Отбивающий – высокий и с пугающе большими глазами – подошел к базе и принялся там топтаться. Что-то в нем было – может, какое-то особое изящество движений, – что вызвало у Алекса желание подойти к ограде и рассмотреть получше. Ногой отбивающий накапывал и утаптывал земляной бугорок.
– Давай, давай, у нас не так много времени осталось, сказал один из мужчин, стоявших на насыпи.
Второй сошел с нее и направился к третьей базе.
– Хотите, чтобы я ногу сломал? – откликнулся парнишка с битой.
У него оказался густой и звонкий голос, как будто он не только играл в бейсбол, а к тому же пел в хоре. Алекс подождал, не скажет ли малый что-нибудь еще.
Мужчина, сошедший с насыпи, был уже у ограды и встал невдалеке от Алекса.
Мячи гулко выстреливали с десятисекундными интервалами, и отбивающий попадал по каждому, да так, что бита отзывалась металлическим звоном. Алекс пытался проследить в небе полет хоть одного мяча, но не смог. Руки у мальчишки были чуть не бронзовые от загара, а лицо, с этими его огромными глазами, хранило полное спокойствие, несмотря на сосредоточенность. Хотя с такого расстояния он и не мог этого видеть, Алекс представил себе, как у мальчишки на предплечьях плавно выступают напряженные мускулы. Попытался вспомнить себя в том же возрасте. Это казалось невозможным. Он не помнил ни своего тела, ни того, о чем думал и чего желал, когда был мальчишкой. Неужели и он был когда-то таким красивым? Волосы у паренька были светло-русые, и даже издали Алекс видел, как они локонами выбиваются и торчат из-под красного шлема. Алекс еще дальше перегнулся через ограждение, пытаясь разглядеть его лицо в деталях; цвет этих огромных глаз, линию губ, гладкость кожи.
– О'кей, давай еще этот, и всё, – сказал мужчина на насыпи. – Наше время почти что вышло.
– У вас что – сын в команде? – С некоторым испугом Алекс обнаружил второго мужчину совсем близко.
Мальчишка вновь попал по мячу и пустился бежать к первой базе, да так быстро, что с него слетел шлем. Алексу отчаянно хотелось проследить за его движениями во время бега, но мужчина с таким видом смотрел на него, что Алекс отступил.
– Да нет… – Алекс поразился: он что, и правда выглядит таким старым, чтобы годиться кому-нибудь из этих мальчишек в отцы?
Мужчина боком сдвинулся еще на шаг и, облокотившись на ограждение, занял то место, где только что стоял Алекс.
Мальчишка был уже у второй базы. Уперев руки в боки, он огляделся с такой естественной уверенностью в себе, что Алекс еле оторвал взгляд. Мужчина открыл рот, как бы собираясь сказать что-то еще, но Алекс повернулся и пошел вдоль ограждения поля.
Второй мужчина щелкнул выключателем автомата и крикнул, чтобы все шли в укрытие для запасных. До Алекса долетали их возгласы, возбужденные и звонкие, но голоса последнего отбивающего он среди них не слышал. Может быть тот молчал, может еще что. Оглядываться Алекс не посмел.
К тому времени, когда Алекс дошел до угла поля, они все сгрудились в укрытии. Он опять остановился и стал смотреть, как взрослые спускаются с трибун, а к выходу подъезжают машины. С такого расстояния он уже не мог отличить одного паренька от другого, хотя бросил взгляд и еще раз, прежде чем уйти совсем. Мальчишки разошлись по машинам, и парковочная площадка опустела. Он так и не увидел больше светловолосого голосистого паренька, который был последним отбивающим.
Пришла мысль, не пора ли возвращаться к Меган. Он чувствовал, что устал и вовсе не уверен, хочет ли он прилагать усилия к развитию отношений с этой девушкой. Зачем он тогда вообще приходил? Да и с самого начала – зачем девчонке голову морочил? Навешал ей лапши, выспросил телефон, сделал все то, чего – как учат друзья постарше, телевидение и песни, – он должен хотеть и что должен делать.
Он все шел вдоль ограды, миновал первую базу и подходил к укрытию.
– Я смогу, – проговорил он вслух. – Надо.
Тут пришла вера. Вера в то, что он сумеет не только врать о том, кто он есть в этой жизни, но и кто он в душе. И она тоже поверит – в то, что он добрый, уравновешенный, что он ее достоин; он убедит ее, что владеет магией, к которой ей обязательно нужно приобщиться. Сможет заставить ее не только принимать его, но всем существом к нему устремиться, и тогда он сможет ее заполучить.
Попытался вызвать перед собой ее лицо, вспомнить, какая у нее фигура. Но в сознании ничего не возникало. В одном месте ограждения был разрыв, и он как раз туда подошел. Увидел лежащий на траве мяч, на самом краю светового круга. Мяч лежал в пятнадцати или двадцати шагах. На поле стояла полная тишина, трудно было представить, что совсем недавно здесь раздавались удары по мячу, бегали и кричали мальчишки. Но вот и доказательство, улика, которую обронили и позабыли.
Об этом мяче он вспомнил позже, когда рука Меган, сидевшей рядом на переднем кресле его машины, сновала взад и вперед по его члену. А тогда он долго стоял и смотрел на пыльный оранжевый комок. Хотелось подобрать его, но он не мог заставить себя ступить на зеленую траву, которая выглядела слишком прекрасной и нежной для таких, как он. Он посмотрел на прожектора, от которых сразу ослеп, а потом снова на мяч, сквозь круги и пятна перед глазами. В этот момент прожектора погасли.
В машине он закрыл глаза и снова открыл. Посмотрел вниз: штаны расстегнуты, хвосты раздерганной по сторонам рубашки похожи на огромный открытый рот. Живот и бедра показались пухлыми и обесцвеченными. Клубок спутанных волос выглядел так дико и нелепо, что пришлось отвернуться. Ее рука заходила быстрее, а у него возникло желание схватить за кисть, стряхнуть ее с себя. Стал искать в памяти хотя бы смутное лицо кого-нибудь из мальчиков, виденных на поле, но не смог. Пробовал вспомнить последнего отбивающего, его грацию, линию его колена, хоть какую-нибудь мелочь, и опять пусто. Ее рука дрочила все сильней.
На южном конце города есть один отель. Его использовали подобным образом и раньше.
В одиннадцать утра человек просыпается голый, в одних носках и обручальном кольце. Его тошнит, лицо горит огнем, саднит и ломит щиколотки и запястья. К животу корками присохло что-то белесое. Комната чужая, непонятная. Одежды нет, ничего нет. Во рту от вчерашней выпивки будто кошки нагадили, башка трещит, он испускает стон.
Три женщины сидели в уголке, откуда можно было видеть всех, кто входит. Почти навскидку выбрали его. Вперед пустили Шейлу. Она пыталась завлечь его улыбкой, но он был весь в себе. Сказала, как ее зовут.
Он кивнул.
Поднялась Элеанор, подошла к стойке. Облокотившись, чтобы заказать пиво, она уронила ему в джин-тоник две шипучие таблетки, хотя он толком даже и не отвернулся от стакана. Сидя в углу, Барбара гадко ухмылялась.
