Я мельком взглянул на часы, на приборной панели, и дата подсвеченная красным ударила меня словно кулаком в грудь: 5 мая. Ровно 1 год назад, я наблюдал за Хлоей улетающей на самолете из Сан-Диего, ее плечи застыли в обиде и гневе за то, как я по существу бросил ее под автобус после того, как она заменила меня с клиентом. На следующий день она подала в отставку; она оставила меня. Я моргнул, пытаясь стереть воспоминания из памяти. Она вернулась, напомнил я себе. Мы разобрались с этой проблемой за прошедшие одиннадцать месяцев, и, несмотря на все мое недовольство рабочим графиком, я никогдане был счастливее. Она была единственной женщиной, которую я когда-либо хотел.
Я вспомнил свой предыдущий разрыв с Сильвией, почти два года назад. Наши отношения начались подобно тому, как практически каждый из нас поднимается на эскалаторе: с одного шага, а затем перемещается без усилия по единственному пути. Мы начали с дружеских отношений, легко и быстро перейдя к физической близости. Ситуация прекрасно на меня работала, так как Сильвия обеспечила меня товарищескими отношениями и сексом, она никогда не просила больше того, что я бы мог ей предложить. Когда мы расстались, она призналась, что знала, я бы не дал ей большего, и на какое-то время секса и подобия близости было достаточно. Пока для неё это не стало чем-то большим.
После долгих объятий и одного финального поцелуя, я отпустил ее. Я пошел в мой любимый ресторан на тихий ужин в одиночестве, а затем отправился спать пораньше, и проспал всю ночь, ни разу не проснувшись. Никакой драмы. Никакого горя. Все закончилось, и я покончил с той частью своей жизни и был полностью готов двигаться дальше. Три месяца спустя, я вернулся в Чикаго.
Было смешно сравнивать то, с моей реакцией на потерю Хлои. По существу я превратился в грязного бродягу, не ел, не мылся, и выживал исключительно на виски и жалости к себе. Я не забыл, как цеплялся к мельчайшим деталям о Хлое, которыми Сара делилась со мной - что она делала, как она выглядела - пытаясь определить по этим лакомым кусочкам, скучала ли она по мне и была ли также несчастна, как и я.
День, когда Хлоя вернулась в RMG, был по странному совпадению, последним днем Сары в фирме. Хоть мы помирились, Хлоя настояла на том, что она спит в своей квартире, а я сплю в своей, так что мы, фактически, получили некоторую передышку. После хаотичного утра я зашел в комнату отдыха, обнаружив Хлою перекусывающую маленьким пакетиком миндаля и читая какие-то маркетинговые отчеты. Сара разогревала остатки еды в небольшой микроволновой печи, отказавшись от наших просьб, устроить ей большой обед по случаю проводов. Я вошел, чтобы налить себе чашечку кофе, и мы втроем находились в напряженной тишине, казалось, минут пятнадцать.
Я, наконец, разорвал это безмолвие.
“Сара”, сказал я, и мой голос прозвучал слишком громко в тишине комнаты. Ее глаза обратились ко мне, широко открытые и ясные. “Спасибо, что пришла ко мне в первый же день как ушла Хлоя. Спасибо тебе за то, что ты могла безотлагательно предоставлять мне свежие данные. По этой и другим причинам мне жаль с тобой расставаться”.
Она пожала плечами, одергивая ее челку в сторону и вознаграждая меня небольшой улыбкой. “Я так рада снова видеть вас двоих вместе. Здесь было слишком тихо. И под тишиной, я имею в виду скучно. А под скучным, я имею в виду, никто не кричит и не зовет друг друга злобной змеей”. Она откашлялась и стала почти комично громко, отхлебывать от своего напитка.
Хлоя застонала. “Нет шансов, что это повториться, уверяю тебя”. Она забрасывала миндаль в рот. “Он больше не может быть моим боссом, но он по-прежнему, совершенно точно, крикун”.
Смеясь, я украдкой бросил взгляд на ее задницу, когда она встала и нагнулась, чтобы достать бутылку воды с нижней полки холодильника.
“Тем не менее”, сказал я, поворачиваясь к Саре. “Я высоко ценю то, что ты держала меня в курсе. Я бы иначе, сошел с ума”.
Глаза Сары смягчились и, поскольку она нервничала, я мог утверждать, что ей было немного неудобно перед моим редким проявлением эмоций. “Как я сказала, я рада, что все получилось. За такие вещи стоит бороться”. Она подняла подбородок и одарила Хлою, напоследок, улыбкой, прежде чем покинула комнату.
То головокружение, которое я испытал после возвращения Хлои, позволило мне с легкостью игнорировать сплетни, которые следовали за нами по коридорам RMG. У меня был свой офис, и у нее теперь был свой, и каждый из нас был полон решимости доказать себе так как никто другой, что мы могли выдержать это.
Мы продержались на расстоянии почти целый час.
“Я скучала по тебе”, сказала она, проскальзывая в мой офис и закрывая за собой дверь. “Ты думаешь, они вернут мне мой старый офис?”
“Нет. Как бы мне не нравилась эта идея, на данный момент, это было бы явно нецелесообразно”.
“Я была серьезна только наполовину”. Она закатила глаза, а затем задумалась, оглядываясь вокруг. Я мог практически наблюдать за тем как каждое воспоминание всплывало в ее памяти: как она разводила ноги на столе напротив меня, как она позволяла мне дать ей кончить с помощью моих пальцев, чтобы отвлечь ее от забот, и я представлял себе это каждый раз, когда мы сидели вместе в этом офисе, не говоря о всем том, что мы могли бы сказать намного раньше.
“Я люблю тебя”, сказал я. “Я любил тебя долгое время”.
Она моргнула, а затем подошла ближе, вытягиваясь, чтобы поцеловать меня. Потом, она потащила меня в ванную комнату, и попросила заняться с ней любовью, прислонившись к стене, в полдень понедельника.
Когда я въехал на парковку офисов и встал на свое место, я вспомнил слова Сары. Заглушив автомобиль, я уставился на бетонную стену перед собой. За такие вещи стоит бороться.Сара забрала свой собственный совет домой к самому прискорбному бабнику Чикаго. Она присматривала за мной, она знала, что без Хлои я был сломлен и потерян. В отличие от этого, я позволил Саре остаться с человеком, который как я знал, был ей неверен, а всё потому, что я чувствовал, это было не мое дело, вмешиваться. Где бы я был, если бы Сара сделала то же самое?
Обдумывая то, что это говорило обо мне, я все же выбрался из автомобиля и направился в главное лобби. Ночной охранник махнул рукой, а затем вернулся к своей газете, когда я направился к лифтам. В здании было так пусто, что я мог слышать каждый скрип и щелчок механизма окружающего меня. Колеса трещали вдоль кабелей, и кабина лифта издала тихий глухой стук, когда прочно обосновалась на восемнадцатом этаже.
