И пусть попади я на это же выступление на каком-то фестивале – точно так же выплясывала бы, сегодня сижу пристегнутой к ноге. Настроение совсем не то. Да и судью «позорить» я права не имею.
Айлин тоже сидит рядом. Поглаживает живот, позволяя убедиться в том, что я не ошиблась. Она беременна третьим. И то и дело смотрит в свой телефон. Улыбается.
Я любуюсь. Мне кажется, нахожу в ней свой островок нормальности. Она ведет себя как живой человек. А еще в данный момент рядом нет ее мужа, что позволяет мне почувствовать себя лучше. Потому что его слова то и дело всплывают в памяти и жалят в самое сердце.
Там, в комнате, он сделал вид, что не питает ко мне негатива. Даже похвалил. Тут я кажусь ему неуместной.
Слежу исподтишка за его женой, пока она не замечает. Испугавшись, пытаюсь дернуться в сторону, но Айлин не дает. На мое колено ложится рука, но не Славы, а женская.
– Устали уже, Юля? – она обращается ко мне на вы. Это очень трогательно и располагает к честному разговору.
– Немного.
Получаю новую улыбку.
– И я.
Улыбаюсь в ответ.
Айлин ждет какой-то словесной реакции еще один вдох, а потом продолжает сама:
– Айдар сказал, что через полчаса будем собираться. Давайте вместе?
Опускаю взгляд и прячу ставшую чуть грустной улыбкой.
Это вы можете диктовать, когда ехать, Айлин. А я, к сожалению, на задании.
Пальцы сильнее сжимают мое колено. Я слышу:
– Я поговорю со Славой.
Одновременно испытываю благодарность и дикий стыд. Его безразличие бросается в глаза. Ужас. Больно.
Не знаю, что ответить.
– Я по дочкам уже очень соскучилась, если честно. У меня их две…
– Я знаю. Слава рассказывал… Про вас.
Поднимаю взгляд на свою соседку. Улыбка Айлин греет. Не могу оторваться.
– Он всегда очень заботливый. Мои девочки от него в восторге. Да и вообще, мне кажется, редко какой мужчина может быть настолько мягким, как Слава. Мой Айдар – только с дочками. А у Славы – сестры. Племянницы. Даже моим достается…
Это очень мило, но во мне вызывает смешанные чувства.
Горло сжимается. Я прокашливаюсь и снимаю с колена женскую кисть.
– Простите, Айлин, я отойду, но если вам удастся договориться со Славой – буду очень благодарна.
Вымучиваю из себя наверняка финальную в этот вечер дежурную улыбку. Отодвигаю стул со скрипом и встаю. Привлекаю внимание Тарнавского.
По платью вверх до профиля скользит его взгляд, но я в ответ не смотрю.
На моем запястье смыкаются пальцы, приходится затормозить и оглянуться.
– Все хорошо? – глаза у него серьезные. Трезвые. Он все контролирует. Струна внутри звенит от перенапряжения.
Нет.
Но отвечаю:
– Да.
Он отпускает. Я иду между столиками, не оглядываясь. Не верю, что провожает взглядом. Не верю, что пойдет следом.
Кажется, даже не моргаю. Не вижу людей. Не вижу ни черта и видеть не хочу.
Оказавшись в уборной, жалею, что не могу позволить себе умыться. Но и стоять в туалете, пока Тарнавский не засобирается – унизительно.
Чтобы не возвращаться слишком быстро в зал — решаю свернуть на балкон.
Приближаюсь без спешки, втягиваю свежий воздух. Замедляюсь перед приоткрытой дверью, и это служит для меня то ли спасением, то ли окончательной погибелью.
В щели отчетливо видно, как под стук каблуков по плитчатому полу передвигается девушка в платье такого же, как у меня, цвета.
Не хочу с ней пересекаться. Застываю, хотя стоило бы развернуться и тихо отойти.
Прикрываю глаза. Слушаю, как щелкает зажигалка. Через несколько секунд веду носом и чувствую запах дыма.
Мужской голос произносит тихое:
– Не бесись, Крис.
Я узнаю одного из мужчин в переговорной. Взрослый сотрудник правоохранительных органов Эдуард. Сегодня он по мне, как и все, просто мазнул взглядом, дав почувствовать себя ничтожестом.
Другое дело «Крис».
– Легко сказать, Эдь.
