Но ни один из них не мог тягаться с моим великолепным соседом.
Дело не только в его внешности. Люсьен ходил по школьным коридорам со знающей уверенностью в том, что толпа перед ним расступится. Я же, напротив, сновала от просвета к просвету и вечно смотрела на чьи-то спины и плечи.
Люсьен откашлялся, и я моргнула.
Я смотрела на него очень долго. Достаточно долго, чтобы он присел на скамеечку в изножье моей кровати и уставился в ответ. Выжидающе.
— Ээ, хочешь газировки или типа того? — спросила я, не зная, что буду делать, если он согласится. Мои родители были внизу, и они точно заметят, если я потащу наверх две банки рутбира. В отличие от родителей из телика, мои всё замечали.
— Нет, спасибо, — сказал он, косясь на мою домашку по тригонометрии. Он поднял верхний листок, который я исписала повторениями фразы «Это идиотизм. Ненавижу математику» снова и снова.
Я выхватила лист из его руки и скомкала его за спиной.
Я умная. Это моя фишка. Посадите меня на урок английского, истории или естественных наук, и я была гарантированной отличницей. Но математика — это другая история.
— Я мог бы тебе помочь, — сказал он, потянувшись за меня и забрав лист бумаги обратно.
— Ты хорошо знаешь математику? — я не смогла скрыть изумление из своего тона.
— Думаешь, раз я играю в футбол, я не могу быть умным?
На самом деле, я думала об этом сценарии. Я должна быть репетитором горячего спортсмена, и он невольно влюбится в меня во время интимных занятий один на один. Но так тоже можно.
— Нет, конечно, — фыркнула я.
— Тогда дай мне карандаш, — он протянул руку, и на мгновение я предалась фантазиям о том, как я просто кладу ладонь в его руку… а потом прыгаю к нему на колени и целую его.
Но я сомневалась в своём равновесии. Что, если я заеду ему коленом в пах или вышибу весь воздух из его лёгких?
Здравый смысл победил, поэтому я подобрала с пола розовый механический карандаш и передала ему.
— Иди сюда, — сказал он, соскользнув на пол и похлопав по месту рядом с собой.
Я послушно села.
— Первую часть ты сделала правильно, — сказал он, прослеживая карандашом мой ход решения. — Но вот тут ты ошиблась.
Я сидела рядом с ним и наблюдала, как его большая ладонь водит розовым карандашом над листом. Люсьену Роллинсу удаётся сделать сексуальной даже математику.
— Вау. Ты реально умный, — сказала я, когда он обвёл ответ в кружок.
Уголки его губ слегка приподнялись.
— Никому не рассказывай.
— Твой секрет в безопасности со мной, — пообещала я.
— Твоя очередь, — сказал он, передавая мне карандаш.
От него приятно пахло. От этого у меня начиналась паранойя, что он почует мою вонь.
Потребовалось три попытки с моей стороны и бесконечное терпение со стороны Люсьена, но я наконец-то справилась. Следующий пример я решила со второй попытки. А когда третий пример мне удалось решить с первого раза, я вскочила и воткнула карандаш так, будто это был футбольный мяч в зачётной зоне.
— Да! Выкуси, математика!
Я наполовину завершила свой победный танец, когда вспомнила, что за мной наблюдает горячий одиннадцатиклассник, а у меня потные подмышки.
Люсьен откинулся назад, опираясь локтями на ковёр и весело наблюдая за мной. На его лице играла настоящая улыбка. Которую вызвала я. Во мне расцвело нечто тёплое. Я практически уверена, что это был прилив жара при климаксе.
Я заправила волосы за оба уха и опустилась обратно на пол.
— Эм, так вот, спасибо за это. Обычно я не радуюсь так сильно из-за домашки по математике.
Улыбка никуда не делась, и она превращала мои внутренности в пюре.
— Я так понимаю, чтение тебе нравится больше тригонометрии? — он кивнул на мои книжные шкафы.
— О, ээ, да. Мне нравятся книги. Очень.
— Собираешься их писать?
Я покачала головой.
— Неа. Чтение — это просто хобби. Я получу стипендию по софтболу и буду изучать спортивную медицину, — я всё распланировала. Тренер называл меня «агрессивно энтузиастичным питчером».
— Правда? — спросил он.
