– Готова? Тогда идем, – решает Генерал.
Навстречу суетливо бежит Степан. Подхватывает пакеты из рук Генерала. И тот час же крепкая мужская ладонь Василия Петровича оберегая ложится мне на спину. И каждая моя клеточка вибрирует от совершенно невинного прикосновения. Красные тельца словно сумасшедшие разгоняются по венам. А сердце уходит в пятки. Стоит только подумать… представить… нафантазировать.
Глава 17
Катерина
Генерал по-хозяйски открывает дверцу машины и как настоящий джентльмен помогает мне усесться.
– Пакет на переднее сиденье поставь, – велит он Степану. А сам плюхается рядом со мной. – Едем, Степа. А то на завтрак опоздаем.
Машина трогается с места, агрессивно вливаясь в поток. Степа сигналит кому-то, перестраиваясь. Возмущается громко. Призывает в свидетели Аллаха и Иисуса Христа.
– Езжай аккуратнее, – велит Генерал и неожиданно прижимает меня к себе широкой рукой. А я даже мяукнуть не могу. И если честно, даже не пытаюсь. Вглядываюсь в красивое мужественное лицо. И молчу, борясь с желанием дотронуться до высокой скулы едва заметным мазком.
– Что ты со мной делаешь, Катюшка? – рычит Ордынцев, пожирая меня глазами. Передвигает ладонь мне на затылок. Опытным движением вжимает меня в спинку заднего сидения. Ведет пальцами по щеке, затем осторожно приоткрывает губы, парализуя нежным чувственным натиском. И вторгается в рот требовательным грубоватым поцелуем, немного соленым, с привкусом кукурузных ядрышек, но безумно сладким и провоцирующим. Аж голову сносит.
Будто наивный кролик, тянусь навстречу своему удаву. Позволяю творить безумие и распахиваю настежь свое глупое сердце. Во мне, наверное, просыпается синдром жертвы, безумно благодарной своему спасителю. Предложи сейчас Ордынцев переспать, я бы согласилась. Ведь благодаря ему…
«Остановись, Катя! – поднимает голову рассудок. – Ты этого человека знаешь только сутки. Остановись!»
Хорошо бы! Вот только как можно остановить тяжелый каток, несущийся с горы. Вот и Генерала фиг остановишь. Трепыхаюсь в его руках, стараясь просунуть локоть между телами. И дать понять… Но все бесполезно. Мои робкие попытки сминаются под натиском крепких рук, а более серьезные я не предпринимаю. Хочу хоть немного насладиться близостью мужчины. И впервые за целый год мне не страшно. По венам жидким огнем разливается желание, проникая в каждую клеточку. Сердце ухает как сумасшедшее, а губы и язык яростно отвечают Генералу, сдавая меня с потрохами.
Прикрываю глаза, пытаясь урвать хоть немного счастья. И выдыхаю, когда Ордынцев отстраняется. Хватаю губами воздух, будто рыба выброшенная на берег.
– Дыхалка слабенькая, Кать, – улыбается мне Генерал. – Но будем тренироваться.
Что? За малым не задыхаюсь от возмущения. Дыхалка? Тренировки? Ну и наглый же вы тип, Василий Петрович!
– Меня устраивает, – смеряю его негодующим взглядом. И снова попадаю под обаяние Генерала.
– Я сделал что-то не так? – спрашивает он, прижимая меня к себе. – Мне показалось, ты не против.
– Я не… – пытаюсь объясниться. Я не давала повода и вообще не целуюсь с мужчинами на следующий день после знакомства. Но вместо связной речи из горла вырываются какие-то нечленораздельные звуки.
– Я понял, ты не такая, – улыбается мне Ордынцев и снова накрывает мои губы своими. Этот поцелуй кажется более медленным и нежным. И крышу у меня срывает окончательно. Обвив крепкую шею руками, просто плыву по течению. Провожу ладонью по затылку и с ума схожу от счастья.
– Васечка, – выдыхаю на автомате, когда поцелуй заканчивается.
– То-то же, – довольно бубнит Генерал, прижимая меня к себе. Да еще целует в макушку как маленькую. И от этого простого жеста, душу переполняет странное чувство вселенской любви.
К Генералу, к родителям, к Насте и к мелким. Ко всем моим родным и близким. Только сейчас я понимаю, что теперь я на своем месте. Рядом с Ордынцевым.
