- Нет, оставь так, - мягко произнес Эдмунд, проигнорировав вопрос. - Ты тоже человек, а не старое кресло, которое хотят накрыть чехлом лишь бы его не видеть.
Пандар промолчал, опустив взгляд в тарелку. Но слова омеги отозвались в душе какой-то застарелой болью.
Ты тоже человек.
*
- Эдмунд, - негромко позвал Чезаре омегу, садясь на кровать. - Синеглазка, проснись, нам надо поговорить.
- Я не желаю разговаривать, - пробормотал омега, зарываясь куда-то под подушки и накрываясь одеялом с головой.
Чезаре усмехнулся, откинул одеяло с другой стороны, а затем оголил поясницу мужа и принялся ее щекотать. Эдмунд выдержал недолго, завозился и все-таки сел, смотря на альфу расфокусированным взглядом.
- Я уезжаю, - весомо проговорил мужчина. - Постараюсь вернуться поскорее. У меня всего одна просьба: не трогай Пандара. Не заходи к нему, никого не посылай к нему, ни о чем не спрашивай. Он не будет показываться несклько дней, это нормально.
- Как хочешь, - пожал плечами Эдмунд.
- И ни о чем не спрашивай. Понял меня?
Омега внимательно глянул на мужа и с удивлением заметил в его глазах тщательно скрываемое беспокойство. В чем дело? Он боится, что его друг что-то расскажет? Но что, в конце концов, он может сказать, чего опасается Чезаре?
- Хорошо, - кивнул Эдмунд.
Чезаре легко поцеловал его, а затем вышел из комнаты. Эдмунд бухнулся на кровать и накрылся одеялом с головой. Но сон не шел, омега прокручивал в голове раз за разом странную просьбу альфы. Чего он боялся? Так и не придя ни к какому выводу, встал с кровати, привел себя в порядок, а затем спустился вниз.
Два дня пролетели относительно незаметно. Эдмунд занимался делами, даже съездил в деревню, пару раз напало вдохновение, и омега провел в мастерской несколько часов. Но тем не менее, он с удивлением понял, что присутствия Чезаре ему совершенно определенно не хватает. Казалось бы, все было как обычно, но чего-то не доставало. То ли разговоров за ужином, то ли сонного поглаживания по спине или животу, то ли неожиданных вопросов. Что-то было не так, и это немного напрягало омегу, хотя он и старался об этом не думать.
Зато думал о Пандаре. Это странно, когда человек вообще не выходит из своей комнаты вот уже двое суток. Но помня слова Чезаре, Эдмунд к Змею не лез. Вряд ли чешуйчатый альфа будет рад его появлению, он и на простом ужине вел себя так, словно в любой момент был готов уйти. Другое дело, если ему плохо, и он бы рад попросить о помощи, да не может. Но все-таки… омега к нему не лез.
Эдмунд сидел в библиотеке, когда услышал приглушенные рыдания в коридоре. Омега нахмурился и открыл дверь. Мира, прислонившись к стене, стояла и тихо плакала, закрыв рот кулаком. Крупные слезы лились по щекам, текли по подбородку и шее, вырывались всхлипы и прерывистые вздохи.
- Мира? - омега подошел к девочке и слегка присел, чтоб их лица оказались на одном уровне. - Что с тобой, милая? Кто обидел?
- Н-никто, - всхлипнула девочка и обняла Эдмунда за шею. - Г-господин, так все болит… Так болит…
- Что болит? Где? - с беспокойством спросил омега, начав осторожно ощупывать тело ребенка. - Не плачь, просто скажи.
- В-везде, - еще сильнее зарыдала Мира. - Везде болит. Будто на части разрываюсь. Так больно, господин. Так больно! Я больше не могу!
- Сколько времени болит?
- Вчера в-вечером… началось. И ууууутроооом. И только хуже!
- Так! Пойдем-ка!
