Мы обе смеемся, и она наливает мне еще одну порцию.
— Пока у них глубокие карманы и они щедро раздают мамочкины и папочкины деньги, меня не волнует, чем заполнены их баки.
— Выпьем за это.
Мы чокаемся, а затем выпиваем спиртное. Ночка предстоит долгая.
— Две минуты, Викс! — снова кричит Бобби.
— Иду!
Еще раз кружусь у зеркала, бросая последний взгляд на свою задницу, затем поворачиваюсь и направляюсь к сцене, но Белла хватает меня за руку и тянет обратно.
— У тебя есть время на дорожку.
Она виляет бровями, указывая на зеркальце на туалетном столике с кучкой белого порошка. Беллс вечно ищет неприятности, но я не возражаю. Вот почему мы так хорошо ладим. Я улыбаюсь ей.
— Мак взбесится, если найдет здесь это дерьмо.
Я неторопливо подхожу к ее туалетному столику и подцепляю на акриловый ноготь мизинца немного порошка.
— Тогда поторопись, и я это спрячу, — говорит Беллс, и я закатываю глаза, подношу порошок к носу и вдыхаю.
— Уф.
Ожидаемое жжение и запах напоминает мне о доме, где я выросла, но всего на несколько секунд. Мотнув головой, утираю нос, затем наклоняюсь, чтобы взглянуть на свое лицо в зеркале туалетного столика Беллы.
— Ладно, а теперь убери это, пока нас обеих не уволили.
Белла смеется, но мою просьбу выполняет, и не проходит и секунды, как дверь гримерки распахивается, и Бобби снова просовывает голову внутрь. Он награждает меня суровым взглядом.
— Не могла бы ты пошевеливать своей задницей, девочка?
Я закатываю глаза и проскакиваю мимо него, стараясь врезаться плечом в его массивное тело. Он усмехается, а я показываю ему язык. Я не смогла бы причинить Бобби боль, даже если бы захотела. В нем триста фунтов крепких мышц. Глядя на него, вы никогда не догадаетесь, что он большой зефирный мишка.
— Спасибо, Боб-О, — сладко щебечу я, быстро поднимаясь на цыпочки, чтобы погладить его блестящую лысину, прежде чем устремиться прочь и подняться по лестнице на сцену.
В зале слышится болтовня, но из-за приглушенного света все выглядят черными силуэтами. Знаю по опыту, что они видят меня так же.
Остановившись в центре сцены, смотрю на Кенни, ди-джея, и киваю ему. Он показывает мне большой палец вверх, и из динамиков начинает доноситься музыка моего выступления.
— Далее у нас для вас настоящее угощение, — напевает Кенни в микрофон. — Наша следующая танцовщица — любимица публики, но не позволяйте ее милой улыбке обмануть вас. Забудьте о сладостях, специях и всем хорошем. Виксен Вайпер — это текила, дерзость и чертовски классная задница (прим.: Виксен Вайпер в дословном переводе — Стервозная Гадюка).
Я сдерживаю фырканье от столь пошлого объявления. Он все время меняет текст, и я никогда не знаю, что за херня прозвучит из динамиков в следующий раз. Однако по аплодисментам толпы я бы сказала, что Кенни попал в цель.
Молодые, тупые и абсолютные спермобаки.
— Будете очень хорошо обращаться с мисс Вайпер, — продолжает Кенни, — и я обещаю, она устроит вам незабываемое шоу.
При этом он прибавляет громкость музыки и включает свет на сцене.
Когда я только начала здесь танцевать, быстрая смена темноты на ослепительный свет мешала и немного дезориентировала, но я быстро к этому привыкла. Теперь, спустя несколько месяцев на этой работе, я адаптируюсь, как профессДжонал, и с легкостью приступаю к выступлению.
Проведя ладонями вниз по телу, покачиваюсь в такт музыке и хватаюсь за шест, запуская вращение на руках. Как только достигаю нижней точки, непременно широко расставляю ноги и провожу кончиками пальцев по внутренней поверхности бедра, прежде чем отклониться назад и продолжить вращение в планке.
В этом клубе не раздеваются полностью. За исключением выглядывающих из-под кожаных шортиков ягодиц, все самое важное от пупка до кончиков пальцев у меня прикрыто, но мне все равно нравится их дразнить. Это безумие, какой реакции можно добиться легкой лаской внутренней поверхности бедра или прикосновением пальца к промежности костюма.
