— Постой, детка.
— Может быть, нам нужно отнести тебя на улицу, в мою машину, — предлагает он достаточно громко, чтобы я могла услышать.
— Хм, я согласна.
Я наблюдаю, как Диего выводит Элейн сквозь толпу и из дома. Ну, думаю, я больше не увижу ее до конца вечера.
Запах пота и алкоголя невыносим, а музыка слишком громкая. Сердце колотится в груди, руки становятся липкими от пота. Слева от себя я вижу Блайт на коленях у Якоба. Саша танцует с каким-то парнем, которого я никогда раньше не видела, а Дженни нигде нет.
Блайт и Элейн — те, кого я бы назвала своими «друзьями детства». Мы знали друг друга с шести лет. Благодаря свиданиям и сплетням мы стали неразлучны. Мы рассказываем друг другу наши секреты, кроме тех, которые я хочу скрыть. Уродливые тайны, о которых никто не знает, но они порождаются моим страхом и чувством поражения.
Я встретила Сашу и Дженни на первом курсе. Богатые девочки, которые любят тратить папины деньги и достаточно надменны, чтобы знать, что могут получить все, что захотят. Думаю, они вписываются в тот круг общения, который меня окружает.
Еще один беглый осмотр комнаты, и я могу сказать, что в толпе нет посторонних. Здесь все из Беркширской академии.
Академия Беркшир — частная школа богатых и коррумпированных. Мы здесь все одинаковые и у всех нас одна цель в жизни: продолжить дело наших родителей. И большинство из нас делают это с большим высокомерием и изрядным комплексом превосходства.
Я проталкиваюсь сквозь толпу, направляясь к Блайт. Она видит меня и подзывает меня пьяной ухмылкой.
— Ты видела Джаспера? — спрашиваю я, когда подхожу достаточно близко, чтобы она меня услышала.
— Я думаю, он наверху? — Она смотрит на Якоба, который не сосредоточен ни на чем, кроме груди Блайт. Он практически пускает слюни. Она игриво бьет его по плечу, и он словно выходит из задумчивости. Якоб моргает в замешательстве.
— Что?
— Ты знаешь, где Джаспер, — тянет Блайт с озорной ухмылкой. — Я видела тебя с ним раньше.
Якоб кивает.
— Ага-ага. Наверху, с остальными, — говорит он, прежде чем вернуться к взгляду на грудь Блайта.
— Хорошо, спасибо.
Я оставляю их в покое и иду наверх. Я знаю, что есть только одно место, где может быть Джаспер: телевизионная комната. Если его нет внизу, то он здесь, наверху, со своими близкими друзьями. Вдали от толпы.
Дом Джаспера представляет собой практически лабиринт, но я была здесь несколько раз, поэтому легко нахожу дорогу. Дверь закрыта, но я уже слышу грохот музыки, доносящийся изнутри. Я не колеблясь открываю дверь и вхожу в комнату. Огромный телевизор с плоским экраном обычно первое, что привлекает мое внимание, но не сегодня.
Запах травки и алкоголя настолько сильный, что у меня кружится голова.
Я слышу пьяное хихиканье и смех.
И тут я вижу Джаспера.
Возможно, Вселенная пыталась меня предупредить… а может быть, я закрывала на это глаза. На все красные флажки. Я думаю, что каким-то образом я уже знала или, по крайней мере, ожидала этого. Но увидеть это - унижение и растерянность, которые за этим следуют, - к этому я не была готова.
Я не была готова увидеть, как мой парень засовывает язык в горло одной из моих лучших подруг.
Когда Сет и Доминик видят меня, они пытаются привлечь внимание Джаспера. Но он слишком занят Дженни, чтобы его это волновало. В комнате еще двое парней и еще одна девушка, которую я не узнаю, и все они останавливаются, чтобы посмотреть на меня.
Наконец, Джаспер отстраняется от Дженни. И я остаюсь стоять на месте. У двери, наблюдая, как они переплетаются. Его рука находится под ее платьем, и ее лицо покраснело. Я не уверена, произошло ли это из-за того, что она безумно пьяна, или из-за грубого секса, который происходил прямо у меня на глазах.
Внезапно мне становится трудно дышать. Воздух вокруг меня становится тяжелым, когда взгляд Джаспера падает на меня. Земля раскачивается, и мое сердце колотится о грудную клетку: твердое и болезненное.
