Вспоминая начало наших больных отношений в будущем, я так и не смогу понять, почему увязалась за ним, как собачка. Вернее, почему увязалась, как раз понятно. Только вот неясно, почему именно за ним. Могла же пристать к какой-нибудь жалостливой тётке. Они любят подкармливать всяких котят бездомных. Но нет. Меня потянуло на мужика вдвое старше. Грозного, мрачного, злого мужика, который при желании мог меня по кусочкам расфасовать.
— Не нравится? — приподнимает брови насмешливо.
— Нравится, — киваю.
— Тогда проходи и прямиком в ванную. Там найдёшь полотенца и шампунь. Терпеть не могу грязнуль, заруби себе это на носу. Хоть мусоринку увижу — получишь по шее. Усекла?
Усекла. Как тут не усечь-то?
Да я, честно говоря, и сама была счастлива оказаться в душе. В самом настоящем, из которого льётся горячая вода. Не у городской колонки, где можно зад отморозить, а в самой настоящей душевой кабине.
Там я и застыла на добрых полчаса. Намылилась шампунем Елисея, смыла. Снова намылилась. И так раз пять, пока бутылка заметно не опустела. Испугавшись получить за такое расточительство по шее, как было обещано за бардак, запретила себе намыливаться снова и, напоследок тщательно ополоснувшись, наконец, вылезла из душа.
Промокнув влагу полотенцем, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Как же классно это — чувствовать себя человеком. Почаще бы так. А в идеале — остаться здесь жить. С ним… С Елисеем.
— Елисей… — пробую его имя на вкус, перекатываю на языке. Вкусно звучит. Как, в общем-то, и выглядит. Достойный мужик. Красивый, богатый, сильный. Немного мрачноватый и чуток злой, но ведь все мы неидеальны, как говорила одна моя знакомая проститутка.
Нет, ну а что? Что меня ждёт на улице? Рано или поздно кто-нибудь трахнет. И хорошо, если не бомж какой-нибудь пропитый да проссаный. А если снова попадусь в лапы к таким, как Михей и его шайка? А потом куда я со временем пойду? На панель, к девкам? Не хочу я так. Не хочу за деньги со всеми подряд. Уж лучше с одним. Елисей, кстати, отличный вариант. Во всех смыслах.
Укутываюсь в мягкое махровое полотенце и вспоминаю, что у меня есть чистые вещи. Новые, только-только из магазина. Спешу к пакетам и в проходе сталкиваюсь с Елисеем. Тот останавливается, как и я, пробегается по мне внимательным взглядом.
— Оденься, — бросает, отводя взгляд в сторону, и торопится уйти. Что такое, не понравилась?
Ну да, я слегка костлявая. Но сиськи имеются, жопа тоже, ноги длинные, хотя рост маловат. Но у него, наверное, модельки из постели не вылезают. Почему-то кажется, что у такого мужика баб должно быть много. И обязательно красивых, ухоженных. Как та из магазина, которой он в рот давал. Вспоминаю и снова злоба душит. Стерва наглая.
С невероятным наслаждением надеваю на себя тёплый свитер и новые джинсы. Так приятно. Обалденно. Чтобы носить такие шмотки и жить в такой квартире, я на многое пойду. И даже без полотенца ходить буду. И дам ему сразу же, как только попросит. И в рот возьму, как та тёлка. Всё сделаю.
Нахожу его на кухне, молча сажусь напротив. Передо мной тарелка с большим куском жирной мясной пиццы. Желудок благодарно урчит, а рот наполняется слюной. Но набрасываться на еду не спешу, смотрю на Елисея. И залипаю. Как по-мужски красиво он ест. Какой же он…
— Чего так смотришь? — поднимает на меня угрюмый взгляд. Что, уже действую на нервы?
— Да ничего, в общем-то, — пожимаю плечами, откусывая ароматную серединку. — А ты всегда такой неразговорчивый?
Он пропускает мой вопрос мимо ушей, доедает. И пицца ему, судя по всему, не нравится. Это для меня деликатес, а он, наверное, икрой привык питаться. Ну или чем там питаются богатые?
— За едой съезжу вечером. Сейчас спать. И чтоб ни звука мне, поняла? — ставит свою тарелку в какой-то шкаф.
— Ой, так она же грязная, — спешу предупредить его. Заработался, видать.
— Это посудомоечная машина. Потом научу пользоваться. И чтоб ни звука, поняла? Будешь мешать — отправишься на улицу, где тебе привычней.
