— Определённо. — Сидни дотягивается и ненадолго накрывает мою руку своей. Я поднимаю на неё взгляд и улыбаюсь. Приятно иметь друга. Она на несколько лет младше, но мне она нравится. Она милая. Забавная. Единственный её недостаток в том, что ей удается долго бегать и без особых усилий. Ага, можно сказать, ненавижу её за это…
Но могу простить ей это.
— Так о чём ты говорила раньше? — Сидни отпускает мою руку. — Ты упоминала, что тебя отвергли. Ты хочешь сказать, что это мой брат отверг тебя?
Не желая объясняться, киваю. Боюсь, что могу показаться готовой заплакать или сделать что-то такое же глупое. Нужно взять себя в руки. Нужно забыть о том, что он казался таким поглощенным мною, а потом полностью переменился и позволил мне камнем пойти ко дну. С тех пор я его не видела. Прошло два дня с того рокового вечера, а я даже мельком не видела его снаружи или как-то ещё.
Это странно. И жутко. Где он мог быть? Избегает меня? С чего бы ему переживать?
— Что случилось? — Только открываю рот, чтобы ответить, но она машет руками, словно отговаривая меня. — Забудь. Не хочу знать. Слишком много деталей сведут меня с ума.
— Никаких неприличных деталей, поверь мне. — И я выдаю ей краткую версию, многое опуская. Про поцелуи и тисканье, равно как и про признание, что я — девственница. То есть, я рассказала ей про всё, что случилось, примерно за одну минуту.
— И затем он просто ушёл? Ты уверена, что всё мне рассказала?
— Всё самое важное. — Поднимаюсь, стряхивая песок со своей задницы. — Пошли обратно. Я замёрзла. — Ложь, но из-за сильного ветра этим утром Сидни может поверить мне.
— Неважно. — Она тоже поднимается. — Это нормально, если ты не хочешь рассказать мне всё. Я понимаю. Он — мой брат. Мне бы тоже не хотелось быть в курсе всего.
— Верно. И спасибо, Сид. — Я улыбаюсь ей. — За то, что дала мне выговориться.
— Без проблем. Может нам стоит встречаться каждое утро, как тебе? Это хорошо для нас обеих. — И начинает удаляться, она уже далеко впереди меня, и я спешу за ней, чтобы не отстать.
— Только, если пообещаешь сбавить темп и принять во внимание мою ненатренированную задницу, — кричу ей вдогонку.
Сидни смеется, и ничего не могу поделать, смеюсь в ответ.
Хотя и подразумеваю каждое слово.
Гейб
Я на очередном паршивом ужине с родителями в загородном клубе. В том же самом, где мы были несколько дней назад, когда я встретил девушку. Ту, с которой мама пыталась меня свести. Её зовут Одри. Юная, симпатичная блондинка, улыбающаяся и смеющаяся над всеми моими шутками, при этом хлопая передо мной накладными ресницами. И которая пыталась схватить моё бедро не один раз, а дважды, и в какой-то момент мне стало интересно, действительно ли она собирается схватить меня за член.
Но из-за Люси я тут же выкинул её из головы. Я не был заинтересован в Одри. Я хотел Люси. Но теперь, когда знаю, что она — девственница, и отверг её предложение закрутить курортный роман без интима, я не могу и дальше мечтать о Люси. Она под запретом. Не для меня. Мне нужно найти кого-то другого.
Например, Одри.
Весь вечер мы флиртуем. Мы шутим. Мы пьем. Много.
Мы пьяны.
Она уже практически висит на мне, а моим родителям всё равно. Они в своем собственном маленьком мирке, да и, кроме того, я с девушкой, заслужившей их одобрение. Я, наверное, мог бы вытащить её грудь и продемонстрировать, как награду, а они бы поаплодировали и заявили: «удачный выбор, сын».
Так. Я упился в хлам, если обдумываю, как оголю её буфера. Одри часто смеется. И её смех неприятный. Я вспоминаю, как мило рассмеялась Люси, как только призналась про свою девственность.
Траханая девственница.
Погодите, не так. Девственницы не трахаются. Поэтому они и девственницы. Я не могу быть ответственным за это. Люси — хорошая девушка. Она хранила себя для правильного парня, я же не такой. Я — мудак, путающийся с богатыми цыпочками с фальшивыми грудью, носом и ресницами. Такими, как Одри.
