Не дал рассказать увлекательную историю соседского пепелища, хотя уже самому интересно, что там стало с холодцом и самогоном.
— Егор.
Небритый лохматый мужик в потертом тулупе и вязаном свитере почесал затылок, моргнул три раза и уставился на меня.
— А ты новый Женькин мужик? А сама-то она где? Спит еще? А машина ее чего делает через три улицы?
Забавно, никогда не был ничьим новым мужиком, хотя кто знает, как там меня обсуждают бывшие любовницы между собой.
— Тебе чего, Егор?
— Так я по-соседски зашел — проведать, поздороваться. Я же Зинке говорю, кто-то приехал в Лауркин дом, а она мне: нет, ты опять шары залил, все тебе мерещится, пить надо меньше. Так я и не заливал, сама не дала, а повод был железобетонный.
— Лаурка, это кто?
Егор снова моргнул три раза.
— Так тетка Женькина. А ты мужик ее, да, новый?
— Нет, я новый владелец этого дома.
— Продала, стало быть, избушку? — на лице Егора отобразилась печать.
Что там говорил Савельев? Не светить лицом перед местными, разговоры не заводить, и, мол, ну кто может ко мне прийти? Вот, второй гость, а еще и сутки не прошли.
— А величать тебя как, мил человек?
— Владимир.
— А Женька где?
Сосед Егор забегал глазками, оттянул ворот свитера, тяжело так сглотнул слюну. Выпить мужику надо, причем срочно, видимо, вчера Зина недоглядела, а сегодня опохмелиться нечем.
— Очистишь двор и ворота, дам водки.
— О, вот это по-нашему, это мы всегда пожалуйста. Это я понимаю, деловой подход. Все будет сделано, лопата я знаю где.
Воодушевленный приближающимся опохмелом Егор убежал, сминая хрустящий снег резиновыми калошами на валенках.
Сосед повеселил, да и моя ночная гостья тоже.
Значит, у Женьки мужик, с которым она явно поругалась, а сюда приехала подышать свежим воздухом и развеяться. Что там она говорила про клин, что вышибают клином?
Эх, Женя, Женечка, опасная ты дамочка, а я как такой благородный олень, думал о морали и ее душевном состоянии утром. Зря думал, зря.
Глава 14
Евгения
Голова.
Моя голова сейчас треснет на две половины как спелый арбуз. Сколько я выпила? Три стопки? Или больше?
Не открывая глаз, тру лицо, спутанные волосы. Трогаю губы.
— Нет, нет… ну нет же…нет.
Мужчина с красивыми карими глазами и нагловатой улыбкой. Электрик Владимир, вот он наливает мне водки, пью, в голове полнейшая неразбериха, Сава, паскуда, продал теткин дом, но я таращилась на незнакомого мужика и таяла, и стекала липким мороженым под стол.
А может, у нас секс был?
Поцелуй помню отчетливо, даже сейчас по телу бегут мурашки. Я говорила про клин, а он взял и воспользовался своим, чтоб вытрахать из меня им всю дурь.
Открываю глаза, солнце заливает комнату, голова трещит, но я в джинсах и майке. Нет, ну, был секс или нет, я бы почувствовала, после того как его больше месяца не было в моей скучной жизни.
Томке это не понравится, она за любые эмоции, за секс, за раскрепощенность. Нет, она не озабоченная и далеко не такая доступная, как кажется, она просто выбирает сама, с кем быть, спать и главное — просыпаться.
За дверью голоса я насторожилась. Вот будет весело, если сейчас к этому сексуальному электрику с глазами цвета моего греха придет жена. Хотя говорил, что он холостой, но говорить он мог что угодно. А тут я, растрепанная, зацелованная и без лифчика.
Медленно опускаю ноги на пол, осторожно подхожу к двери, открываю, в голове взрыв боли от скрипа петель. Всю жизнь, сколько себя помню, они скрипели, а смазать их постоянно было некогда.
Мужские голоса.
А вдруг это его дружок, и сейчас тут будет оргия с моим участием? И почему мне везде чудится сексуальный подтекст? Да кому я вообще нужна?
Но голос до того знакомый, что сводит желудок, в котором за сутки лишь шоколадка, кусочек сыра, несколько долек мандаринки и водка.
— Ну, нет, нет, только не Егор.
