Слёзы высохли. Меня обуяла ярость.
— Как ты мог?
Отпихнув его, я упала на колени, пытаясь собрать стразы и образцы кружева ручной работы.
— Ты… ты всё разрушил!
Все кругом было в останках от платья «от кутюр». Стразы блестели на безликом бетоне. Перья подёргивались под порывами ветра.
— Я разрушу намного больше ещё до того, как доберусь до конца, — Джетро едва произнёс слова... как их унёс порыв ветра.
Я уставилась на мужчину, к которому вернулась по глупости — и всё из-за какого-то незнакомца, задевшего моё самолюбие. Мужчины, которому я позволила управлять собой и сделать меня влажной прямо в кафе.
— Тебе от этого становится лучше? Разрушение вещей? Разве тебя не волнует, что ты разрушил то, что заняло часы кропотливой работы? Что за такой жест...
— Прекрати, — он поднял палец, ругая меня, как маленького ребёнка. — Правило номер три: я не люблю, когда повышают голос. Так что заткнись и встань.
Мы уставились друг на друга, и между нами установилась тяжёлая тишина.
Он был прав. Я была такой, такой глупой. Он с успехом причинил мне такую боль, какую я не испытывала с тех пор, как исчезла мама. Его грубость не дала места для надежд или слёз. И я всё это понимала заранее. Видела его холодность. Ощущала его бесчувственность. И, всё же, это не помешало мне быть круглой дурочкой.
Схватив кучку ткани, я закричала:
— Отвали от меня!
— Проклятье, ты испытываешь меня, — наклонившись, он схватил меня за плечо и поставил на ноги. Он встряхнул меня, сильно. И теперь, когда турнюр и все эти слои исчезли, корсет впился мне в бёдра.
— Ты больше не будешь задавать вопросы. Не будешь больше кричать или возмутительно себя вести. Это происходит. Это — твоё будущее. Ничто из сказанного или сделанного тобой не изменит этого факта, изменится только испытанный уровень боли, — он толкнул меня обратно к байку. — Твоё неудобное платье больше не проблема. Садись. Мы уезжаем.
В моем сердце взорвался гнев, к счастью, удерживая мой страх от безвыходного положения.
Не думай о его угрозах. Сфокусируйся на том, что его раздражает. Громкие крики. Мне нужен был шум для привлечения внимания и безопасности. Чем больше шума я устрою, тем больше вероятность того, что кто-то придёт и спасёт меня.
— Ты просто разорвал мой образец для показа. Это платье было уже продано в первоклассный бутик в Берлине! Думаешь, я с тобой куда-нибудь пойду после того, как ты разорвал платье, стоившее мне двухмесячной работы? Ты сумасшедший. Я расскажу тебе, как дальше всё пойдёт...
— Мисс Уивер, заткнись на хрен. Мне надоела эта шарада, — выражение его лица осталось равнодушным, но под костюмом напряглись мышцы. Двигаясь молниеносно, он схватил меня за длинные, распущенные волосы и подтолкнул к байку. Вздрогнув от боли, я споткнулась и распласталась на кожаном сиденье.
Быстро осмотревшись по сторонам, он расслабился, когда заметил, что мы одни.
— Если бы ты была со мной хорошо знакома, то знала бы мою реакцию на некорректные заявления о моём психическом здоровье. А если бы ты была умной, то поняла бы, что на меня никогда не стоит повышать голос, а также следует поддерживать приличное поведение на публике.
Наклонив голову, он угрожающе провёл носом по моему уху:
— Но поскольку ты меня не знаешь, я пока не стану тебя наказывать. Но предупреждаю, мисс Уивер. Только потому, что я не опускаюсь до повышения голоса — не значит, что я не взбешён. Я чертовски взбешён. Я приказал тебе, и ты уже много раз неповиновалась. И это последний раз, когда я прошу вежливо.
Отстранившись, он схватил меня за талию, поднял и усадил на байк с силой, которая меня напугала.
Притворно мне отсалютовав, Джетро сказал:
— Спасибо за одолжение, оказанное тобой. Я так рад, что ты решила сесть на байк, — нахмурившись, он уставился на мои высоченные каблуки. Опустившись на одно колено, он стащил их с моих ног, выбрасывая через плечо. Они исчезли в облаках разбросанной ткани позади него.
Я по-настоящему была Золушкой, только мой принц выбросил хрустальные туфельки и украл меня до полуночи. Мой принц был дьяволом. Мой принц был злодеем.
Я не могла дышать.
Беги. Пни его. Не позволяй ему забрать тебя.
В моей голове всплыли всевозможные ужасные ситуации. Меня воспитывали в безопасном районе, вселяя здравый смысл и мораль. И никто не подготовил меня к тому, как бороться за жизнь с сумасшедшим, который производил впечатление вменяемого человека.
— Ты не можешь этого сделать. Я не хочу никуда ехать с тобой, — я предприняла попытку спрыгнуть с байка, но Джетро не дал мне сдвинуться с места. Он маячил, как страшный приговор, рассуждающий о моем прошлом и настоящем.
— У тебя нет выбора. Ты едешь со мной. Твои пожелания не принимаются во внимание.
Ткнув его пальцем в грудь, я закричала:
— Мои пожелания точно принимаются во внимание. Ты не можешь увезти меня против моей воли. Это называется похищением, — моё тело вспыхнуло от гнева. — Отпусти. Меня. Иначе. Я. Закричу.
Вон. Блин, я хотела к брату. Он постоянно защищал меня, пока мы росли: от барсуков, пчёл, мальчиков в школе.
Вон!
Джетро покачал головой.
— Слишком поздно. Для всего этого. И не кричи. Не люблю крикунов, — он невесело хмыкнул. — Если только не причина вышеуказанного крика — я, и мы наедине.
Проигнорировав «часть про крики», я сосредоточилась на ужасном ультиматуме. Слишком поздно? Для чего слишком поздно? Я не вела какой-то там обратный отсчёт до конца моей жизни, точно. Я не соглашалась ни на что из этого!
Я-то нет, а вот мой отец, возможно, согласился.
Мысль остановила меня, как спица, вонзившаяся в сердце. Он представил мне именно Джетро, а не какого-то другого мужчину. Он поощрил меня пойти с ним против желания моего брата.
Джетро, возможно, мог обмануть моего отца, но я-то видела его истинные цвета и больше не собиралась это терпеть. Этот провал продолжался слишком долго.
Я открыла рот, чтобы закричать. Мне надоело быть напуганной и управляемой любезным психопатом. Мне хотелось нормальности. Я хотела пойти в душ и сладко забыться во сне.
Мои лёгкие призывно расширились:
— Помоги...
Джетро кинулся ко мне и холодной ладонью закрыл рот. В его глазах сверкнул первый признак эмоций, неподдающихся контролю. Он тяжело вздохнул, покачав головой.
— Надеялся, ты будешь умнее.
Я влепила ему пощёчину.
Резкий шлепок плоти о плоть заморозил время. Я не двигалась, не дышала и даже не моргала. Так же, как и Джетро.