— Давай выйдем, — шепчет мне в ухо Одри, её рука тянется прямо — ага, вы поняли — к моему члену. Он реагирует, потому что, в конце концов, это мой член, и ему нравится, когда к нему прикасаются, особенно девушки. Она улыбается, блестящие губы широко растянуты, она выглядит ужасно довольной собой. — Я позволю тебе трахнуть меня у бассейна. Никто не заметит нас.
Ладно, она ставит вопрос ребром, так? Встаю, как и она, мы идем через обеденный зал загородного клуба в сторону дверей, ведущих к бассейну на улице.
Наши родители полностью погружены в свои собственные разговоры и даже не замечают наш уход. Сидни нигде не видно. Без понятия, куда она пропала, но маленькой ведьме повезло, и сегодня ей даже не пришлось идти на ужин с нами. Типа у неё появилась новая подруга, и она собиралась поужинать с нею.
Неважно. Мне плевать, чем занимается Сидни. Всё, что меня волнует — распускающая руки блондинка, которая продолжает хватать меня за член. Мы едва вышли, во дворике всё ещё кругом толпятся люди, большинство из них сгруппированы в кружки и курят. Одри хватает меня за руку и ведёт в сторону заграждения у бассейна, с лёгкостью открывая ворота, и улыбаясь мне через плечо, пока тянет к одному из шезлонгов и толкает на него.
Я неуклюже распластываюсь на проклятой штуковине, голова идёт кругом, руки широко раскинуты. Она падает на меня сверху, выбивая из меня дух, её рот находит мой, её поцелуй мокрый, а рука снова на моём члене и крепко его сжимает, в то время как она извивается по всему моему телу.
Да уж. Я совершенно не впечатлен.
Берусь за её костлявые плечи и отталкиваю от себя. Она открывает глаза и свирепо смотрит, её челюсть отвисла так, что даёт мне понять, она в бешенстве.
— Что ты делаешь? — уже заплетающимся языком.
— Ты очень пьяна. — Улыбаюсь, смягчая отказ. Не хочу, чтобы она почувствовала себя оскорбленной. — Я тоже пьян. По-моему, это плохая идея.
— О-о-о. — Одри надувает губки, уверен, она думает, это очаровательно. Нет. — Ты заботишься о моих чувствах? Не хочешь воспользоваться пьяной девушкой?
— Ну да. — Она говорит так, будто это что-то плохое. — Я хочу, чтобы мы оба были возбуждены, не настолько пьяны, что не понимаем, что делаем.
Одри наклоняется ближе, её рот прямо над моим, рука тянется к члену. Опять. Она настолько приставуча, что он опадает.
— Я абсолютно точно знаю, что делаю. Я хотела трахнуть тебя с тех пор, как впервые увидела тебя, Гэбриэл Уолкер. Так что давай сделаем это.
Я шокирован её небольшой речью. И отсутствием нетрезвого бормотания в голосе. Она играла со мной. Не настолько уж она и пьяна. И точно знает, чего хочет.
И хочет она меня.
Когда я ничего не говорю, она сверкает самодовольной улыбкой и начинает скользить вниз по всему моему телу, её пальцы тянутся к ремню моих шорт.
— А теперь давай начнем вечеринку, и для начала я отсосу тебе.
Воу. Эта девушка невероятна. Я совершенно неправильно её оценил.
— Может, не прямо сейчас…
Она приходит в ярость, раздражение превращает её лицо в уродливую маску.
— Почему нет? Ты гей или что?
— Что? — Я сажусь и почти скидываю Одри с колен. Она падает, но, как кошка, приземляется на ноги. — Я отказался от минета, и сразу же я — гей?
— Почему ещё тогда ты не захотел, чтобы я сделала тебе минет? Я думала, между нами пробежала искра.
Я резко и громко выдыхаю, трясу головой, отчего она ещё сильнее кружится. Чёртова водка. Она меня в могилу сведёт.
— Прости, Одри. Просто у меня… иногда от виски не стоит.
Такого никогда не случалось. Но то, чего она не знает, не ранит её.
Одри упирает руки в бёдра и закатывает глаза.
— Мужчины. Вы все одинаковые. Даже не верится, что ты отказываешься от добровольного минета. — Она толкает меня в плечо, и я падаю обратно на шезлонг, словно неустойчивый недоумок. Со смехом она разворачивается на своих каблуках и уходит, покидая бассейн и, не сомневаюсь, направляясь обратно в бар.