Эти мужики — чертовски похотливые ублюдки, так что я использую это в своих интересах.
Еще больше свиста ударяет по ушам, когда я цепляюсь ногой за шест и выгибаю спину, позволяя волосам ниспадать позади меня. Одной рукой расстегиваю молнию на черном кожаном жилете. Публика сходит с ума, подбадривая меня криками, а я ухмыляюсь. Завершая вращение, позволяю жилету распахнуться, и как только шпильки касаются пола, стаскиваю его с себя и швыряю в сторону кулис.
Мой красный кружевной бюстгальтер полностью прозрачен, за исключением сосков, где в ткань вшиты черные кожаные сердечки. Я не свечу обнаженной грудью до определенного момента выступления. Наращивая предвкушение толпы.
Я карабкаюсь по шесту на автопилоте, выполняя привычные движения и позволяя музыке направлять их. Отвлечься от толпы несложно, и если я не буду осторожна, то полностью оторвусь от нее. Чаевые лучше, когда я общаюсь с посетителями. Как сказал Кенни, они хотят шоу. Если бы их интересовали только танцы, они бы пошли на балет.
Нет, они хотят иллюзии соблазнения, и именно это я им даю.
Я покусываю губы. Притворяюсь, что хихикаю. Устанавливаю продолжительный зрительный контакт с несколькими парнями, которые выглядят особенно нетерпеливыми для дальнейших действий. Пол сцены завален наличными еще до того, как я заканчиваю основную часть своей программы.
А я даже не сняла лифчик.
Как только приступаю к своему последнему вращению — где я вишу вниз головой с широко расставленными ногами, — мое внимание привлекает лицо у края сцены. Это застает меня врасплох, и я чуть не падаю на голову. Я присматриваюсь внимательнее.
Ни за что.
Этого не может быть.
Я так ошеломлена, что, когда вращение замедляется и первая песня стихает, я не сразу опускаюсь. Просто смотрю. Всего полсекунды или около того, но, кажется, дольше, и только когда начинается второй трек, я вспоминаю, что нахожусь в середине танца. Сейчас я должна продолжить танец на полу, но вместо этого выполняю последнее медленное вращение на шесте, чтобы еще раз украдкой взглянуть на посетителя, сидящего сбоку от сцены.
Леви Купер.
Он мне не привиделся.
Если бы его не выдали песочного цвета волосы и прямые брови, то точно выдала бы напряженная и неудобная поза, в которой он сидит. Вынуждаю себя подавить смех. Леви Купер в стриптиз-клубе. Этого определенно не было в моей бинго-карте весенних каникул.
Я иду к дальнему краю сцены, чтобы начать выступление на полу, но, выполняя движения, украдкой поглядываю на Леви. Очевидно, он меня не узнал. Не уверена, что он вообще обращал внимание на шоу, судя по тому, как его глаза не отрываются от телефона.
А вот группа парней, с которыми он сидит, — это совсем другая история. Они восторженно потягивают коктейли и подкалывают друг друга каждый раз, когда я делаю что-то даже отдаленно сексуальное. Все свистят, улюлюкают и выкрикивают непристойные комментарии, а Леви единственный, кто выглядит как рыба, выброшенная на берег. Это идеально согласуется с моими воспоминаниями о нем.
Чистенький и аккуратненький. Почтительный. Серьезный и суровый.
Пиписька класса А.
Я танцую по сцене, следя за тем, чтобы всем зрителям досталась своя доля шоу, но когда приходит время встать перед столиком Леви, я меняю танец. Вместо того, чтобы ползти в том направлении, я пробираюсь обратно к лестнице и спускаюсь в зал.
Перевожу взгляд на Бобби и слегка качаю головой. Он напряжен и готов взорваться.
Не подходи, Боб-О. Я справлюсь.
Я не должна выходить в зал. Мак, владелица клуба, серьезно относится к безопасности своих танцовщиц. Мы не идем в толпу без приставленного к нам вышибалы. В таком случае, если кто-то начнет распускать руки, дело будет решено мгновенно. До покупки клуба Мак была танцовщицей, поэтому она точно знает, что может пойти не так, и как этого избежать.
Она очень разозлится на меня. А по тому, как Бобби включает рацию, могу сказать, что он уже психует. Сверкнув в его сторону глазами, мило улыбаюсь и направляюсь к столику Леви.
