— Пойдем со мной в мою лабораторию. Тебе нужно увидеть их кровь и плоть под микроскопом. Это не похоже ни на что. Они не люди. Больше нет.
— Ты та, кто всегда говорил мне, что любовь есть любовь, а различия не делают одного человека лучше или хуже другого. Ты также говорила, что поддержишь человека, с которым я захочу быть, независимо от того, соответствует ли он общественным нормам.
Ее лицо резко поворачивается в мою сторону.
— Это не одно и то же.
— Так ли это? — я делаю глубокий вдох и тщательно подбираю следующие слова. — Я не говорю, что Рэй — идеальный мужчина для меня. Все, о чем я прошу тебя, это принять его, пока я разбираюсь в своих чувствах, — я на мгновение задумываюсь, затем продолжаю. — Он живое существо и заслуживает право на существование. Однажды ты сказала мне, что я не ошибка, потому что Бог не совершает ошибок. Все находятся здесь не просто так.
— Бог не создавал того, что я видела в своей лаборатории.
Я разочарованно смеюсь.
— Итак, теперь ты эксперт в понимании замыслов Бога? Знаешь, что он хотел, чтобы произошло, а чего не хотел? С чего ты взяла, что это не часть какого-то его грандиозного плана? Я по-прежнему верю, что каждое живое существо имеет право на существование.
Она на мгновение закрывает глаза и качает головой.
— Ты не оплакивала бактерии, которые только что убили антибиотики. Не все живые существа способны мирно существовать.
Я закатываю глаза.
— Он не бактерия, мам.
— Нет, — медленно произносит она. — Потенциально он нечто гораздо более смертоносное. Ты смотрела слишком много фильмов со счастливым концом. Даже если бы ты смогла убедить меня, что сможешь скрыть существование Рэя от нашего правительства, ты действительно веришь, что сможешь скрыть двенадцать суперсолдат? Можешь ли ты поручиться за действия каждого из них? Что произойдет, если хотя бы один из них не захочет мирно жить в тени? Что тогда? Есть так много вероятностей, по которым все может пойти не так. Тебе нужно выбираться из этого, пока можешь.
— Слишком поздно, мам. Они мне уже небезразличны, — я смотрю ей в глаза. — Ты, как никто другой, должна знать, как плохо я отношусь к тем, кто уходит, когда становится тяжело. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Притворилась, что этих мужчин не существует? Кем бы это сделало меня?
Мы обе знаем.
Она на мгновение закрывает лицо обеими руками, затем снова встречается со мной взглядом.
— Клянусь, если ты подаришь мне внуков, которые превратятся в столовые приборы, чтобы не заниматься домашними делами…
Я смеюсь над этим.
— Я не знаю, станем ли мы с Рэем парой, но теперь, когда ты вложила этот образ в мою голову, у меня появились настоящие опасения. Нам понадобятся детские комнаты или просто дополнительные ящики на кухне?
— Вы никогда не сможете пройти мимо металлоискателей.
— Родились бы они в натуральную величину или в виде крошечной посуды?..
— Будут ли это только ножи или это может быть любой металлический предмет?
У меня округляется рот.
— Это отличный вопрос.
Моя мать кивает.
— Ты знаешь, как из них сделали столовое серебро?
— Согласно исследованию, которое я провела, когда считала все это шуткой, наше правительство занималось экспериментами с антигравитацией и электромагнетизмом. Один из источников предположил, что они обнаружили способ объединить силу того и другого в лазерный луч, который обладал бы способностью заставлять людей и предметы исчезать без следа.
— Значит, вы верите, что кто-то использовал эту технологию на суперсолдатах, чтобы избавиться от них?
— Это рабочая теория, которая имеет смысл. Но вместо того, чтобы убить их, это каким-то образом привязало их к предметам рядом с ними. Они были на торжественном ужине. Все это не входит в мою компетенцию. Этим мужчинам нужен кто-то вроде тебя на их стороне. Ты могла бы помочь им понять, что с ними произошло, и, возможно, даже как это исправить.
— Думаешь, они захотят снова стать нормальными?
— Я думаю, они заслуживают выбора.