— Думаешь, я не справлюсь?
— Просто хорошо, наверное, знать, чем ты хочешь заниматься.
— Ты почти перешёл в двенадцатый класс, — заметила я. — В какой колледж будешь поступать? На какую специальность?
Он пожал плечами, затем вздрогнул и машинально потёр руку.
— Пока что не знаю.
Я нахмурилась.
— Ну, а кем ты хочешь стать?
— Богачом.
Похоже, он говорил всерьёз. И не в манере дерзкого подростка, которому надоело отвечать на вопросы тети Элис о том, кем он хочет быть, когда вырастет.
— Ээ, окей. И как ты этого добьёшься? — спросила я.
— Найду способ.
Я была разочарована. У парня вроде Люсьена должны быть большие и конкретные мечты. Он должен изобретать инновационные слуховые аппараты для младенцев или, может, открыть крутую стоматологическую клинику, как моя мама. Чёрт, да даже стремиться быть профессиональным футболистом — это лучше, чем ничего.
— Слоан! Ужин, — позвала моя мама с первого этажа.
Блин-блинский-блин.
— Ээ, ладно! — крикнула я.
— Видимо, мне пора, — сказал Люсьен.
Я не хотела, чтобы он уходил. Но я также не хотела, чтобы мои родители знали, что очень горячий футболист забрался по дереву в мою спальню. На случай, если он сделает это ещё раз, и тогда я буду помывшейся и одетой в пижаму под цвет блеска для губ.
— Спроси у мальчика, который забрался к тебе в окно, хочет ли он остаться на ужин. У нас сегодня мясной рулет, — прокричала мама приглашение.
— О Господи, — пробормотала я пристыженно, уткнувшись лицом в ладони.
Я взглянула на Люсьена, и он улыбнулся. Полноценной, широкой, подкашивающей колени и вызывающей бабочки в животе улыбкой.
— Спасибо, миссис Уолтон, но мне надо возвращаться домой, — крикнул он в ответ.
— Можешь воспользоваться входной дверью, — проорала мама.
Я поморщилась.
— Пожалуй, тебе стоит так и сделать. Иначе они просто поднимутся сюда.
— Окей, — сказал он, как будто не беспокоясь из-за моего унижения.
Расправив плечи, я вывела нас из моей спальни и вниз по лестнице, не зная, с какой именно реакцией сейчас столкнусь. Вступаться за права женщин — это одно в глазах моих родителей. А украдкой проводить мальчиков в спальню — это уже совершенно другой вид бунта.
Мои родители встретили нас у основания лестницы. Папа был одет в старомодный бежевый свитер, слишком совпадавший по цвету с брюками хаки. Мама до сих пор была в медицинском костюме после работы. Оба держали по бокалу вина.
— Мам, пап, это Люсьен. Он, ээ, помог мне с домашкой по тригонометрии, — сказала я, неловко представляя их.
— Приятно познакомиться, мистер и миссис Уолтон, — сказал Люсьен, пожимая им руки как взрослый. Мне внезапно представилось, как он проводит совещания в своём дорогом костюме, с серьёзным лицом и крепким рукопожатием. Может, «богач» не такая уж отстойная цель.
— Приятно наконец-то официально познакомиться с тобой, Люсьен, — сказала мама, бросая на меня взгляд «мы обсудим это позже».
— Тебе здесь всегда рады, особенно если это не даст Слоан швырять в стену учебники математики, — сказал папа.
Я смущённо подогнула пальцы на ногах.
— Пап, — зашипела я.
Он протянул руку и взъерошил мне волосы. Я продолжала умирать от фатального и неизлечимого позора.
— Ты уверен, что не можешь остаться на ужин? — предложила мама.
Люсьен поколебался буквально на долю секунды, и мои родители набросились на него как бульдоги на арахисовое масло.
— Присоединяйся к нам, — настаивал папа. — Карен делает отменный мясной рулет, а я приготовил печёный картофель с соусом из сметаны и редиса.
Люсьен покосился на меня, затем на свои ноги и кивнул.
— Ээ, если вы точно не возражаете?
— Ни капельки, — настаивала мама, направляя нас к кухонному островку, где были расставлены тарелки.
О Господи. Я буду ужинать с Люсьеном Роллинсом. Еёеейй!
