Три женщины сидели в уголке, откуда можно было видеть всех, кто входит. Почти навскидку выбрали его. Вперед пустили Шейлу. Она пыталась завлечь его улыбкой, но он был весь в себе. Сказала, как ее зовут.
Он кивнул.
Поднялась Элеанор, подошла к стойке. Облокотившись, чтобы заказать пиво, она уронила ему в джин-тоник две шипучие таблетки, хотя он толком даже и не отвернулся от стакана. Сидя в углу, Барбара гадко ухмылялась.
Хорошо одет, слегка полноват, с приятным лицом. Сам того не подозревая, он пришелся в этом баре очень к месту.
– Трудный день был сегодня? – спросила Шейла.
Он пожал плечами, поднял стакан, отпил, поставил.
– Ну, можно и так сказать.
– Мы с подружками насчет вас поспорили, и я поставила на то, что вы – адвокат.
– Нет, я – коммерческий директор. Не адвокат. – Он чуть улыбнулся, а по другую руку от него Элеанор расплатилась за пиво, хлебнула и тоже улыбнулась. Он заметил ее, и его улыбка приувяла, но затем его лицо разгладилось, и он снова отпил. Через несколько секунд побледнел. Снова отпил, словно пытаясь освежить голову.
Шейла глядела в сторону, будто не замечает. Он попытался с нею чокнуться и промахнулся.
– Что такое… – сказал он, но слова вышли скомканно, а кровь все больше отливала от лица. – Чего бы-то вам вот меня? – все-таки выговорил он, и тут его глаза поплыли, будто он ищет смысл в том, что только что произнес.
– Не знаю, – себе под нос нараспев пробормотала Шейла. Потом сказала уже громче: – А не хотите посидеть с нами?
Он покачал головой. Его лицо из пепельного быстро становилось ярко красным.
– Н-нет. Мне надо дом-ма…
– Теперь за ним следили обе женщины. В углу Барбара ухмылялась еще гаже. Мужчина сказал:
– Я что-то себя как-то чу… – Он пытался подняться, но у него не получалось. Шейла взяла его под одну руку, Элеанор под другую, и они помогли ему. Барбара присоединилась.
В машине он вдруг хихикнул, и Барбара с Шейлой наперебой принялись целовать его в губы, а Элеанор в зеркало заднего вида наблюдала. Шейла расстегнула блузку и, вытащив из лифчика грудь, стала пихать к ней его голову, пока губы не уткнулись в сосок, и он, как будто бы, даже стал сосать. Она опять, как тогда в баре, нараспев себе под нос что-то забормотала, а Барбара щелкнула мужчину пальцем по мочке уха и отвернулась.
В номере он отключился напрочь, однако, раздев, они его все-таки привязали. Элеанор установила видеокамеру. Шейла обхватила его мягкий пенис пальцами и стала целовать.
– На меня смотри, – негромко сказала Элеанор, и тогда Шейла повернулась лицом к камере, изобразила улыбку и снова начала целовать пенис.
Барбара потискала в пальцах складки жира у него на животе, потом сильно укусила. Шейла теперь уже вовсю сосала пенис, и он начал расти.
– Вот. Видите? – похвалилась она.
– Он завтра будет говорить, что не хотел, но член-то знает лучше, прикинь?
Барбара запихала мужчине в рот свои трусы, в раздумье поглядела на его лицо, нахмурилась и вынула. Задрала юбку и, сев над ним на корточки, стала тереться вульвой и анусом о его неподвижные губы.
Его короткий, но толстый пенис полностью встал, Шейла, резко кивая, ртом наезжала на него и съезжала, и в такт тонко, требовательно поскуливала. Барбара с силой терлась о его лицо, а он начал ворочать головой из стороны в сторону, потом закашлялся.
– Вот зараза, – сказала она.
Шейла подняла голову и прошептала: – Ну-ка я на него сяду.