«Прекрати! – увещевают меня остатки разума. – Прекрати! Мужик прет нахрапом. По рынку за ручку поводил, початок купил и поцеловал. Два раза поцеловал. А ты уже рехнулась от восторга. В семью приняла».
«А он мне нравится!» – пытаюсь противостоять голосу рассудка. И снова дергаюсь как от электрического заряда, стоит Генералу взять мою ладошку в свою. Чуть с ума не схожу от желания, закручивающегося внизу живота. Но сижу как приклеенная на месте. Даже сдвинуться боюсь.
«Не вспугни!» – шепчет мне внутренний голос.
Машина сворачивает на знакомую улицу и на крейсерской скорости несется по пустому Курортному проспекту. А мне так и хочется закричать «Помедленнее! Помедленнее!». И в душе зарождается странное предчувствие.
Такси остановится и волшебство испарится.
– Вот и приехали, – нежно целует меня в висок Ордынцев и, достав из кармана пятьсот рублей, протягивает их водителю. – Спасибо, Степа.
Бросает многозначительный взгляд, который водитель понимает буквально. Никому не слова.
– Так много даешь, Василий Петрович, – возмущается он, порываясь вернуть купюру.
– Нормально, Степа. Все нормально, – усмехается криво Генерал. И взяв меня за руку, выводит из машины.
– Ты, наверное, хочешь удрать? – улыбается мне, подходя в КПП санатория.
– Да! Как вы догадались, Василий Петрович? – шепчу ошарашенно.
– Васечка, – поправляет меня довольный Генерал и отпускает спокойно. – Беги. Но только будь на виду, ладно? – убирает с моего лица непослушные прядки. – Мне нужно за тобой присматривать.
– Эм… хорошо, – лепечу, млея от легкого прикосновения. И даже не представляю, что от меня требует Ордынцев. Пообещала и ладно. А сейчас лучше удрать. Потом разберемся.
Глава 18
– Беги, беги, – усмехаюсь весело. Далеко не улетишь, птица моя.
«Интересно, к себе сразу пойдет или меня дождется», – размышляю, ускоряя шаг и всю дорогу до корпуса беззастенчиво пялюсь на упругую задницу. А что? Имею право.
Может и хорошо, что нас пока не видят вместе. Злым языкам только дай повод. А мне еще нужно приручить птичку. А то гляди, упорхнет. Вон как бежит, только пятки сверкают.
Улыбаясь, наблюдаю, как Катерина на всех парах мчится по мраморным ступенькам крыльца и скрывается в здании.
Ну погоди, пташка!
Ускоряю шаг, чуть ли не переходя на бег. И войдя в холл санатория, замечаю только белый кроссовок, мелькнувший в проеме.
А тут как назло народ на завтрак прет. Уже не разбежишься особо. Тем более кто-то из персонала кивает. И старички, знакомые по прошлому году, руками машут. Увидели, обрадовались. Как дети малые.
Перескакивая через ступеньки, взлетаю на второй этаж и сразу же натыкаюсь на растерянную Катерину. Далеко убежала. Ага-ага.
– Мне нужно переодеться к завтраку, – вздыхает она. – Но я теперь боюсь одна в апартаменты соваться. Проводите? – смотрит жалостливо. И напоровшись на мой насмешливый взгляд, смущенно исправляется. – Проводишь… то есть.
– Конечно, – киваю я. – Сейчас только пакеты занесем в номер. Можешь пока у меня посидеть. А я территорию проверю и за тобой вернусь. Идет?
– Ага, – тут же соглашается Катя и предлагает порывисто. – Давайте тогда карточками поменяемся. Я к вам сразу пойду, а вы ко мне в апартаменты. То есть… ты.
Улыбаясь, поправляю локон, вьющийся около Катиного лица.
– Нет, я тебя отведу. Пакеты оставлю, а потом за тобой вернусь. А вдруг и в моем номере засада? – подмигиваю, шутя.
– Да не дай бог! – вспыхивает Катя и пока мы идем к моему третьему люксу, произносит заговорщицки. – Я рассмотрела тех парней… у источника… это борцы. А значит…
– Ничего это не значит, Катюш, – щелкнув картой, пропускаю девчонку в номер. А она, войдя, нерешительно жмется к стеночке. Опускаю на пол пакеты с фруктами. И нависая над Катериной, упираюсь рукой в белые, будто линялые, обои.
– Катя, – шепчу хрипло. – Что же ты со мной делаешь?
