К этому моменту прибыли остальные Братья и началась стрельба из всевозможных видов оружия, что не представляло серьезной проблемы, пока одна из пуль не попала Лэшу в бедро. Боль прошила тело, сердце забилось чаще. Упав на бок, он прошелся взглядом по переулку.
Джон Мэтью был единственным, кто не стал скрываться: Братья нырнули за Мерседес, а парни Бенлуи спрятались за ржавыми боками джипа.
Но Джон Мэтью словно врос ботинками в землю, руки свободно лежали вдоль тела.
Придурок был чертовски легкой мишенью. Какая скука.
Лэш сформировал в ладони еще один шар энергии и закричал: – Ты же убиваешь себя, буквально приставляешь пистолет к своей голове, ты, гребаный ублюдок!
Джон шагал вперед, обнажив клыки, впереди него словно простиралась холодная волна.
В какой-то момент Лэш почувствовал в затылке укол беспокойства. Это было неправильно. Никто в здравом уме не стал бы вот так просто подносить себя на блюдечке.
Это же чистой воды самоубийство.
Планы, планы, планы...
Или, другими словами – отстой, отстой, отстой ...
План Хекс был идеальным, когда она замаскировалась на симпатский манер и исчезла из вида. Будучи профессиональной убийцей, она гордилась не только коэффициентом успешности выполнения заданий, но и своим чутьем, и сейчас результат обещал быть хорошим. Ее «план» состоял в том, чтобы невидимой подобраться к Лэшу и вскрыть ему горло, а потом посмотреть ему в глаза и улыбнуться ухмылкой бешеной суки, которой она, по сути, и являлась.
Первый сбой: что за хрень с ним произошла с тех пор, как она видела его в последний раз? То, что он им явил, развернув ткань с лица, ввергло ее в глубокий шок. На нем больше не было плоти, лишь мышечная ткань черного цвета, неровно торчащие кости и ярко-белые зубы светящиеся словно флуоресцентные лампы. С руками тоже было явно что-то не так. Имея форму, но не плотность… в ночи они казались чернее самого глубокого оттенка темноты.
Слава Богу, что она так вовремя сбежала от него, хотя, может быть, все эти превращения и стали причиной, по которой она сумела вырваться из своей тюрьмы: логично предположить, что и силы его тоже иссякали.
Но, как бы то ни было... вторая проблема в ее гениальном плане: Джон. Который сейчас стоял в центре переулка практически табличкой на груди «СТРЕЛЯТЬ СЮДА».
Чертовски очевидно, что бесполезно сейчас взывать к его разуму – даже если бы она материализовалась рядом с ним и закричала через ухо ему прямо в мозг, она знала, его планы от этого не изменятся. Он был настоящим животным, готовым к схватке с врагом, клыки обнажились, как у льва, тело прогнулось вперед, словно он собирался закатать парня в асфальт.
Не вызывало сомнений то, что он погибнет, если не укроется, но, казалось, его это не заботило и понятно почему: связующий аромат Джона был громче любого крика, который мог вырваться из горла, темные специи словно рев, заглушали все остальные запахи – запах города, вонь реки и сладковатый лессеровский аромат гниющей плоти Лэша.
Стоя посреди грязного переулка, Джон, словно первобытный мужчина, защищающий свою женщину, воплощал в себе все то, чего она так не хотела в данной ситуации: ясно как день, его не заботила его личная безопасность, желание достичь цели заглушало здравый смысл и профессиональные навыки.
Итог? Он не сможет пережить удара энергетического шара Лэша... и осознание этого переворачивало ее мир с ног на голову.
Новый план. Больше никакой маскировки. Никакого нападения, разоружения или расчленения. Никакой боли за ту агонию, через которую она прошла, никакой игры в Джека Потрошителя.
Когда она приняла форму и бросилась на Лэша, речь уже шла о спасении Джона, а не желании отомстить за саму себя. Почему так? Оказалось, Джон единственное, что сейчас для нее имело значение.
Она обхватила Лэша вокруг талии в тот момент, когда он начал бросать свой шар, потянула его за собой на землю. Но в последний момент ублюдок все же сумел скорректировать прицел... и ударил Джона прямо в грудь.
Удар свалил ее мужчину на тротуар и отбросил далеко назад с огромной скоростью.
– Ты гребанный ублюдок, – покричала она в безобразное лицо Лэша.
Сукин сын с невероятной силой обхватил ее руками. А затем перевернулся и прижал ее своим телом к тротуару, обдавая лицо горячим вонючим дыханием.
– Попалась, – усмехнулся он, втиснувшись в нее бедрами. Она почувствовала его возбуждение, и ей стало дурно.
– Пошел на хрен! – Быстрым и резко она нанесла ему удар лбом прямо... ну, когда-то на этом месте был нос... так сильно, что он взвыл.
К сожалению, второй такой удар у нее не получился, они начали бороться за контроль над ситуацией, катались по тротуару, ноги переплелись, его ужасная эрекция упиралась ей прямо в тело. Ему удалось поймать ее за запястье, но, по крайней мере, второе было еще свободным.
А это значит, что в нужный момент она смогла дотянуться, схватить его за яйца, и вывернуть их так жестко, если бы не штаны, то она бы просто вырвала их с корнем.
Лэш прохрипел проклятье и застыл неподвижно, доказывая, что он, возможно, и был темным полубогом, но все же чертовски смертным, когда дело касалось некоторых драгоценных частей его тела.
Теперь Хекс контролировала ситуацию – она перевернула Лэша на спину и села сверху.
– Попался, – рявкнула она.
Она держала его, и ею все больше овладевал гнев, но вместо того, чтобы просто прикончить его, она схватила его за шею и выжала воздух из его горла.
– Не смей прикасаться к тому, что принадлежит мне, – прорычала она.
Уродливая физиономия Лэша приняла яростное выражение, и каким-то образом его голос зазвучал из крепко зажатой ею гортани. – Его уже до меня потрогали. Или он не рассказывал тебе о том человеке, который его…
Хекс схватила сукиного сына так крепко, что следующая фраза далась ей с трудом. – Не смей говорить об этом…
– Я говорю обо всем, о чем хочу, любовь моя.
И тут он исчез, превратился в ничто, но это длилось недолго. Мгновение спустя он схватил ее сзади и жестко притянул к себе. На долю секунды в поле ее зрения попали люди, что стонали на асфальте, а затем ее развернули и использовали в качестве щита между Лэшем и Братьями.
Она не стала тратить время на проверку позиций парней, что скрывались за Мерседесом, или проверять, сколько оружия направлено на них с Лэшем.
Для нее имел значение только Джон.
И слава Богу, Деве-Летописеце... да любому, кто дарует милости... он сидел и пытался стряхнуть с себя тот световой кошмар, что только что сбил его с ног.