Сев верхом, она пропихнула пенис себе во влагалище, наклонилась и принялась дергаться вверх и вниз.
Элеанор оторвала одну руку от камеры и некоторое время трогала себя через юбку, потом спохватилась и перестала.
Барбара, наглядевшись, как Шейла ерзает на мужчине, проскребла всеми ногтями по его груди. Выступила кровь. Шейла начала громко стонать, но скоро перестала ерзать и сказала: – Фу ты, блин. – Приподнялась, посмотрела через плечо на него. – Боюсь, что он не сможет эт-самое… Давай, малыш, давай, ну для меня, для меня, – и снова задвигалась, на сей раз несколько быстрее.
Барбара опустилась снова, но не на лицо, а чуть в стороне и стала щекотать себя пальцем, то и дело шлепая его по носу. Когда он кончил, Шейла заулыбалась и высвободила пенис. Распрямилась и стала смотреть, как сперма вытекает из нее и капает ему на живот.
– Он кончил, – объявила она.
– Все сняла, – сказала Элеанор. – Каждую секундочку.
– Давайте что-нибудь засунем ему в зад, – сказала Барбара.
– Нет. Развяжем его и пошли.
– Ты на его лицо глянь, – сказала Шейла. – Все по-фиг. – Проведя двумя пальцами по луже спермы, она сунула их себе во влагалище.
Элеанор начала его развязывать, и вскоре Шейла встала и принялась собирать его одежду.
– Пошли, – сказала Шейла.
– Постой, – сказала Барбара. Встала над его лицом на колени и помочилась. Его закрытые глаза зажмурились крепче, голова повернулась набок.
– Зачем тебе это надо? – спросила Шейла. – Зачем ты каждый раз такие штуки выделываешь?
Барбара пожала плечами.
– А, не спрашивай, – сказала она. – Ты же не спрашиваешь, зачем вообще все это надо?
Когда меня поймали первый раз, мне было сказано, что если я пойду на спецзанятия, против меня не станут возбухать по всей букве закона. Идея в том, чтобы всех нас, застигнутых за приставанием, собрать вместе и заставить слушать бывших проституток, которые расскажут, какая паршивая была у них жизнь, когда они работали на панели, насколько это было для них опасно и насколько это опасно для нас. О ненависти к мужчинам у них тьма всяких историй, а одна сказала, что всегда держала под кроватью здоровенный нож и каждый раз предавалась фантазиям про то, как пырнет им мужчину, едва он начнет ее трахать. Сказала, что у нее была подружка с тем же задвигом, так та, в конце концов, и впрямь всадила пику мужику в зад.
– И, как вы думаете, куда тот парень пошел? – вопрошала она, подняв брови под самую свою плохо подстриженную челку. – В больницу? Чтобы сказать там: о-ё-ёй, меня проститутка только что ножом ткнула? А что потом он скажет жене?
Она выдержала драматическую паузу.
– Вы все окольцованные, так или нет? Что вы сегодня женам наболтали, вы сейчас где?
Мне-то как раз не надо оправдываться ни перед кем. Я не такой, как эти обормоты, что порезвятся и – домой, пока жена добрая. Мне самый кайф именно так мочалку оприходовать. Люблю, чтобы дал ей полета баксов, она сразу рачком, и делай с ней, что вздумается. Этим я здорово отличался от собравшихся.
В общем, они нам пели всякое занудство, вроде фигни про тех парней, которым за лишнюю двадцатку давали без резинки, а одна даже сказала, что умирает от СПИДа. На умирающую она мало смахивала. То есть они, конечно, все смахивали на умирающих, но не от СПИДа или чего-то в этом роде. В общем, я не очень вслушивался. Скука смертная, а я еще и с бодуна. Все эти соски в завязке – потолстевшие, плохо подстриженные и в костюмах из «Кей-Марта» – отвращали меня по-страшному, но не тем, какой ужас трахать их за деньги. Скорее, тем, что они нынче делают, чтобы не вышибли с квартиры.