Но это был именно сосед Егор Комаров. Его жена Зина и он сам на деревне первые сплетники, я в детстве с ними гусей гнала по улице. Потом Комаров в шестнадцать лет решил признаться в любви, я, конечно, как положено городской фифе, посмеялась над ним, а Егор не забыл.
Но у каждого своя жизнь, так-то он хороший, пьет только, не просыхая, как только Зина с ним живет, не понимаю? Да, конечно, мой Котов лучше, просто подарок небес. Странно, что я как дура последняя ничего не замечала, что у него есть любовницы, что пропадают вещи, что вот такую подлость он решил подстроить.
— А подслушивать нехорошо.
Вскрикнула, отшатнулась назад, было такое чувство, что мне выстрелили в висок, и мозги брызнули на стену.
— Вы напугали меня.
— Снова на «вы»? После того, что между нами было ночью, называй меня «дорогой», — улыбается, черт, да так задорно, что в глазах искры.
— Между нами ничего не было.
— Могло быть, но еще не вечер.
— Вам не кажется, что вы слишком самонадеянны?
— Нет, а тебе?
— А мне кажется.
— Креститься надо там, в углу, икона висит, начинай. Или просто у Славки потом прощения попросишь за измену?
Откуда он знает? Егор, чертов балабол.
— У меня нет никакого Славки, я свободная женщина.
— Похмелье, да, свободная женщина? Голова болит? А выпила всего-то ничего, водка, кстати, хорошая.
— Это Егор приходил?
— Да, назвался Егором, жена Зина, а соседи сгорели год назад. Там что-то связано с холодцом и самогоном. Пойдем, похмелю тебя, Евгения.
— Я не похмеляюсь.
Мужчина ушел на кухню, стоять и строить из себя оскорбленную барышню было глупо и совсем не к месту. Просто хотелось пить и умыться, а еще вытащить свою машинку из сугроба и свалить в город. По дороге заняться самобичеванием, а уже дома заложить квартиру в банке и выкупить обратно ресторан, пока еще есть время.
— И не надо было слушать то, что говорил Егор, Комаров пьяница, он такого придумает, чего и не было, а жена его сплетница.
— Значит, Славка — это все фантазии соседа?
Захожу за занавеску, старенький умывальник встречает потрескавшимся зеркалом, ну и видок у меня. Умываюсь холодной водой, даже чищу зубы, хорошо щетка в упаковке есть в шкафчике. Рядом стоит другая зубная щетка, это, видимо, Владимира, паста, а еще туалетная вода.
Черный матовый флакон, золотая крышечка с буквой «К» и квадратом с выгравированным названием: «Intoxicate Kilian». Рука сама потянулась к нему, открыла, вздохнула сразу полной грудью. Что-то древесное: сандал, кедр, резкий аромат ударил по рецепторам, а потом начал раскрываться: корица, мускатный орех. Коньяк и кофе, вот чем пахла его кожа.
— Евгения, ты там живая?
Резко поставила флакон обратно, пригладила мокрыми ладонями волосы, собрала их в хвост резинкой, что была в кармане джинсов.
— А у вас есть чай? Я точно не буду алкоголь.
Вышла и остановилась у стола, рассматривая, как Владимир режет большие куски колбасы огромным ножом. Захотелось отобрать у него прибор и сделать все самой — красиво и эстетично.
— Чая нет, но есть вино.
— Надо было спаивать меня вчера и воспользоваться ситуацией.
— Черт, вот я дурак, надо было трахнуть тебя пьяную, все равно бы ничего не помнила. Я же всегда так делаю, как приезжаю в деревню и встречаю голым наглых девиц.
Начинаю закипать, этот наглый электрик выбешивает, а еще болит голова и хочется домой.
— Знаете, что, не нужна мне ваша колбаса и вино в девять часов утра, — смотрю на часы, что тикают на стене, забавный котик бегает глазками вправо-влево. Начинаю искать свои ботинки, пуховик, натягиваю шапку, беру сумку, что так и валяется в углу с ночи. — Извините за то, что вот так вломилась в ВАШ уже дом, но мне нужно в город, это у вас отпуск, а у меня дела.
— Не получится.
— Что не получится? — внимательно смотрю на Владимира, он, налив красного вина в чайную кружку, с аппетитом откусывает огромный бутерброд. Желудок жалобно заурчал, он бы тоже вот не отказался от куска колбасы.
