Мою кожу покалывало от жары, хотя стояла зима, и я протянула руку, чтобы уменьшить температуру. Должно быть, у него была похожая идея, так как он потянулся к регулятору температуры.
Наши пальцы столкнулись. Я затаила дыхание, удивленная теплом его прикосновения. Ни один из нас не убрал руки. Между нами повисла тишина, пока я зачарованно смотрела вниз. Его огромная рука странно дополняла мои тонкие пальцы.
Словно кто-то напомнил ему о неизвестной обиде, Ксандер убрал руку и снова стал замкнутым. Я взглянула на него. Холодные глаза следили за дорогой, пока он вел машину, полностью игнорируя мое присутствие.
Отлично. Что я сделала не так на этот раз?
В прошлом его настроение было таким же переменчивым. В некоторые дни он был моим лучшим другом, а в другие – его холодное поведение приводило меня в замешательство.
Напряжение просочилось сквозь трещины его сдержанной собранности, когда он внезапно спросил:
— Почему ты согласилась на свадьбу?
Я чуть не поперхнулась, ошеломленная неожиданным вопросом.
— Ч-что?
— Я предупреждал тебя не выходить замуж за Генри, – безапелляционно ответил он. Подтянутые мышцы на его руках напряглись, когда он крепче вцепился и руль, и стал ехать немного быстрее, чем минуту назад. — Зачем ты пошла на это?
Я не могла обидеться на его вопрос. В конце концов, его предупреждение сбылось уже в первый год брака, оставив во мне еще большее желание завести детей, чтобы заполнить пустоту в сердце.
Неужели в этом была причина его гнева все эти годы? Он пошел против отца, чтобы предупредить меня, а я его не послушала.
Поведение Ксандера в дни, предшествовавшие моей свадьбе, было странным. В один момент он был очаровательным, а в следующий – официозно холодным. Я тогда решила, что говорила что-то, что расстраивало его.
У меня не было возможности связаться с ним позже. К тому времени, как Генри освободил меня от смущающего неуместного поцелуя после наших клятв, Ксандера уже не было. Больше он не навещал нас.
Учитывая моё стремление сохранить полудружеские отношения, я выбрала честный ответ и вздохнула.
— Я потратила молодость на создание своей компании. К тридцати годам стало казаться, что все остальные уже поженились и завели детей, а я каким-то образом упустила момент. Наверное, так происходит, когда ты слишком отвлечен. Жизнь проходит мимо тебя. Я уже отказалась от мысли иметь детей, но потом встретила Генри. Я переживала тяжелые времена и недавно потеряла родителей. Он был рядом и сказал, что хочет создать со мной новую семью. – Я пожала плечами. — Я думала, мы подходим друг другу.
Казалось, Ксандер, прилагал огромные усилия, чтобы подавить насмешку. Он явно знал что-то, чего не знала я.
Что-то подсказывало мне, что ответ мне не понравится, но я все равно спросила:
— Твой отец никогда не говорил о том, что хочет еще детей?
— Не мне, – прямо ответил он.
У меня свело живот, и я впилась пальцами в бедра.
— Ты думаешь, что цепляться за эту надежду жалко, не так ли?
Он повернул голову. Хотя Ксандер и сочился до этого сарказмом, что бы он ни увидел на моем лице, это смягчило его.
— Я знаю, каково это – хотеть чего-то больше всего на свете, – сказал он смиренно. — Я только и делаю, что надрываюсь на льду, участвую в фотосессиях и рекламах. Но я ни разу не задумывался о том, чтобы сдаться, даже если это будет стоить всего остального.
Мы остановились на красный свет.
Он повернул голову и его глаза пробежались по моему лицу.
— Я не думаю, что цепляться за надежду – жалко. – Что-то в его тоне насторожило меня, когда он добавил: — Я только хотел бы, чтобы это было с правильным мужчиной.
Его жестокая честность ужасала. По крайней мере, я не уловила в его тоне злорадства. Мой ответ подстегнул его любопытство, и он вернулся к своей более мягкой версии.
Немного расслабившись теперь, когда разговор перешел в безопасное русло, я пошутила:
— К сожалению, не все мы идеальны, как ты. – Он ухмыльнулся в ответ. — Почему ты позволяешь хоккею занимать всю твою жизнь?
