Эта женщина. Она заставляет меня хотеть большего. Всю ее. Постоянно.
Таль хотел разбудить ее, продолжить с того места, где они остановились, но передумал. Медленно он отошел от кровати и направился к ее багажу. В шкафу весела куча одежды, кое-что она запихнула в комод, но он видел, что в чемодане оставались еще вещи. Он сел у изножья кровати и придвинул к себе чемодан, открыв верхнее отделение.
Не пришлось долго копаться, чтобы понять, что это ее импровизированная корзина для белья. Он порылся в боковых карманах, нашел украшения. Немного припрятанных наличных. Оставив все на месте, Таль закрыл отделение. Затем стал рыться в больших передних карманах. Там обнаружился путеводитель по Риму и несколько брошюр ее страховой компании. Наконец он нашел то, что искал, в меньшем кармане на самом дне.
Небольшая рамка, возможно, пять на семь дюймов. На фото Миша казалась моложе, но ненамного, исильнозагорелой. Она широко улыбалась в камеру, одной рукой придерживая на голове фетровую шляпу. Она хорошо выглядела — Таль был готов поспорить, что она всегда хорошо выглядела, — но его интересовала не она.
Нет, его взгляд привлек мужчина, стоящий рядом с ней, мужчина, которого она обнимала. Майкл казался ростом пять футов девять или десять дюймов. Не намного выше Миши. Песочного цвета волосы с рыжим оттенком. Или, может, они так контрастировали с его румяным цветом лица. Наряду с темно-синими глазами его внешность можно было назвать…обычной. Если Миша была экзотикой, вроде Бали или Индонезии, то Майкл был Акроном, штат Огайо.Ску-у-учным.
Более того, Таль очевидно видел, что в момент, когда была сделана эта фотография, пара уже боролась за свой брак. Может, они этого не понимали, но он видел. Он был очень наблюдательным человеком, этого требовала его работа. То, как они обнимали друг друга за плечи, а не за талию. То, что их разделяло пространство, достаточно большое, чтобы уместить воздушный шарик. То, как они улыбались, так широко, больше похоже на оскал, без намека на озорство. Оба были в несексуальных майках. Все эти детали рассказывали Талю историю.
С какой стати ты вышла за этого мужчину, Миша?
Не то чтобы его это волновало, это не его дело. Он просто хотел знать, что ею движило. Что заставило экзотическую, сексуальную танцовщицу остепениться с каким-то скучным деревенским налоговым бухгалтером. Или она сделала бы что угодно, лишь бы жить в достатке.
Что заставляло женщину мириться с мужчиной, который не мог доставить ей удовольствие в постели?
И почему меня это волнует? Почему я вообще здесь? Что эта женщина делает со мной?
Находиться с ней было неправильно. Он знал это. Это было табу. Уложить ее в постель в первый раз стало для него вызовом. Нарушить правилаисоблазнить замужнюю женщину? Да, пожалуйста, — Таль любил трудные задачи. И когда он увидел ее в том ресторане, ему представился шанс раздвинуть границы еще дальше. Посмотреть, как близко к краю он мог подвести их обоих.
Единственная проблема с границами заключалась в том, что человек должен был либо отступить, либо перейти черту.
Таль уже не был уверен, какой шаг он собирается предпринять.
Аэтоозначало проблемы для всех. Проблемы, в которых миссис Рапапорт не нуждалась и не заслуживала, просто потому, что Таль оказался достаточно глуп, чтобы забыть о своем месте в этом мире. Достаточно глуп, чтобы увлечься замужней женщиной, которая была под запретом.
— Что ты делаешь? — прозвучал за его спиной сонный голос Миши.
Он изобразил зевок и опустил рамку на пол, затолкнув ее ногой под кровать.
— Только что проснулся, — ответил он, потом встал и потянулся.
Подойдя к окну, он отдернул шторы. В комнату ворвался солнечный свет.
— Нет, еще слишком рано, — простонала она, и когда Таль взглянул на нее, то увидел, как она зарывается в подушки. Он рассмеялся и заполз на кровать, нависая над ней.
— Не слишком рано. Во сколько ты должна быть на работе? — спросил он, разгребая подушки.
Она моргнула.
— Ах, да. Работа.