Ей с ним позволено фамильярное «Эдь» и тон с издевкой. Неважно, что по возрасту он подходит ей в отцы. По влиятельности, возможно, тоже не должен выслушивать от соплячек. Или соплячка здесь – только я?
– Какого черта он ее сюда притащил? Какого черта, блять, сюда? Мне под нос. Отцу под нос. Вообще не понимаю. – Пропитанные раздражением слова бывшей Тарнавского выплескиваются холодной водой мне в лицо.
Противно – не то слово.
– Не бесись, я тебе говорю. — Уверена, и сам Эдуард понимает, насколько его приказ бессмысленен. Кристина в ответ пренебрежительно фыркает. Несколькосекундная пауза отравляет мои легкие чужим никотином, а душу – злобой.
Потому что это нужно для дела. Он меня притащил, потому что это нужно для вашего дела.
– На посмешище себя выставляет. – Но Кристина говорит не с моим внутренним голосом. И не беситься она не может. — Таскает эту соску малолетнюю, как чемодан без ручки. Видно же, что самому стыдно. – Плюется и плюется, не зная, что четко в меня. – Вырядилась еще…
Мужчина хмыкает, пока я утопаю в болоте унижения.
– Разве она одна вырядилась? – Его ирония не дарит мне облегчения. Кристина снова затягивается. А я еле держусь, чтобы не попросить сигаретку и себе.
– Ты не понимаешь, Эдь… Ты его не знаешь так, как я. Такое никогда ему не нравилось. Ему тридцать с хером лет. Что эта овца может ему дать?
– Так может она сосет лучше, чем сосала ты, Крис?
– Заткнись. – Кристина рубит, Эдуард смеется.
Не знаю, из-за дыма или чего-то другого, но дышать мне становится сложно.
– Или хотя бы не блядует… Она верная, видишь же? Это то, что ему сейчас нужно. – Условная «похвала» усугубляет чувство горечи. «Верная» в исполнении Эдуарда кажется синонимом «дуры».
– Потому что овца влюбленная, Эдь! Не удивлюсь, если она себе его имя уже где-то подколола. Фамилию примерила. Детей намечтала. Невестой себя представила…
Предположения Кристины проходят по телу дрожью. Слишком… Правдивы, что ли?
— Думаешь, замуж Славка не позовет ее?
Эдуард спрашивает с явной иронией, после чего дает Власовой время ответить или выплеснуть еще немного желчи. Она возможностью не пользуется.
Важные учасники нашей великолепной сплоченной команды молча докуривают. Потом я слышу, как мужчина прокашливается.
– Да выдохни ты, Крис. Ну привел и привел. Твое душевное равновесие явно ебет его мало. Но ты тоже сильно утрируешь. Какое нахуй замуж? Все закончится раньше. Скоро. Ты же взрослая, умненькая девочка, Власова. Включай башку и терпение. Как ему еще ее контролировать? Секс. Цацки. Чувства. Слава не дурак. Пусть малая думает, что что-то значит. Потому что если она соскочит – проблемы будут у всех. Так что, считай, он ее всем нам на благо трахает.
Кристина не отвечает. Я снова вижу, как на просвете по полу скользит вишневый шелк.
Опускаю взгляд на свое платье и хочу только содрать вместе с кожей.
Делаю пятящийся шаг назад. Разворачиваюсь. Пытаюсь вдохнуть глубоко, но получается только поверхностно. В груди мало места и много боли.
«Иногда приходится переступать через себя и взаимодействовать с людьми, которые не вызывают нежных чувств».
Почему я сразу не подумала, что эти слова точно так же могут быть применимы ко мне?
_____________________________
На книгу открыта подписка
Сейчас действует минимальная цена для первых покупателей
Скоро фин и подорожание до 179!
Глава 15
Глава 15
Юля
Я делаю шаг за шагом прочь, внимательно смотря под ноги. Важным кажется не упасть. Пол выглядит, как натянутый над пропастью тонкий канат.
Роем диких пчел набрасываются все сомнения скопом. Жалят. Ранят. Въедаются женским голосом под кожу и пытаются сбить с высоты.
Может быть я все это даже заслужила своей наивностью, разве можно было так беспечно взлетать? Но сейчас мне себя просто жаль.
Торможу на входе в зал, осознав вдруг, что даже не знаю, зачем вернулась. Ладонь ложится на прохладную штукатурку. Веду взглядом по наполненному весельем помещению.