Я жду, когда придет боль, боль горя. Боль видеть, как мой парень изменяет с моей лучшей подругой.
Но я не чувствую ничего, кроме отвращения и унижения.
Нет никакой боли.
Но ярости предостаточно.
Столько сдерживаемого гнева, столько мучительного разочарования, которое я слишком долго держала внутри себя.
Мой желудок сжимается и скручивается от тошноты — мне кажется, что меня сейчас вырвет на блестящий чистый пол Джаспера. Но я сглатываю желчь и выпрямляю спину.
Пламя ненависти разливается по моим венам, и я чувствую, как ожесточается мое хрупкое сердце.
Стыд ползет по моей плоти, но я не позволяю им увидеть его на поверхности. Я хороню это. Я хороню все в темной бездне, которая там… в самом дальнем уголке моей души. Где находятся все остальные мои уродливые секреты.
— Ох, черт, Райли, — заикается Дженни. Я вижу волну неуверенности на ее лице и выражение жалости в ее прозрачном выражении.
Джаспер не говорит. Он не снимает Дженни с колен. Он не пытается извиниться. Он под кайфом и, возможно, подвыпивший, но он не совсем пьян. У него есть чувства, и он знает, как эта ситуация выглядит сейчас. Но в его темных глазах нет раскаяния.
На его лице нет ничего, кроме веселья. Как будто все это глупая шутка. Как будто я для него шутка.
Может быть, так и есть…
Может быть, я для них всех посмешище.
Я делаю шаг назад, чтобы уйти. Ухмылка Джаспера становится шире, и его пальцы обхватывают шею Дженни. Он грубо притягивает ее к себе, его губы врезаются в ее губы в долгом, влажном поцелуе. Дженни не отстраняется. Нет, она закрывает глаза и целует его в ответ.
Уходи, Райли.
Я делаю глубокий вдох и отбрасываю все вниз, весь гнев и водоворот эмоций, которые, кажется, захлестывают меня. Мои глаза закрываются на секунду, когда я восстанавливаю самообладание.
Уходи и не оглядывайся.
Я— Райли Джонсон, уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная. Идеальная женщина, которую вырастила моя мать и которую ожидает от меня мой отец. Я не устраиваю сцены. Я не кричу и не плачу.
Выпрямив спину и расправив плечи, я высоко поднимаю подбородок и смотрю на Джаспера. Он ухмыляется в поцелуе, все еще глядя на меня.
Он не собирается меня сломать. Не сегодня ночью.
— Твоя вечеринка отстойная, Джаспер, — тяну я, мои щеки горят, но я заставляю свою идеальную торжественную улыбку скользить по губам, — и изменяешь мне публично? Это тоже отстой. Я бы сказала, сильно переоценено. Сделай лучше, я бросаю тебе вызов.
Я не жду ответа. Я не остаюсь, чтобы услышать их насмешливый смех или увидеть их насмешливые ухмылки. Я ухожу, потому что так поступают женщины.
Я — Райли Джонсон, уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная.
Я ухожу с вечеринки, избегая Блайт, когда она зовет меня. Я не останавливаюсь, пока звуки музыки не исчезнут в ночи, пока я не окажусь далеко от его дома и всех, кто там находится.
Я не останавливаюсь, пока мои легкие не начинают гореть, и я не сгибаюсь пополам от боли. Продолжай идти, Райли. Не останавливайся, не оглядывайся назад.
Жаль, что я отправила домой мистера Родни, моего личного шофера. Это он привез меня сюда. Я могла бы позвонить ему и попросить приехать и забрать меня, но он будет задавать вопросы. И, вероятно, доложет отцу. У меня сейчас нет сил разбираться с их вопросами или суждениями отца.
Мне нужен целый час, чтобы добраться домой. Я давно сняла каблуки, и мои ноги настолько покрыты волдырями, что я вижу кровоточащие порезы.
Когда я прихожу, уже поздно, и в доме царит пугающая тишина. Я не знаю, дома ли еще мои родители, но тихонько пробираюсь на кухню. Я хромаю с больными ногами. Я хватаю поднос с едой, складывая на тарелки все, что попадается под руку.
Где-то в глубине моей головы мигают красные сигналы. Но черти на моих плечах шепчут мне в уши. Подбадривая меня.
