— Хорошо, — прошептала она.
Он ухмыльнулся и наклонился к ней.
— Сегодня тымоя.
Глава 9
~Миша~
Когда что-то кажется таким приятным, вы находите способ убедить себя, что это нормально. Обжоры и наркоманы знают, о чем я говорю. Вы оправдываетесь, утверждаете, что это потому, что вы слабы, и находите еще миллион отговорок.
Для меня это были ощущения. Конечно, после я чувствовала себя плохо. Но мне былотак хорошово время всего, что я не могла остановиться. Не могла отказаться. Не могла отступить.
И даже если бы захотела, мне не позволили бы. Он тоже не мог отступить.
Я планировала изменить мужу.
Я никогда не планировала заводить роман.
Таль не обращал внимания на планы. В его мире планов не существовало. Он раскрасил картину, выйдя за рамки, и потащил меня за собой. Протянул мне кисть и сказал: «Вот, рисуй меня, как хочешь».
Я хотела раскрасить его своей аурой, запятнать его своими тенями.
Да и, кому, черт возьми, нужны планы.
Глава 10
~Открытая дверь~
Миша притворилась больной. Таль пригласил ее на ланч. Они занялись туристической ерундой. Он попытался трахнуть ее в туалете Колизея. Она сопротивлялась.
Поначалу.
— Как долго ты пробудешь в Италии? — спросила Миша, когда они шли по улице.
— Как долготыпробудешь в Италии? — адресовал он ей ее же вопрос.
— Чуть более трех недель, затем мы отправляемся в Турцию.
— Хорошо. Турция мне нравится.
Он обвил рукой ее талию, притягивая к себе. Миша покраснела. Она не привыкла к такому физическому контакту. Даже ее муж не прикасался к ней так часто, как Таль, — казалось, онвсегданаходил способ прикоснуться к ней. И не стоило забывать об элементе запретного плода. Это было так плохо, так неправильно, так порочно. Из-за этого у нее подскочило давление.
Моей левой руке намного легче. Как и моему духу.
— Ты бывал в Турции? — спросила она, когда они свернули за угол.
— Да, у меня в Стамбуле дом.
Данный факт потряс ее, и, судя по выражению лица Таля, он сам удивился, выдав эту деталь личной информации.
— Ты из Турции? — пошла она дальше.
Он покачал головой.
— Нет, просто живу там иногда. Хочешь мороженого?
Но прежде чем она успела ответить, он отпустил ее и подбежал к тележке с мороженым, стоявшей у обочины. Доев рожки, они продолжили прогулку.
— Ты поедешь туда после того, как завершишь здесь все дела? — Миша старалась, чтобы вопрос прозвучал без нажима.
— Я еду туда, куда меня посылают по работе.
— Когда ты должен уехать?
— Не уверен. Возможно, на следующей неделе, возможно, через неделю.
— Ох.
Даже она услышала дрожь в своем голосе, и Таль рассмеялся.
— Не волнуйся, у меня полно времени, чтобы поработать над всей этой штукой с уничтожением вагины, — заверил он ее.
— Всегда думаешь о других, да? — выдохнула она.
Таль фыркнул.
— Я как Мать Тереза.
— Таль, чем ты занимаешься? — Миша заметила, как его брови нахмурились, и ожидала, что он сменит тему.
Накануне ночью, в перерывах между кувырканием в постели, они кое о чем поговорили. Вопросы не возбранялись, но глубоко копать не поощрялось. Миша отказался обсуждать с ним Майка. Таль отказался рассказывать о своей личной жизни. Так что они были квиты и согласились не любопытничать.
— Я… фотограф. Своего рода, — попытался он объяснить.
Только это ничего не объясняло.
— Кажется, ты говорил, что работаешь на правительство или что-то в этом роде, — напомнила она.
— Иногда. Иногда нет. Иногда работа может поглотить меня целиком, просто кошмар какой-то. Но на этот раз работа привела меня сюда, и ты оказалась здесь, так что все хорошо.
Он снова ее обнял. После таких милых слов она больше не могла проявлять излишнее любопытство.
Они нашли маленькое кафе, и Таль придержал для нее дверь. Подождал, пока она сядет первой. Маленькие нюансы, которые, вероятно, для него были само собой разумеющимися, но для нее — чуждыми и волнующими.