— Хоккей – сезонный спорт, и хотя тренировки могут быть интенсивными, они пролетают как один миг, а потом и игры заканчиваются в мгновение ока. Именно продвижение брендов занимает все время. Это, а еще фанаты могут создавать проблемы. Здесь нет разделения между работой и личной жизнью. Мы всего лишь проекции того, кем они хотят нас видеть. Некоторые из них хотят трахнуть нас. Другие хотят быть нами. Но никто из них не видит в нас реальных людей.
Я слышала подобные фразы от некоторых своих клиентов, и, как бы ни было досадно, но мой совет обычно сводился к перерыву от социальных сетей или принятию этого как платы за славу. По какой-то причине этот дежурный ответ ощущался кислым у меня на языке, как плохое вино.
— Звучит сложно, – сказала я наконец. — Как ты справляешься?
— Избегаю социальных сетей, – ответил он, оглядывая перегруженную улицу в поисках места для парковки.
Наконец-то стало понятно, почему его активность в соцсетях была так скудна. Я считала, что это дело рук его представителя.
— Ну. Это один из способов справиться с давлением.
— А как справляешься ты?
— Самоконтроль, – сказала я ему. — Я продаю жизнь, которую хотят мои клиенты, – спокойную, роскошную и вдохновляющую.
— Это звучит скучно.
Я рассмеялась.
— Когда доживаешь до определенного возраста, спокойная жизнь приобретает свою привлекательность.
— Это то, чего ты хочешь? – Его взгляд стал странно напряженным. — Спокойной жизни?
— О, как хорошо, кто-то уезжает!
Вместо ответа я указала на освободившееся место, и Ксандер выполнил самую плавную в мире параллельную парковку.
Он засунул руки в карманы своих чиносов, следуя за мной внутрь, его высокая фигура отбрасывала тень на меня в лучах полуденного солнца.
— Тебе понравится клуб, – сказала я, не в силах скрыть волнение в своем голосе.
До сих пор я не осознавала в полной мере, что буду обедать вне дома спустя долгое время, и обнаружила, что с каждым шагом мое нетерпение растет. Возможно, я также изголодалась по содержательным разговорам.
За десять минут я поделилась с Ксандером больше, чем с кем-либо другим за многие годы. Я потеряла связь с лучшей подругой после свадьбы, Генри почти не высказывал своих мыслей, а с клиентами я никогда не выходила за рамки официоза. Перспектива спокойного и познавательного обеда была волнующей, хотя она быстро оборвалась, когда Ксандера узнали.
— О, Боже мой, Ксандер Максвелл!
Глава 8
Джордан
— О, Боже мой, Ксандер Максвелл! – Гостей у входа встречал парень лет двадцати с небольшим, и он первым узнал Ксандера. — У тебя чертовски меткий слэпшот.
— Спасибо, что смотришь, чувак, – сказал Ксандер, улыбаясь. — Мы можем заказать столик на двоих? Членство в клубе зарегистрировано под фамилией Максвелл.
В загородном клубе находился ресторан, предназначенный исключительно для членов клуба и их семей. Администратору не потребовалось много времени, чтобы проверить наше членство, несмотря на полуобморочное состояние из-за присутствия Ксандера.
— Вы хотите сесть у окна или в кабинке? На улице не слишком холодно, так что наш внутренний двор сегодня тоже открыт для обедов.
— Во внутреннем дворе, – ответил Ксандер. — Где-нибудь, где много солнца.
— Конечно, мужик, как скажешь. – Он взволнованно кивнул.
Ошеломленная, я последовала за ними. Парень ни разу не взглянул в мою сторону. Меня это не удивило: людей всегда поражал магнетизм Ксандера. Он также привлек к себе немало женского внимания, а я сомневалась, что кто-то из них узнал его. На протяжении всего нашего знакомства, девушки всегда бегали за Ксандером. Мне всегда казалось странным, что он никогда ни на кого не обращал внимания.
Взгляд Ксандера стал отсутствующим, когда администратор насел на него со своими мыслями по поводу игр в прошлом сезоне. Ксандер вежливо кивал, бормоча что-то в нужных местах, и тут меня осенило. Как часто к нему подходили люди? Диванные спортивные комментаторы – часть из которых пьяные, и многие из них, вероятно, никогда в жизни не играли в хоккей – высказывали свое мнение о том, как следовало играть или что стало причиной проигрыша.
