Елена Болотонь - Замуж за Чернокнижника

— Или сяду в тюрьму, когда подлог выяснится. А он выяснится рано или поздно. Особенно, если деньги не вернутся.

— Не позволю оказаться за решёткой такой девушке, как ты, — заговорил белобрысый павлин.

Я отчётливо поняла — врёт! Он взял мою руку в свою и продолжил с придыханием. Это у него методы невербального программирования входить в доверие, интересно?

— Соглашайся. Это немаленькая сумма. Пять процентов за маленький росчерк пера и одобрение.

Его глаза такие чистые и открытые… Их начистили специально для менеджера-дуры с неуёмной алчностью. Неужели я произвела на него такое впечатление с самого начала? Чтобы сразу раз — и жадная жаба? Нет, я умею экономить деньги, люблю их тратить, ещё больше люблю их выращивать на своём банковском счёте, чтобы съездить летом куда-нибудь на море. Но чтобы вот так вот… В открытую?

— Нет, — мой голос прозвучал официально и сухо. Отказывать клиентам надо уметь вовремя, иначе они тебя медленно съедят, отрезая по кусочку живую плоть.

Миронов выпустил мою руку из холодных пальцев и откинулся на спинку стула. Разочарован. Взгляд его стальных глаз стал ледяным и равнодушным.

— Ты, сучка, пожалеешь.

— Что?

Он реально оборзел? Как он меня назвал? Да что за день такой, сотканный из оскорблений и разборок!

— Даю тебе два дня подумать. Может быть, день. Я решу сам. Но тебе лучше показать себя примерной девочкой и согласиться. Потому что отказ будет чреват проблемами в первую очередь для тебя, и очень серьёзными!

— Уволите? — я усмехнулась.

— Сама сбежишь из банка. Будешь где-нибудь в борделе подрабатывать. Первое время для випов, — и он похабно разгоготался, чтобы продолжить. — Я тебе адресок подскажу и пару раз приеду, покажу тебе большого папочку.

— Угрожаете мне? — прищурила глаза. — Не знаете, что наш разговор записывается? — блефовала я, пытаясь хоть как-то прикрыть свой зад. И увидела тень сомнения на лице Миронова.

Он задышал чуть чаще, лицо покрылось пятнами от злости. Как же ему деньги сильно нужны. Похож на наркомана во время ломки. Видела таких, в старом доме, где когда-то жила с родителями. Странный какой-то.

— Убирайся отсюда, девка. И не будь дурой. — Надутый, он смотрел на меня с неприкрытой ненавистью. — Откажешь, пожалеешь. Запомни!

Прости, павлин! Но теперь ты — гусь новогодний. Гореть тебе в огне духовки за это. Подпись? Разрешение? Выкуси! Обязательно расскажу руководству, на что ты меня подбивал.

Я быстро встала с кресла и смерила Миронова презрительным взглядом.

— Прощайте! — гордо цокая каблуками, удалилась из зала. В этот раз шпильки не подвели мою гордость и вели себя достойно до самой улицы. Только там я позволила себе остановиться в ожидании такси и, глубоко дыша, взять себя в руки и унять мелкую дрожь.

Через тридцать минут я добралась до головного отделения своего банка и бесцеремонно вторглась в кабинет своего начальничка, который в это время с кем-то разговаривал по сотовому телефону. Увидев меня, Пантелеев быстро закончил беседу и широко мне улыбнулся:

— Юлия Андреевна, быстро же вы вернулись. Как прошла встреча?

— Плохо, Геннадий Петрович! Клиент на отказ банка выдать ему кредит начал угрожать и ругаться матом, — и довольно заметила, как округлились глаза шефа. Эва же диковинку услышал!

— Юлия Андреевна, если жена клиента выведет деньги за пределы нашей системы, то вам несдобровать!

— Понимаю. Но он предлагал мне взятку за одобрение заведомо провальной кредитной линии.

— Взятку? — тут же на тон тише произнёс шеф, как будто успокаиваясь и усиленно скрывая недовольство. Он что, с ним заодно? Любопытно… — А ты что?

— Отказалась, конечно, — ответила ему, заметив, как недобро сверкнули его глаза. Или показалось?

— Молодец! — то ли с сарказмом, то ли с иронией произнёс обиженный кот, растягивая губы в улыбке.

Лишь бы не наделал теперь в ботинок… В смысле не устроил красивое понижение или увольнение без рекомендаций…

— Иди работай! — неожиданно визгливо прикрикнул на меня шеф, выгоняя из своего кабинета. — Разберёмся позже, кто с кем поругался и почему! — И чуть тише добавил:

— Решим как-нибудь…

Я развернулась и покинула кабинет так же быстро, как в нём появилась. Внутри всё клокотало от досады и невозможности подтвердить сомнения. Темнит мой шеф, шестым чувством понимаю. Темнит. Но свою позицию хотя бы озвучила. Мне же в плюс, если что случится. Главное, после встречи пришла, отчиталась. Чем меньше поводов для сомнений, тем лучше.

Тряхнула рукой, вдруг понимая, что меня раздражает. Место, где находилась ранка, чесалось и доставляло дискомфорт. Я смотрела на красное пятно на руке. Вот как это назвать? А если в кровь попала какая-то гадость? Может, антибиотики нужны? Похоже на начальную стадию воспаления.

Только подумала об этом, как краснота на глазах начала спадать, пока полностью не исчезла. Я смотрела на несколько чёрных точек, которые зудели по-прежнему. Но как это показать врачу? Если раны нет. Скажут, идите девушка, персенчику попейте. В таблетках или бокалами из ёмкости ноль семьдесят пять, полусладкого. Оба препарата действенны… И нечего татуировки на кожу наносить. Где попало и куда попало.

Я шла по коридору офиса, горестно размышляя, какой вид персена выбрать сегодня вечером, и с опозданием увидела Маринова, подпирающего спиной стену около моего кабинета. Почему-то с Петей встречаться не очень хотелось. Необоснованное чувство вины перед ним заняло кладовку в моём сознании в тот момент, как в гостях у меня утром побывала Усачёва. Но и бегать от него не будешь же.

Я собралась с духом и приблизилась:

— Привет.

— Увидел, как ты приехала со встречи, решил заглянуть, — мой друг улыбался.

Хоть кто-то рад меня видеть. Механическим движением провернула ключ и открыла кабинет. Вошла, негласно приглашая за собой Петьку.

— Ты знаешь, почему Усачёва на тебя жалуется? — как будто между прочим произнесла, бросая сумочку на стол. Развернулась и поняла, что упёрлась носом в рыжий нос.

— Юля, знаешь, я долго ходил вокруг да около, но и моему терпению пришёл конец, — произнёс он несколько срывающимся голосом.

Ой… С Мариновым явно что-то происходит. Происшествие на стоянке оказалось тем самым толчком, чтобы запустить механизмы мужества и бесстрашия, прогнозируя мне очередного поклонника, сменившего значок «Пассив» на «Актив». Откуда столько решимости?

Мы стояли так близко друг к другу, что я слышала его учащённое взволнованное дыхание.

— Кто это был утром?

— Кто? — сделала вид, что ещё не понимаю, о чём речь.