— Твоим делом было беречь её, — сказал Алек Морри.
— Колт, поверь мне, мы оба не хотим об этом говорить, — ответил Морри.
— Джимбо не сможет её уберечь. Он понятия не имеет, что делать, — сказал Алек.
— Простите, — вставила Джесси.
Алек вперил в меня свой взгляд:
— Ты живёшь у Морри или живёшь у меня.
— Алек, — сказала я.
— Колт, мужик, ты знаешь, что так не положено. Ты руководишь расследованием, — напомнил ему Салли.
Алек упёрся, не отводя от меня глаз, он принял решение:
— Морри облажался, ты живёшь у меня.
— Я не буду жить у тебя.
— Ты не будешь жить у Джимбо и... — Он кивнул на мою руку. — ...ты не будешь жить у Морри.
— У нас она будет в порядке, — сказала Джесси.
— Она не может жить у тебя, мужик, тебя отстранят от дела, — сказал ему Салли.
Алек прикусил губу, потом повернулся к Морри:
— Объясни, почему ты поставил ей синяки.
— Как я уже сказал, пойдём в кабинет. — Теперь злиться начал Морри.
— Объясни, почему она стоит там с синяками после всего, через что прошла вчера, — настаивал уже разозлённый Алек.
— Чувак, я же сказал...
— Объясни, почему она пережила рукоприкладство того козла, только чтобы её грёбаный брат наставил ей синяков?
Бар, уже тревожно притихший — все прислушивались и не скрывали этого, — напряжённо замер.
Но не я. Я почувствовала кое-что другое. Совсем не приятное. Кое-что, от чего меня затошнило.
— Колт, не сравнивай меня с Питом, — напряжённым тоном предостерег Морри.
— Ты не объясняешь.
— Что здесь происходит? — раздался папин голос, и одновременно в моём заднем кармане зазвонил телефон.
Никто даже не заметил, как открылась дверь. Никто не заметил, как вошли мама с папой. Никто.
Папа переводил взгляд с Морри на Алека с выражением лица, обычным для случаев, когда ему приходилось вмешиваться в один из их споров или в один из моих споров с Морри.
Мама смотрела на меня.
Я не могла думать. Мне следовало сказать что-нибудь, разрядить ситуацию. Хотя бы поприветствовать маму с папой, которых я не видела с Рождества, а сейчас уже март. Но вместо этого я вытащила из заднего кармана телефон, открыла его и приложила к уху.
— Алло.
Я даже не услышала слов, потому что раздался такой визг, что едва ли можно было разобрать слова.
Но даже по телефону я ощущала ярость, страдание и обвинение.
— Помедленнее, — сказала я, — что?
— Зарублен! — завопил голос, который я рассеянно опознала, как голос Ли-Энн. Это слово опять поселило пустоту у меня в груди. — Зарублен!
— Что? — прошептала я.
— Когда я позвонила, у него дома был грёбаный домовладелец Он, блядь, взял трубку. Он, блядь, сказал мне, что его, блядь, зарубили грёбаным топором.
— Кого? — спросила я, хотя знала. Я знала. Я знала-знала-знала.
— Кого? — взвизгнула она. — Пита!
— О Боже мой, — прошептала я. Телефон начал выскальзывать из моей руки, но не упал. Алек оказался рядом, забрал у меня телефон и стал разговаривать по нему. Я слышала голос мамы, голос папы, голоса Морри, Джесси, Джо-Боба, Салли. Я чувствовала, как ко мне прикасаются.
Потом я быстро побежала к женскому туалету. Из меня вышел маффин Мимс и кофе, который я пила у неё. Потом меня скрутило спазмом. Потом ещё. Больше ничего не было, но моё тело хотело, чтобы из меня вышло что-то ещё. Что-то, от чего оно никак не могло избавиться, как бы сильно я ни старалась. У меня заболело в груди от усилий, горло горело, кто-то придерживал мои волосы сзади, а я продолжала держаться за унитаз и давиться.
— Хватит, Феб, — сказала мама мне на ухо. Она была рядом, я чувствовала тепло её тела.
— Оно должно выйти, — задыхаясь, сказала я.
— Милая, больше ничего не осталось.
— Оно должно выйти.
Мама положила свою прохладную ладонь на мой горячий лоб, как делала, когда я была ребёнком. Я закрыла глаза и сосредоточилась на её прикосновении.
Я перестала давиться и села на корточки.
— Джесси, иди в магазин. Купи зубную щётку и пасту. Попроси Морри принести сюда чего-нибудь с лимоном или лаймом, холодного, и влажное полотенце.
Я услышала, как Джесси ушла, но не видела её.
Я видела тело около мусорного бака, но на этот раз это была не Энджи. Это был Пит.
Я ненавидела его, он причинил мне боль, он почти изнасиловал меня, мой муж, но это так. Он подтвердил то, что я уже подозревала: хороших мужчин не бывает. Бывают мужчины добрые, как Алек, но не хорошие, а бывают мужчины дрянные и нехорошие, как Пит. Вот и всё, что я знала. Я хотела, чтобы он залечил мою рану, но, прожив с ним какое-то время, я поняла, что он не сможет. Тогда я захотела, чтобы он притупил боль, но он только причинил мне ещё больше боли, а потом забрал всё, что у меня оставалось.
Но я не желала ему смерти. Ни таким способом, ни каким-либо другим.
— Феб, посмотри на меня, посмотри на свою маму.
Но я не смотрела на неё.
— Что со мной не так? — спросила я.
— Милая, посмотри на меня.
Я покачала головой.
— Я не понимаю.
Она положила ладонь мне на щёку и попыталась заставить меня повернуться к ней, но я сопротивлялась, напрягая шею, сжав зубы, и продолжала пялиться в стену.
— Милая...
— Кто следующий?
— Фебрари, ты меня пугаешь, — сказала мама. — Посмотри на меня.
Я не успела ничего сделать, не успела даже подумать, как чьи-то руки подхватили меня под мышки, подняли на ноги и вытянули из кабинки. Я увидела маму, стоявшую на коленях и задравшую голову. Она смотрела куда-то мне за спину и чуть выше.
Я повернула шею и тоже запрокинула голову назад, увидев, то это Алек держит меня.
— Нам нужна помощь? — спросил Салли немного в нос, но тем не менее в его голосе слышалась властность.
Такой тип властности я слышала только у полицейских. Учителя говорили по-другому. Папа и мама совсем иначе. Учителей, пап и мам вы иногда слушаетесь, а иногда нет. Но полицейских вы слушаетесь всегда.
— Может, ей нужно с кем-нибудь поговорить? — сказала мама, медленно поднимаясь на ноги, но я не увидела, как она полностью выпрямилась.
Алек развернул меня лицом к себе.
— Тебе нужно с кем-нибудь поговорить? — спросил он, наклонившись ко мне и приблизив своё лицо к моему, но я не соображала, о чём он спрашивает, поэтому не ответила.
— Может, ей нужно что-нибудь, что поможет ей отдохнуть? — Это предложение исходило от Морри. — Она плохо спит. Может, нам надо отвезти её к Доку?
— Тебе нужно что-нибудь, чтобы помочь отдохнуть? — спросил Алек, как будто Морри находился в другом помещении, разговаривая с Алеком через наушник, и я не могла слышать своего брата.
