— Не бросай меня здесь, Брохан. Прошу! — она умоляет? Да! от ее гордости не осталось и следа. — Обещаю быть хорошей. Я не стану целовать тебя снова, честною даже не буду принимать душ. Хорошо? Просто оставайся здесь и…
— Прощай, богиня. — не дав ей времени сформулировать другой ответ, он исчез, оставив ее наедине с ее страхами.
* * *
«Она убийца моего брата».
«Моя одержимость».
Несмотря на все протесты, Брохан не смог выкинуть богиню из головы. Взбешенный он появился в своей спальне в Падении. Подошел к шкафу и сменил мокрые кожаные штаны на сухие.
То, как Виола его поцеловала… «Я настолько хороша», — сказала она. Да. Да, она такая. Брохан все еще жаждал ее, и сила его желания почти затмевала опасения и защитный инстинкт.
Если бы только он чувствовал ее эмоций. Ее возбуждение. Удовольствие. Неудовлетворенность. Она застыла в его объятиях, прежде чем погрузиться в свои мысли. Что он сделал не так? Или Виола просто притворялась с ним? Вдруг представляла кого-то другого на его месте?
Он прикусил язык. Она всего лишь пыталась манипулировать Броханом. Как манипулировала многими другими до него. Поцеловала… соблазнила его… прежде чем потребовать у него подарить ей целый мир в обмен на обещание попробовать что-то еще.
«Искушение само по себе…»
Но он знал лучше. Знал!
Должно быть кто-то услышал его топот, потому что раздался стук в дверь.
— Брат? Ты здесь?
МакКаден.
Напряжение охватило его с рекордной скоростью, предательство наступало ему на пятки. Поговорить со своим братом всего через несколько секунд после поцелуя с женщиной, которую МакКадден когда-то любил? Как он мог осмелиться?
Как трус Брохан переместился к самому краю Навая… завесе между этой и остальной частью небес. Он взмахнул крыльями и завис в ночном небе. Несмотря на смену местоположения, Брохан не мог выкинуть из головы панику Виолы. Он почувствовал ее также, как и все остальное. Уловка. Это просто уловка. Ей не понравилась мысль о том, что ей отказано в любимце или обожании, вот и все. И все же его охватило беспокойство.
«Сосредоточься». Желания его врага ничего не изменит.
Перед ним простиралась завеса, невидимая и нерушимая. За ней виднелась местность, холмы которой покрывали цветы. Земля, нетронутая злом. Царство, которое он когда-то называл домом. Царство, которое он когда-то называл домом. Всего несколько месяцев назад легионы Посланников сновали по этому району в любое время дня и ночи. Сейчас оно оставалось заброшенным, тысячи солдат вели войну в Преисподней.
Сезон охоты открыт.
Неподалеку маячил еще один Отрекшийся. Кое-кто, с кем Брохан работал и будучи Посланником, и будучи Отрекшимся. Фэрроу. Она была одета в белые одежды их бывших товарищей и напомнила ему Саманту и Ребекку. Тихая. Мягкосердечная. Даже немного кроткая. Он не мог представить, чтобы она совершила что-то, достойное изгнания с небес.
Хотя она и пала с небес по неизвестным причинам, Фэрроу никогда не превращалась в монстра, как любила говорить Виола. Нет, Фэрроу только стала еще красивее. Копна черных волос ниспадала на загорелые плечи. Губы, такие же красные, как и ее алые крылья, и прямые жемчужные белки. Темные, чуть приподнятые глаза оставались полуприкрытыми и выглядели сонными, как будто она всегда была готова лечь спать.
— Что ты пробовала со времени моего последнего визита? — спросил он.
— Я запустила сюда ядерную бомбу. Но по завесе этого не скажешь. — она указала на невидимое пятно. Возможно, она не такая уж мягкосердечная и кроткая. — А как твои поиски? Как прошло с богиней?
Он заколебался, прежде чем ответить. Фэрроу знала о ключе Виолы. Они постоянно сообщали друг другу свои мысли и ошибки — причина, по которой Брохан собирался проводить ее в Нивай, как только отведет туда МакКадена. Теперь он не был уверен, что хочет с кем-то обсуждать богиню.
В конце концов, неохотно признал:
— Теперь она в моем распоряжении.