Грубо. И доходчиво. Вполне.
Я захлопываю рот, киваю и кошусь на неизведанного зверя — посудомойку. Надо же, сама, что ли, моет тарелки?
Слышу, как хлопает дверь его спальни, и спешу к раковине. Быстро перемываю тарелки руками, закрываю странную машину.
— И без тебя нормально справилась, — показываю ей язык. — И вообще, готовься. У тебя серьёзная конкурентка появилась.
ГЛАВА 17
ГЛАВА 17
— Что это такое? — сонно хмурится и с полным непониманием взирает на мою стряпню.
— Каша… Ты же вроде любишь, — теряюсь под его пристальным вниманием.
— Какая ещё… Что за муть, я тебя спрашиваю?
— В смысле муть? — вот тут уже обидно. Я, между прочим, старалась. Да и каша вполне себе нормально выглядит. Ничем не хуже той, которую он варил.
— Кто тебе разрешал здесь хозяйничать?
Ааа… Вон оно что.
— Так ты же…
— Я не разрешал. Я сказал, чтобы тихо сидела, — проходит к кофемашине, нажимает пару кнопок, и та начинает шумно перемалывать зёрна. Вот ей можно, значит, шуметь, а мне нельзя? Да и не шумела я вовсе.
— Так я же тихо, — втягиваю голову в плечи. Блин, как лучше же хотела. А у него продуктов нет, шкафы и холодильник пустые. Только кашу и нашла. Вот, сварила. Пригорела, правда, слегка. Но запах почти не ощущается.
Ароматный кофе наливается в его большую чашку, а сам Елисей гипнотизирует её задумчивым взглядом.
— Я пустил тебя в свой дом ненадолго. Не привыкай. И попытки понравиться мне оставь. Это не в твоих интересах, поверь, — заговаривает уже более спокойно, вытаскивает из-под машины чашку. — Я не принц для несчастной сироты. От меня у тебя будут сплошные проблемы, — поднимает взгляд. — Как и у меня от тебя.
А потом допивает свой кофе, берёт кашу и… выливает её в раковину.
А я впервые плачу из-за Молоха.
Как же давно это было… Как давно. Кажется, будто даже не со мной.
2021 год
— Простите, но вы… Эээ… Вы уверены, что хотите снять всю сумму? Это очень крупная…
— Я знаю, сколько там денег. Да, я уверена. Всё до копейки. Я хочу закрыть все свои счета в вашем банке.
Менеджер нечасто проворачивает подобные сделки и совершенно точно боится получить по шее от начальства. Поэтому неловко улыбается, чешет затылок и поднимается со стула.
— Хорошо, я на минуточку.
— Не стоит тратить время, — повторяю с нажимом. — Я не передумаю, даже если вы сейчас приведёте ко мне директора вашего банка. Я же сказала. Я хочу снять свои деньги. Все. И желательно побыстрее.
Закинула сумку с деньгами в машину, завела двигатель и, уперевшись руками в руль, выдохнула. Осталось решить вопрос с машиной. Счета пусты, а недвижимости у меня никогда не было. Мы больше года ни в одном городе не задерживались. А что дальше? Я свободна? Сомневаюсь. Молох меня не оставит. Не отпустит. Не за тем он столько лет ждал и оттягивал день отмщения, чтобы сейчас просто отпустить. Скорей всего, он убьёт меня, но перед этим заставит выдержать немало мучений.
— Мам? — дочь коснулась моего плеча, сжала своими пальчиками.
— Да, Есь? — взглянула на неё в зеркало заднего вида, стараясь держаться как обычно. А взвыть всё же хотелось. Заорать и разреветься в голос. Но не могу. Права не имею.
— Что теперь?
— Теперь к бабушке поедешь. Отдохнёшь у моря. Папа… Он подлечится и тоже к вам присоединится. А я позже приеду.
— Когда, мам? — дочь мне не верила. Вглядывалась в моё лицо и понимала, что вру.
Я и сама себе не верила.
— Я не знаю. Через месяц-два-три. Не знаю, Есь, — мотнула головой, в груди заныло. Я никогда не расставалась с дочерью так надолго. Ни разу.
— Мам, я не хочу уезжать без тебя. Давай вместе? Пожалуйста! — щупает меня, будто натрогаться не может. — Я боюсь. А если он с тобой что-то сделает?
— Не говори глупостей! — обрываю её строго. — Ничего он мне не сделает. А ты обещала слушаться. Я решу все проблемы и вернусь за тобой.