После минутного молчания она говорит:
— Ты же понимаешь, что если ДНК осьминога использовалась при их трансформации, ваш ребенок может родиться со щупальцами?
— Мама, прекрати.
Она пожимает плечами.
— На всякий случай установлю аквариумы дома, вдруг внуки будут оставаться на ночь.
Это вызывает у меня смех.
— Иногда ты настоящая засранка.
— А ты импульсивна, а еще твердолобая идеалистка.
Я указываю на себя.
— Яблоко.
Затем на нее.
— От яблони.
Глава девятая
‡
Рэй
Два часа спустя, когда я снова облачаюсь в форму, ибо это буквально все, что у меня есть, я чувствую себя физически сильным, но абсолютно опустошенным морально. Хью хорошо описал нашу ситуацию, говоря, что мы находимся в месте, которое намного лучше и намного хуже ада одновременно.
Прошло восемьдесят лет после Второй мировой войны, а в мире все еще царит беспорядок. Я склонен не возлагать надежды на людей, поэтому, полагаю, мне не стоило многого ожидать от будущего.
Не могу сказать, что я хотя бы каплю впечатлен.
Есть гаджеты, много гаджетов, но в остальном я не вижу ничего хорошего в произошедших переменах. Правительство разрослось, а люди стали еще более терпимыми, просто теперь уже к другому дерьму. Были заключены новые глобальные союзы, но по-прежнему продолжаются постоянные войны. Не считая другой одежды, люди выглядят так же. Разве что стали немного мягче и округлее.
Эшли не раз говорила, что я могу сделать перерыв, если почувствую, что на меня обрушивается слишком много информации сразу. Все это не так уж и запутанно, но я не говорю ей об этом, потому что она волнуется каждый раз, когда рассказывает мне о чем-то, чего, по ее мнению, у нас не было в 1940 году.
Виртуальная реальность, искусственный интеллект?..
Ладно, это круто.
Телевидение?
Потенциально занимательно.
Я могу представить, что это хороший способ удержать массы дома и занять их чем-то, что, похоже, не имеет большой образовательной ценности.
Люди в будущем умнее, чем в мое время, или, по крайней мере, так кажется этой компании. Я не из тех, кто верит в судьбу, но для столового серебра мы хорошо поработали с этой группой любителей науки. Даже слишком хорошо.
Лорен взяла образцы крови у всех нас, включая женщин. Она сказала, что разберется с тем, что они с нами сделали. Шерил предложила поработать с ней.
Эшли хранила молчание, словно разрабатывала собственный план.
— Ты в порядке? Ты ведь не заболел снова? — спрашивает Эшли, сидя рядом со мной на диване в своей гостиной.
Я беру ее за руку и заставляю себя улыбнуться.
— Я в порядке. Просто концентрируюсь на всем, что происходит.
Эшли опускает взгляд на наши соединенные руки и я вижу, что она смущена. Я понимаю. Если бы мы были одни, я бы сказал ей, что для меня это так же странно, как и, должно быть, для нее. Я искал удовольствие и комфорт в объятиях женщин, прежде чем оказался прикованным к инвалидному креслу. Ни одна из них не имела для меня особого значения. Это не то, чем я горжусь или за что испытываю стыд. Просто это факт. Я не разбил ни одно из сердец.
Или, может быть, разбил.
Я не знаю.
Когда я не был под кулаком отца, я был диким и слепым к тому, что чувствовали все остальные.
Я только сейчас начинаю понимать, насколько оторванным был от окружающих. Даже после того, как я присоединился к "Чернильнице", даже рискуя жизнью, чтобы спасти тех, кто подвергался жестокому обращению, я ничего не чувствовал к людям, которых спасал. Я делал это потому что хотел быть хорошим человеком, а не потому, что испытывал сочувствие.
Хью тяжело переживал каждую смерть, будь то кто-то из нашего подразделения или незнакомец на улице.
Я — нет.
Все, что я чувствовал, был гнев — и не имело значения, выиграли мы или проиграли — гнев оставался до тех пор, пока я не стал уверен, что это все, на что я когда-либо буду способен.