— Это была хорошая идея. В последнее время я такая напряженная, — вздохнула Миша, откинув голову назад.
— Уж мне ли не знать, — согласился Таль.
Не глядя, она бросила в него салфетку.
— Значит, ты, вероятно, уезжаешь через неделю или две, — начала она, как только им принесли кофе со льдом. — А я точно уезжаю в конце месяца.
— Ага, — подтвердил он.
— Наши пути разойдутся, — добавила она.
Он взглянул на нее.
— Ты кажешься расстроенной этим, — заметил он.
Она пожала плечами.
— Не расстроенной. Но я буду скучать по тебе, — честно призналась она.
Таль широко улыбнулся.
— Я тоже буду по тебе скучать. По крайней мере, Рим навсегда останется с нами, — напомнил он ей.
— Верно. А что насчет завтра? — продолжила она расспросы.
— А что насчет завтра?
— Условно. Что мы сейчас сделаем? Попрощаемся и разойдемся, а через неделю ты объявишься на моей работе или у моего гостиничного номера? Мне с таким не справиться, — объяснила она.
— Эй, в прошлый раз я даже не попрощался, ты просто улизнула, а мне пришлось тебя искать. Разве сейчас ты не рада? — поддразнил он, на что Миша закатила глаза. — Как насчет того, чтобы действовать по обстоятельствам. Кто знает, возможно, завтра мне дадут новый приказ и отправят куда-нибудь еще. Я не даю тебе никаких обещаний, Миша. Я подкатил к тебе в том кафе, потому что видел до этого и считал тебя сексуальной, а не потому, что ищу девушку или что-то в этом роде.
Миша откашлялась и отвела взгляд.
— Хорошо, потому что я не могу быть чьей-то девушкой. Я замужем.
— Вот почему ты так идеально мне подходишь.
— Не думаю, что я кому-то идеально подхожу, — прошептала она.
— Давай облегчим друг другу задачу. Если я захочу тебя увидеть, то найду тебя. Если ты захочешь меня увидеть, то найдешь меня. Сейчас мы здесь, друг с другом. Ты и я. Никакой работы, никакой другой жизни, никакого…мужа,— осторожно произнес он это слово. — Только ты и я, и на этот раз в Риме.
Она не была уверена, звучало ли это ужасно или идеально.
— Год назад, когда мне предложили эту работу, я взялась за себя. Похудела, настроилась. Говорила себе, что приеду сюда, найду себе мужчину и пересплю с ним. Только, оказавшись здесь, все полетело в тартарары. Я испугалась и занервничала, и возненавидела это, возненавидела себя, поэтому остановилась. Сказала себе, что не буду этого делать. А потомтынашелменя. Я хочу чувствовать себя ужасно, как и было на днях, но сейчас я… — ее голос умолк в лучах послеполуденного солнца.
Таль пододвинул стул так, чтобы оказаться рядом с Мишей.
— Сейчас ты принадлежишь мне, и это все, что имеет значение, — прошептал он, овевая горячим дыханием ее ухо. Она закрыла глаза и прижалась к нему.
Он очень опасный человек.
***
День они провели вместе, и все было потрясающе. Они смеялись и разговаривали, вели себя глупо и эксцентрично. Даже танцевали у фонтана Треви, а затем целовались так, что местные жители улюлюкали им. Они делились, узнавали друг о друге и сближались. А вечер закончили в его гостиничном номере.
Но на ночь Миша не осталась — ей обязательнонужно былобыть на работе на следующий день. Таль сказал, что понимает. После прощального поцелуя она села в такси и, отъезжая, помахала ему. Всю дорогу до своей гостиницы улыбка не сходила с ее лица. Она так и заснула, улыбаясь.
Прошло три дня, а от Таля не было ни звука.
Он сказал, что я принадлежу ему. Имел ли он в виду только тот день!?
Миша чувствовала себя плохо. Казалась себе глупой. Использованной. Она беспокоилась. Ее одолевали… почти все эмоции, которые только могут быть у человека, кроме чувства вины. К счастью, все другие чувства отодвинули вину на задний план, и она вновь проявилась только тогда, когда на экране ее мобильного высветилось одно конкретное имя. И даже тогда она почувствовала себя виноватой толькопосле того,как поняла, что разочарована тем, что это не номер Таля.