Это вызвало у него еще один смешок.
— Ты могла бы устроить себе прогул и провести день со мной, — предложил он, опускаясь, чтобы поцеловать ее грудь.
— Нет, я не могу так поступить, это было бы неправильно, — ответила она, но без уверенности в голосе.
— Конечно, можешь. Вчера ты ушла с ужина из-за плохого самочувствия, все вполне правдоподобно, — заметил он.
— Мммм. И что у тебя на уме? — поинтересовалась она, потягиваясь под ним.
— Кое-что.
— Не убедительно, — фыркнула она.
— Как насчет, — начал он, переворачиваясь, чтобы устроиться на боку рядом с ней, — отвести тебя на ланч, потом заняться какой-нибудь туристической ерундой, а потом посмотрим, сможем ли мы быстро перепихнуться в Колизее.
— Ты пытаешься уничтожить мою вагину, да?
— Даже и не думал, но могу попытаться. Мы сделаем тебе футболку с надписью: «После поездки в Рим все, что у меня осталось, — это уничтоженная и никуда не годная вагина»… звучит здорово.
— Таль, — она не смеялась, когда повернула голову, чтобы посмотреть на него.
— Да? — ответил он, протягивая руку и убирая волосы с ее лба.
— Что ты делаешь?
— Ты о чем?
— Что ты здесь делаешь? Со мной?
У меня тот же вопрос, миссис Рапапорт.
— Кажется, пытаюсь уговорить тебя сделать еще больше непристойностей на публике, — пошутил он.
— Ты мог бы сделать их с кем угодно. Я ушла от тебя, исчезла. Ты ничего обо мне не знал. Почему ты захотел большего?
Отличный вопрос. Как он должен на него ответить? «У тебя одна из самых удивительных кисок, которых я когда-либо трахал» просто не звучало правильно. «Я бы жил только ради твоей улыбки» тоже звучало неправильно.
Оба варианта были правильными.
— Потому что ты красивая, — ответил он тихим голосом. — И ты мне улыбаешься. Ты умная и веселая. Потому что ты мне нравишься, Миша.
Вот так. Мило и просто. Но она нахмурилась.
— Ты мне тоже нравишься, Таль, но, наверное, я просто… запуталась. У нас сегодня свидание? — продолжила она допрос.
Он закатил глаза.
— Не думаю, что это можно назвать свиданием, когда один из нас в браке, — заметил он.
Она закрыла ладонями лицо.
— Боже, не произноси этого вслух, — простонала она.
— Больше никаких слов на букву «б». Как насчет того, чтобы мы не давали названия тому, что между нами, давай скажем просто: два друга отправились на прогулку в город, — предложил он.
Миша не отнимала рук от лица, и луч солнечного света отразился от ее бриллианта. Таль посмотрел на кольца. Нахмурился.
— Друг не уничтожает другому другу вагину, — заметила она приглушенным ладонями голосом.
Таль начал тянуть ее за пальцы.
— Ну, я очень хороший друг. Тебе стоит меня поблагодарить. Своей вагиной, — подначивал он ее.
Она убрала руки и начала откидывать одеяло.
— Я не благодарю своих друзей вагиной. По крайней мере, обычно.
— Какая пустая трата вагины.
— Может, перестанем говорить «вагина»?
— Какая пустая трата киски.
Миша, наконец, рассмеялась и направилась в ванную. Встав перед раковиной, она потянулась, подняв руки над головой. Подол футболки задрался, обнажая голую попку. Таль приподнял бровь и последовал за ней в крохотную комнату.
— Нет-нет-нет, жди там, — приказала она, поворачиваясь и толкая его в грудь.
Он схватил ее за руку, и что-то впилось ему в ладонь. Когда он отпустил ее руку, то увидел обручальные кольца.
— Одно правило на сегодня, — начал он, поднимая ее руку к своему лицу.
— Какое? — спросила она, следя глазами за его движениями.
— Сегодня ты их не носишь, — объявил он, затем обхватил губами ее безымянный палец до самого основания. Смочил прохладное золото языком и зубами стянул кольца с фаланги. Когда он вытащил ее палец изо рта, то высунул язык, показав кольца, после чего выплюнул их себе в ладонь.
