Бертран, поднявшись на крышу башни, только головой покрутил: пьяное пение и взрывы хохота долетали даже сюда. А уж костры, наверное, были видны от самого Долгого Мыса — погода стояла ясная, воздух был дивно чист и прозрачен, так что в безлунном небе каждую звёздочку можно было пересчитать. Ну, и холодно было так, как только и может быть в такую вот ясную зимнюю ночь, особенно высоко над землёй, где ветрено всегда. Бертран поплотнее запахнул меховой плащ и вопросительно посмотрел на супруга — вид с башни был чудесный, но вряд ли дракон позвал его наверх полюбоваться видами или даже прокатиться. Уж очень лицо у Сентуивира было загадочное, у Бертрана даже как-то под рёбрами неприятно похолодело в ожидании… ещё бы знать, чего.
— Я говорил тебе, что у моего отца был смертный возлюбленный?
— Крэг Хак? — супруг ему такого не говорил, но только один дракон прославился дружбой с орком. То есть, орки упорно считали их отношения дружбой, не желая признавать за великим вождём древности иных отношений с мужчиной, пусть даже и драконом.
— Он самый, — небрежно кивнув, подтвердил Сентуивир. — Мать говорила, что это, видимо, от отца у меня смешная сентиментальная привязанность к двуногим. А я спросил у неё, правда ли, будто Крэг Хак мог послать Зов своему любовнику, или это орки привирают для пущей важности? Оказывается, действительно мог.
— Ты летал к отцу? — обмирая от запоздалого страха, спросил Бертран. — Зачем, Вир? Это же опасно!
— Ну, не так уж и опасно, — снисходительно возразил дракон. — То есть, сначала он действительно напал на меня, но я только уклонялся от драки и настойчиво пытался втолковать ему, что хочу всего лишь побольше узнать о его возлюбленном, и совершенно не претендую ни на его пещеру, ни на сокровища в ней. — Прозвучало не вполне искренне: кажется, Сентуивир заодно выяснял, по зубам ли ему батюшка. Правда, пока неясно было, что’ он решил. — Устоять перед искушением повспоминать своего косоглазенького Телтевир не смог, и мы чуть ли не сутки очень мило проболтали о давно умершем Крэг Хаке и ещё, к счастью, вполне живом тебе.
— И…? — с любопытством спросил Бертран. — Он рассказал тебе, как научить смертного драконьему Зову? Это было бы просто замечательно.
— Рассказал, — опять кивнул Сентуивир. — Ночь Солнцеворота — отличное время для этого, а нынче ещё и новолуние.
Бертран снова посмотрел на чёрное в алмазной россыпи звёзд небо. Причём тут новолуние, он не понял, но спрашивать не стал — раз Вир говорит, что это кстати, стало быть, так оно и есть, очевидно.
— Не буду долго объяснять, — сказал Сентуивир. — Потом, если захочешь. В тепле и… и если у нас вообще что-то получится. Пока просто закрой глаза, я позову тебя, а ты… Поступай как знаешь. Главное — прислушайся к себе.
— Понятно, — пробормотал Бертран, хотя понятного-то как раз было мало.
Он послушно закрыл глаза, но попробуй тут прислушаться к себе! Какой-то явно нетрезвый гном как раз бабахнул не иначе как целый мешок своего порошка. Кто-то завопил от восторга, кто-то — с перепугу, женщины завизжали, оборотни взвыли: самое то, чтобы сосредоточиться. Бертран выругался, зажмурился поплотнее, попытался сконцентрироваться на своём дыхании, и когда ему уже показалось, что ничего у них не выйдет, его сознания словно бы коснулась лёгкая серебристая паутинка. Первым побуждением было смахнуть её, но Бертран подавил это движение в себе и, наоборот, потянулся за нею всем своим существом… сущностью…
Короткая дурнота накатила и схлынула, словно волна. Мир необъяснимо изменился, в нём словно добавилось всего — запахов, звуков, движений. Бертран осторожно открыл глаза и долго не мог понять, почему площадка на крыше смотрится так странно.
Ещё более странным было выражение лица Сентуивира.
— Ты не перестаёшь меня удивлять, Берт, — сказал тот совершенно непередаваемым тоном. — Кого ж это мне матушка выбрала в супруги, хотел бы я знать?
Бертран наконец догадался опустить взгляд на себя… на свои руки-ноги… мощные когтисто-чешуйчатые лапы… В свете зарева костров цвет угадывался с трудом, но почему-то он был уверен, что чешуя эта серо-стальная, как в его дивных снах.
— Вир, — обалдело выдохнул он, — что это? Как…?
— Солнцеворот, — сказал тот, пожимая плечами, прежде чем перетечь в свою истинную форму. — А ещё… — он чуть помедлил, — я позвал, и дракон в тебе ответил.*
