Я наблюдала как его рот раскрылся в желании что-то мне сказать, но захлопнулся назад. Моя голова снова уткнулась в колени. Док пробурчал что-то ещё, но я не слушала его, по крайней мере, старалась. Удар в стену, и в нос ударил запах крови. Свежий. Яркий.
Я дернулась и начала инстинктивно искать её источник. Док, стоявший у стены, рассматривал кровоточащие костяшки на правой руке, а после, смотря прямо мне в глаза, нарисовал ими кровавый крестик у себя на шее сбоку. Он сел обратно на пол, оперевшись спиной на стену и вытянул ноги.
Он всё решил. Вот так просто за нас двоих, отнимая способность мыслить здраво.
Секунда, и я уже была около его ног, уставившись на до ужаса привлекательный рисунок на его коже, прямо около пульсирующей вены. Она звала меня.
Док протянул руку, коснулся моей талии, и осторожно, не торопясь, усадил к себе на колени. Его кожа обжигала, даже через одежду, словно стоишь под палящим солнцем, но это было приятно, мне давно не хватало этого тепла. Он близко. Так близко, что я чувствую запах соли, синей глубины и мощи. Так пахнет море. Целый океан.
Его пальцы нежно поглаживали вдоль позвоночника, пока я, находясь словно под гипнозом, не могла отвести взгляд от притягательного крестика – самое лучшее его тату.
— Ты сможешь. Ты остановишься, — шептал Док, приближая свою шею ко мне.
Это был край. Край, за который я так боялась переступить, но меня буквально толкали в эту пропасть успокаивающие поглаживания и нежный мужской шёпот с хрипотцой. Я же монстр. С монстрами так не поступают.
— Мне страшно, — ещё тише сказала я.
— Я верю в тебя, — он подобрался слишком близко, что его дыхание, его горячее дыхание, коснулось мочки уха. — Кусай.
Всё случилось быстро. Док наклонил шею в бок, от чего вены на ней натянулись до предела, предоставляя мне лучший обзор. Клыки заныли от желания, и я поняла, что не могу больше сдерживаться, и с жадностью вонзила их в упругую шею.
Я застонала от наслаждения, когда первая порция крови стекла по горлу, унося за собой адскую боль и даря крышесносное наслаждение. Это было по-другому, не как с той несчастной кормилицей. Кровь Дока была в тысячи раз вкуснее. Более насыщеннее, приторней — настоящий кайф. Мне захотелось сесть поудобнее, притянуть Дока ближе, впитать его всего, его тепло и, перекинув одну ногу, я оседлала его. Я старалась делать маленькие глотки, чтобы растянуть удовольствие, как можно дольше. Приятное тепло в горле, жар от его кожи, проникающий в кончики пальцев, снова оживлял меня, дарил жизнь, и это был всё Док.
— О, че-е-ерт, — протянул он на выдохе.
От звука его голоса по телу пробежали мурашки и что-то в груди кольнуло и ударило изнутри, словно моё сердце сделало один мощный толчок. Это внезапное ощущение заставило меня оторваться от лакомства. На мужской шее красовались две маленьких дырочки. Грудь Дока тяжело вздымалась, взгляд затуманен, а на полуоткрытых губах легкая улыбка.
Не могу поверить, что я справилась, пересилила себя. Но если бы не тот странный толчок в груди, отвлекший меня, смогла бы я оторваться?
Я попыталась встать, но ладони Дока, лежавшие на моей талии, резко усадили меня обратно, и между ног я почувствовала его возбуждение.
О, Боже.
Это чувство моментально передалось мне, и внизу живота всё стянуло в прочный узел. Наши лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Его руки опустились ниже на мои ягодицы, охватывая и, несмело сжимая их. Он так близко. И как же этого чертовски мало.
Это был тот момент, когда воздух вокруг нас наэлектризовался до предела, когда вы боитесь сделать даже глоток воздуха, хотя сейчас он как никогда нужен, когда вы оба понимаете, что сейчас сорвётесь и последние принципы рвутся дряхлыми канатами, и хочется раствориться в этом безумстве, отдаться ему полностью, но вы специально оттягивание этот момент, смакуя каждую секунду.
— Ты такая красивая, — шепчет Док, но я его почти не слышу, в голове приятный вакуум, и не могу оторвать взгляд от его губ.
