Да, ее красота несравнима, и смотреть на нее — все равно что взирать на самое изысканное произведение искусства, но ее внешность — не единственная причина моей одержимости. Я полностью очарован ее упорством и решимостью сделать все возможное, чтобы сохранить свою семью. Согласно отчетам моей службы безопасности о ее передвижениях, она ни разу не пробовала бежать. Она также не пыталась передать семье какую-либо информацию, когда на днях разговаривала по телефону Гвидо с матерью. Сила воли этой девушки просто поразительна.
Как и ее смелость огрызаться на меня. Остальные люди никогда не позволяют себе подобного. Они слишком боятся моего гнева.
Страх — это хорошо. Он необходим. Так гораздо легче заставить их плясать под мою дудку. Однако я не хочу, чтобы моя vespetta боялась меня, поэтому так старательно прячу от нее свое лицо. Мне нужна ее непокорность. Ее шутки. И побольше ее нелепых рисунков.
Я невольно улыбаюсь, вспоминая записку, которую нашел на ноутбуке после одного из наших вечеров. Я не сразу понял, что существо странной формы в фартуке — это моя копия. Нарисованный рядом с ним речевой пузырь — вот что в конце концов помогло мне понять.
— Хорошо, я попробую. — Василиса кладет телефон на стол и убирает темные пряди, упавшие на глаза, после чего возвращается к работе.
Сегодня она собрала волосы на макушке с помощью еще одного моего галстука. Она пыталась уложить их, но за вечер большая их часть выбилась и теперь падает спутанными прядями вокруг ее прекрасного лица. У меня чешутся пальцы, чтобы прикоснуться к мягким прядям, и мне приходится постоянно напоминать себе, почему не могу подойти к ней и сделать именно это.
— Вижу, ты решила расширить свой гардероб, — говорю я, разглядывая пиджак от моего костюма, который она надела поверх одной из моих рубашек. Наряд смотрится на ней нелепо — он поглощает ее маленькую фигуру. Выглядит так, будто на ней балахон.
— Я замерзла, — бормочет она, не поднимая глаз.
Каждый мускул в моем теле напрягается.
— Замерзла?
— Да. Твой пиджак подходит, но я бы хотела получить что-нибудь моего размера. Твое гостеприимство оставляет желать лучшего, Рафаэль.
— Что еще тебе нужно? — рычу я. Она замерзла. Из-за меня!
Василиса отрывает глаза от экрана ноутбука и смотрит на меня. Я тут же откидываюсь глубже в тень.
— Отпустить меня домой — не вариант, я полагаю?
— Нет.
— Футболки. Леггинсы. Толстовка. Носки. Пижама. И расческа. О, и немного настоящей еды на завтрак. Я ненавижу хлопья.
— И это все?
— И женский дезодорант, пожалуйста. Не хочу, чтобы от меня постоянно пахло тобой.
Мой член мгновенно твердеет при одной только мысли, что она пахнет мной.
— Ладно.
Она подпирает кулаком подбородок и наклоняет голову.
— Почему ты не хочешь, чтобы я увидела твое лицо?
— У меня на то свои причины.
— Чтобы я потом не смогла тебя опознать? Ты боишься, что я расскажу отцу, что произошло на самом деле, и он начнет тебя преследовать?
— Возможно.
— Умно. Стоит бояться гнева пахана.
— Я в полном ужасе, госпожа Петрова. — Я делаю долгий глоток вина. — Уверен, что Роман стал еще более грозным, чем в нашу последнюю встречу.
Василиса смотрит на меня с открытым ртом, затем быстро моргает дважды длинными черными ресницами.
— Ты знаешь моего отца?
— Мы с ним пару раз сотрудничали. — Я откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за ее лицом. Она еще красивее, когда смущена. — Не так много людей, которым нужны мои услуги или которые могут себе их позволить. И я лично знаю большинство из них.
— Но… но ты руководишь частной охранной фирмой. Я проверила сайт твоей компании. Базовый пакет услуг стоит несколько тысяч в месяц, что вряд ли можно назвать астрономической суммой.
— Я не имел в виду свой подставной бизнес, мисс Петрова.
— Тогда что ты имел в виду?
— Это между мной и Романом, — говорю ей. — Уже довольно поздно. Может, продолжим завтра?