Отрекшаяся ахнула и подлетела ближе.
— У нее есть ключ, как предполагалось?
— Да. — почему у него появилось чувство, будто он предает Виолу? Из-за единственного поцелуя? он фыркнул от этой нелепой идеи. — Она скрывает его. Пока что.
Во время душа Виола упомянула о временном перемирии. О сотрудничестве, направленном на уничтожение Мидиана и Джозефа. Брохан чуть его не принял. Эти двое планировали для нее что-то плохое, и с ними нужно разобраться. Поскорее.
— Я хочу с ней встретиться. — Фэрроу излучала возбуждение. — Возможно, я смогу убедить ее расстаться с ключом.
В его голове клокотало отрицание. Виола была его пленницей, в его крепости, в его мире. Она принадлежит ему. Сама ее жизнь зависела от его доброй воли. Именно этого Брохан и хотел.
С другой стороны, жизнь МакКадена зависела от этого ключа.
Он боролся с нерешительностью, прежде чем тяжело вздохнул.
— Пока нет. — у него был план, и он доведет его до конца. — Я привел в действие план.
Две или три недели изоляции, и Нарциссизм обратится против богини. Демоны всегда жаждут жертв. Уверенность Виолы пошатнется. В отчаянии она отдаст Брохану все, чего он пожелает.
Он проигнорировал жгучее чувство вины в груди.
— До его завершения, — обратился Брохан к Фэрроу, — мы будем использовать все возможное.
Глава 6
Виола еле шла по крепости, чувствуя, как у нее сводит живот. Конечно, у нее никогда не сводило живот до настоящего момента. Брохан отсутствовал целую вечность!
Шесть дней безысходного отчаяния, неослабевающего одиночества и безумного беспокойства. По сути, ее худшие кошмары воплотились в жизнь. Все, с чем она боролась в детстве, умножилось на десять.
Она обыскала дворец в поисках кого-нибудь живого или мертвого, но ничего не нашла. Абсолютно ничего! Как богиня Загробной жизни, она могла сделать такое, что не под силу большинству других существ. Питаться душами. Ну, раньше она питалась душами, до одержимости.
Но она все еще могла перемещаться по любому миру, видеть духов умерших и общаться с призраками. К ее ужасу, даже духи покинули этот мир. Вокруг не существовало ничего, словно земля здесь проклята. Словно саму планету оторвали от магистрали галактик и оставили парить в бесконечной пустоте.
Метафора существования ее похитителя?
Или ее самой?
На глаза навернулись слезы, затуманивая зрение. Чувствуя себя безумно одинокой, Виола решила открыть портреты на стенах, чтобы просто было с кем поговорить. Ее аудитория состояла из суровых, раскрашенных лиц давно умерших колдунов и ведьм, которых можно было узнать по едва заметным извилистым линиям, прочерченным на их лбах.
Виола потянула за металлический браслет, который Брохан застегнул на ее запястье. Как обычно, тот не поддался. В этот момент она возненавидела Брохана с силой тысячи солнц. Как посмел он сотворить с ней такое!? Ей не с кем поговорить, кроме себя самой.
И хотя у нее была замечательная компания… самая лучшая… она не могла обрети привычную уверенность в себе. Самоуничтожение ежедневно одолевало ее. Да, возможно, она не так уж и сильно ненавидела Брохана. Скорее всего, с силой нескольких сотен солнц.
Однако в глубине души Виола подозревала, что ненавидит лишь саму себя.
Что, если она худший человек, когда-либо родившийся на свет? Что, если без нее мир станем намного лучше?
Умрет ли она в одиночестве, ка ктого заслужила? Будет ли кто-нибудь кроме Принцессы вспоминать о ней с нежностью?
У ее подруги Камео, возможно, останется несколько приятных воспоминаний. Первый и единственный друг Виолы, не считая Принцессы. Женщина, когда-то одержимая демоном Несчастий, почти таким же ужасным, как и Нарциссизм. Камео недавно вышла замуж за любовь всей своей жизни, Лазаря, и наконец зажила долго и счастливо.
«Где мое долго и счастливо?» — горько сглотнула Виола. Она так сильно скучала по своему малышу. Печаль отдавалась болью в ее костях. Идеальное дополнение к занозе беспокойства в мозгу.