Ненавижу тебя, Док. За все те эмоции, что ты заставляешь испытывать рядом с тобой, за твои слова, что отдаются разливающимся теплом внизу живота. Я должна тебя ненавидеть за то, во что ты превратил мою жизнь.
Но я, кажется, не могу.
Я сделала нервный, короткий вдох, а Док провёл кончиком носа по скуле, подбираясь к щеке, и вот его дыхание щекочет мои губы, резко выдыхаю, подаваясь вперед. До боли, до сладкой боли, которой мне так не хватало, мы впились друг в друга.
Ярость преобразовалась в ослепительную страсть, что тот раздирающий душу ком горячи и обиды, просто растворился. Всё заиграло яркими красками. Все чувства и эмоции обострились до предела. До разноцветных кругов перед глазами.
Его губы мягкие, но настойчиво целуют мои, что граничит с дикостью, с голодом. На прикосновение моих зубов к его нижней губе, в ответ последовало одобрительное мычание, и едва уловимое движение пальцев по голой коже на спине, где задралась толстовка. И то, что я наговорила ему раньше, теперь кажется таким неправильным. Ведь всё это время он был мне нужен, жизненно необходим.
Док языком проводит по моей нижней губе. Я приоткрываю рот, и он тут же проникает в него языком почти со звериным рыком. Это заводит, и я неосознанно начинаю тереться о его возбуждение. И не могу сдерживаться, хнычу, стону ему в рот, отчего его тело приятно напрягается подо мной.
Громкое сбившееся дыхание.
Влажные звуки поцелуев.
Чую запах крови рядом. Ранки на его шее стали кровоточить и снова звать меня. В комнату словно пустили дурман, и я не осознаю своих действий, и не думаю больше вообще, отдаваясь полностью ощущениям. Неохотно оторвавшись от его губ, я начала поцелуями спускаться по его скуле, проходясь по колючей щетине, прямиком к манящим ранкам. Ладони легли на его грудь, ощущая накачанное мужское тело. Хотелось разодрать на нём разделяющую нас ткань, провести ноготками по голым мышцам, но сейчас в приоритете было не это. И стоило мне снова войти клыками в его шею, как пальцы Дока со всей силой впились в мою кожу, и он сам стал направлять мои бёдра по своему стояку.
— Да-а, детка, — простонал хрипло Док.
Что-то дикое и необузданное просыпалось во мне с каждым движением, с каждым глотком. И было мало, мало, мало! Хотелось больше, сильнее, глубже. Всё и сразу. И не мне одной. Воздуха не хватало, голова кружилась. Вот бы это никогда не заканчивалось.
Но тело Дока начало расслабляться подо мной, и я не сразу поняла, что происходит. Всё-таки сумев оторваться от его шеи, я с ужасом осознала, что он отключился. Я подавилась ужасом и последним глотком крови, что успела сделать.
— Док! Док, очнись! — Я спрыгнула с него и начала бить по щекам в надежде, что это приведёт его в чувства. Но ничего не происходило.
Так, Стеф, ты была на медицинских курсах, не время поддаваться панике, вспоминай, чему тебя учили! Сделав быстрые вдох-выдох, чтобы хоть немного отрезвить разум, я смогла нащупать пульс на его шее. Слабый, но он всё же есть. И принялась, что есть мочи, кричать на всю камеру, моля о помощи.
***
После моего пятиминутного ора прибежали вампиры Алека и унесли Дока из камеры. Ещё через несколько минут пришел тот рыжий паренек и сказал, что его за мной послал их предводитель. Он привёл меня в какой-то кабинет, обставленный дорогой современной мебелью в чёрно-белых тонах.
Алек сидел за большим столом и печатал что-то на ноутбуке. Быстро пробежав по мне глазами, указал взглядом сесть на стул напротив него и подтолкнул в мою сторону коробочку с бумажными салфетками.
— Вытрись, — кинул мне и снова принялся что-то печатать.
Я была покорной, спокойно села на стул, вытерла размазанную и уже засохшую кровь с губ. Сейчас не время качать права и кричать с пеной у рта насколько он мне омерзителен, ведь сама ещё полчаса назад творила… Боже, что я творила на коленях Дока… Это была не я. Просто отказываюсь в это верить, что тихая, скромная девушка, какой я являлась всю жизнь, способна на такое.
