Ею овладело странное чувство умиротворения, присущее умирающим... или же тем, к кому пришло осознание, что борьба закончена. Действительно, жить или умереть, вот что было для нее определяющим фактором уже много лет, сброшенный вес этого груза рождал в ней чувство полета, несмотря на то, что плоть была неподвижна.
Лицо Рофа показалось в поле ее зрения, его длинные черные волосы свободно рассыпались по плечам и падали вперед. И тот же момент, светлого окраса собака нырнула под его тяжелую руку, на ее морде застыло выражение радушного любопытства, словно Пэйн была неожиданной, но очень приятной гостьей.
– Я приведу Дока Джейн, – сказал Роф, поглаживая собачий бок.
– Кого?
– Мой личный врач. Оставайся на месте.
– Как будто... я могу куда-то уйти.
Послышалось бренчание поводка, а затем Король ушел, держа в руках ремешок, что связывал его с прекрасной собакой, когти которой мерно застучали по полу, когда они сошли с ковра на деревянную поверхность.
Он действительно был слеп. И здесь, на этой стороне, чтобы видеть, ему нужны были чьи-то глаза.
Дверь закрылась, и она не могла думать ни о чем, кроме боли. Пэйн словно куда-то плыла, и на поверхности сознания ее держала агония, но все же, несмотря на невероятный ужас ситуации, она словно воспарила на небеса умиротворения.
Без какой-то на то причины, она отметила про себя, что воздух здесь пах просто прекрасно. Лимон. Пчелиный воск.
Замечательно.
Так сложилось, что в последний раз она была на этой стороне очень давно, и, судя по тому, насколько странно теперь выглядят окружающие вещи, тогда это был совершенно другой мир. Но она помнила, как сильно он ей нравился. Все было таким непредсказуемым и, по сему, таким увлекательным...
Через какое-то время дверь открылась, она снова услышала бренчание поводка и почувствовала мощный запах Рофа. И с ним был кто-то еще... кто-то, кого Пэйн не могла почувствовать так, как чувствовала других. Но он определенно пришел не один.
Пэйн заставила себя открыть глаза... и застыла.
Перед ней стоял не Роф, а женщина... или, по крайней мере, она казалась женщиной. Лицо имело женские черты – только вот они, как и ее волосы, были прозрачными, как у призрака. А когда их взгляды встретились, выражение лица этой женщины сменилось с взволнованного на шокированное. Ей даже пришлось опереться на руку стоящего рядом Рофа.
– О... Боже мой. – Ее голос был хриплым.
– Это так очевидно, Док? – спросил он.
Женщина пыталась что-то ответить, и это была не та реакция, которую Пэйн предполагала от врача. Пэйн была уверена, что понимает, насколько сильны повреждения. Тем не менее, оказалось, что она все равно не до конца осознавала всю серьезность своего состояния.
– Воистину, я…
– Вишес.
Он звука этого имени сердце Пэйн замерло.
Ибо она не слышала его уже более двух столетий.
– Зачем Вы говорите мне о мертвых? – прошептала она.
Призрачное лицо врача приняло материальную форму, в глазах цвета зеленого леса мелькнуло глубокое замешательство – она словно боролась с какими-то эмоциями. – Мертвых?
– Мой брат-близнец... он в давние века отошел в Забвение.
Врач покачала головой, брови низко сошлись над ее умным взглядом. – Вишес жив. Он мой муж. Он жив и здоров.
– Нет... этого не может быть. – Пэйн хотелось протянуть руку и схватить врача за плечо. – Ты лжешь – он мертв. Он давным-давно…
– Нет. Он очень даже жив.
Пэйн словно не понимала слов. Ей сказали когда-то, что Вишеса больше нет, что он ушел в райские кущи Забвения.
Ее мать. Ну конечно.
Неужели женщина обманула ее насчет брата? Но как можно быть такой жестокой?
Внезапно Пэйн обнажила клыки, глубоко в ее горле родилось низкое рычание, гнев заглушил агонию. – Я убью Ее за это. Клянусь, я сделаю с Ней то же самое, что сделала когда-то со своим отцом.
Джон последовал за Хекс в тот самый момент, когда она, покинув группу, начала бежать. Ему не понравилось ни ее решение отделиться, ни направление, в котором она двигалась – в переулок, который неизвестно чем заканчивался – выходом или же тупиком.
Он догнал ее и, чтобы привлечь внимание, схватил за руку. Это ни к чему не привело. Она не остановилась.
«Ты куда?» пытался он показать, но это довольно сложно сделать, когда бежишь, сломя голову, особенно с учетом того, что тебя упорно не замечают...
Он, конечно, мог бы засвистеть, но и этот жест легко игнорировать, поэтому он попытался снова схватить ее за руку, но Хекс отмахнулась, сосредоточившись исключительно на пункте назначения, который он не мог ни видеть, ни чувствовать. Наконец, он просто преградил ей путь, а затем заставил посмотреть на свои руки.
«Куда, черт подери, ты собралась?»
– Я чувствую... Лэша. Он рядом.
Джон потянулся к кинжалу и спросил одними губами, «Где?»
Она обошла его и возобновила движение, и когда он последовал за ней, к нему присоединился Тор. Когда это попытались сделать все остальные, Джон покачал головой и жестом попросил их оставаться на месте. Конечно, дополнительная поддержка была неплохой идеей, но слишком много оружия в данной ситуации не особенно помогало: он собирался схватить Лэша, и последнее, что в чем он нуждался, – это посторонние пальцы, указывающие на принадлежащую ему цель.
Тор все понимал. И догадывался, почему Джон так хотел отомстить за свою женщину. А Куин обязан быть рядом. И все, больше на эту вечеринку никто не приглашался.
Джон бежал рядом с Хекс, которая, как оказалось, не ошиблась в выборе переулка. Вместо тупика, кривая улочка уходила вправо и пролегала между двумя пустыми складами, дальше шла вниз, к реке. Он понял, что они недалеко от воды, когда запах дохлой рыбы и водорослей ударил ему в нос, а воздух, казалось, стал холоднее.
На стоянке, напротив пожарного гидранта они обнаружили черный Мерседес AMG. От седана воняло лессерами, и когда Хекс огляделась, словно пытаясь решить, куда же двигаться дальше, терпение Джона иссякло.
Он сжал кулак и ударил им по лобовому стеклу.
Завыла сигнализация, и он заглянул внутрь. На рулевом колесе виднелся какой-то маслянистый налет, а кремовая кожа салона была покрыта пятнами – и он был чертовски уверен, что чернильные были кровью лессеров ... а ржавые – человеческой. Иисусе, заднее сиденье выглядело так, будто его подрал бешеный кот, царапины глубокие, до самой набивки.
Джон нахмурился, вспомнив старые дни в тренировочном центре. Лэш всегда был таким щепетильным по поводу своих вещей, начиная с одежды, которую носил, заканчивая тем, что хранилось в его шкафчике.