— Эй, а ну стоять! И это всё? Сбросил бомбу и решил уйти без дальнейших объяснений?
Я испытываю сильное искушение сказать ей правду. Не может же она быть настолько наивной, чтобы не понимать, чем занимается ее дорогой папочка. Но, зная Петрова, он, скорее всего, старается оградить ее от худшего. Удивится ли она, узнав, что за последние полтора десятка лет мои команды ликвидировали множество целей ее отца? И что один из этих заказов я выполнил сам?
— Уважение и доверие детей к своим родителям никогда не должно подрываться, vespetta. Я не хочу портить твое мнение об отце.
— Ну надо же, и это мне говорит джентльмен с высокими моральными стандартами. — Она указывает на меня обгрызенным карандашом. — Я прекрасно знаю, кто мой отец и чем он зарабатывает на жизнь. Какие услуги ты ему оказывал?
— Те же, что предлагаю всем своим клиентам. Быстрое и окончательное решение очень деликатных вопросов, разумеется, с максимальным соблюдением конфиденциальности.
— Что это значит?
— Это значит, что я убиваю людей.
В глазах темных, как ночь, загорается пламя.
— Мой отец не привлекает сторонние организации.
Несколько мгновений я только смотрю на нее.
— Он не… не привлекает сторонние организации?
— Верно. Когда ему нужно кто-то устранить, мой дядя решает этот вопрос.
Я наклоняю голову, оценивая своего маленького хакера в новом свете.
— И тебя это устраивает?
— Конечно, меня это не устраивает. Просто… Так всегда было. Так устроен его мир. И, судя по всему, мой тоже. Я бы предпочла, чтобы мой отец выращивал экологически чистые помидоры, но это не про него. Для большинства людей он может быть злодеем, но для меня он просто мой отец.
Интересно.
Большинство женщин в криминальном обществе притворяются, что не знают, как их отцы, мужья или братья зарабатывают на жизнь. Даже если они не стесняются тратить кровные деньги, они все равно притворяются невиновными перед внешним миром.
— Ты работаешь на своего отца? Уверен, Петрову твои навыки очень пригодятся.
— Нет, — бормочет она.
— Почему?
Василиса отводит взгляд, разочарование и обида проступают на ее кукольных чертах.
— Роман Петров никогда бы не позволил своему нежному цветочку даже пальчиком прикоснуться к делам с Братвой.
— А, хрупкому и нежному ландышу? — комментирую я. Она смотрит на меня с угрозой. — Который, если правильно его использовать, может привести к остановке сердца и летальному исходу.
Василиса смущенно хмурится.
Да, мне определенно нужно быть более изящным, когда говорю женщинам комплименты. Особенно этой женщине.
— И ты знаешь это… из личного опыта? — спрашивает она.
— В деловых вопросах я предпочитаю Аконитум. Он работает быстрее. Некоторые контракты заключаются в очень короткие сроки.
Розовые губы плотно сжаты, Василиса смотрит на экран ноутбука. Я практически вижу, как крутятся колесики в ее мозгу.
— Скажи мне свою фамилию? — спрашивает она, не глядя на меня.
Так, так… Наконец-то, она соединила все точки.
— Де Санти.
— Рафаэль Де Санти, — хрипит она. — Сицилиец.
Я улыбаюсь.
— К твоим услугам, мисс Петрова.
Василиса кивает и нервно ерзает на стуле. Ее плечи ссутулились, отчего она кажется еще меньше в моем пиджаке. Рукава распустились и упали почти на полфута мимо ее рук.
Она вдруг выглядит такой потерянной, и меня снова охватывает чувство вины.
— Я не собираюсь причинять тебе боль.
— Ага, — бормочет она. — Уже поздно. Думаю, нам пора заканчивать.
— Конечно. Сладких снов, vespetta.
Не отрывая глаз от пола, Василиса соскальзывает со стула и направляется к двери, соединяющей кабинет с моей спальней. Пытается казаться бесстрастной, но очевидно, что она убегает.
Однако, дойдя до двери, останавливается.
— Что это значит? Это слово. Это оскорбление?
Я смотрю на нее, такую красивую и царственную даже в этом огромном пиджаке, который, кажется, поглотил ее целиком. Она действительно похожа на принцессу.