Эдмунд не на шутку взволновался. Он подхватил рыдающую девочку на руки и понес в ее комнату, попутно созывая слуг, чтоб они принесли все необходимое. В комнате омега тщательно осмотрел Миру, но не нашел ни единого синяка, ни одной царапинки. Она была холодная как лед, вся в поту. Больше не всхлипывала, только дрожала и шевелила губами, будто хотела что-то сказать. Эдмунд дал ей сонную настойку, чтоб ее не мучить. Когда девочка затихла, Эдмунд осмотрел ее по второму разу, затем по третьему, несколько раз спросил Дейзи и Эми, не случалось ли чего в последние дни. А потом сам понял, что за последние несколько дней случилось только одно: приехал Пандар. Это было единственное, что выбивалось из обычного распорядка.
Но… это же невероятно. Мужчина не выходит из своей комнаты вот уже два дня. Что он мог сделать ребенку? Да и захотел бы? Пандар гораздо терпеливее Чезаре, холоднее, что ли. Он выпроводил бы девочку, если она ему надоела, но не стал бы калечить. Или стал бы?
Полчаса Эдмунд не решался преодолеть последний пролет лестницы и ступить на этаж, отведенный Змею. Омега не хотел тревожить его почем зря. В конце концов, за дверью могло происходить что-то невероятно личное, что Змей не готов показать всем остальным. Но… Миру просто трясло от боли даже во сне. Это было совершенно невероятно.
Разумеется, на стук никто не ответил. Эдмунд не ожидал другого, в конце концов, на этот случай он взял с собой запасной ключ.
- Пандар, мне очень надо с тобой поговорить, - громко сказал омега, продолжая стучать. - Я не стал бы тебя трогать из-за ерунды. Открой дверь, это займет несколько минут.
Никакого ответа не последовало. Омега перестал стучать и прислушался. Но за дверью не раздавалось ни звука. Будто она была пустой.
- Пандар, мне очень нужно поговорить. Могу я войти?
Снова не последовало никакого ответа. Эдмунд постоял еще немного перед дверью, затем вставил ключ в замочную скважину и медленно повернул. Заходить в чужую комнату было ужасно неловко, омеге было стыдно и довольно страшно, потому что в голове некстати всплыли слова мужа. Но отступать уже было некуда, ключ был повернут, и Эдмунд ступил на порог.
Крик застрял в горле. На постели лежал Пандар, он даже не пошевелился, когда Эдмунд вошел, только глаза скосил. Вся постель была в крови. Запах ударил в нос, пропитал стены, пол. Все вокруг. Омега бросился к Змею, уже собирался закричать, но альфа схватил его за плечо, и омега увидел, что на руке практически нет кожи. Сквозь тонкую пленочку были видны все кровеносные сосуды, которые немедленно рвались, стоило Змею пошевелиться.
- Не… - Эдмунд скорее увидел, как шевелятся его губы, чем услышал это. - Ничего… не… делай…
Омега кивнул, руку начало ощутимо саднить от хватки мужчины. Тот резко расцепил пальцы, и рука упала на постель. Змей закрыл глаза. Эдмунд не мог поверить своим глазам. Его начало тошнить от такого обилия крови.
Он вышел из комнаты и быстрым шагом направился себе. В комнате он перерыл все свои запасы целебных мазей, микстур, настоек и прочего, пытаясь найти что-то подходящее, но потом просто взял все в охапку и положил в сумку. После чего нарезал простынь на ровные широкие полосы и вернулся к Змею.
Когда Эдмунд вошел, Змей даже не скосил глаза в его сторону. Омега так и не понял, то ли ему было совершенно все равно, то ли очень больно. Скорее, второе. Эдмунд разложил все на полу, принялся рассматривать баночки и смешивать их содержимое в большой глиняной миске. Змей следил за ним глазами. Омега посмотрел, как шевелятся его губы и наклонился близко-близко.
- Оставь, все… как… есть, - услышал Эдмунд шелест.
- Не могу. Ни один человек не заслужил таких страданий, - тихо ответил омега.
- Я… не… человек… больше…
- Не внешность делает тебя человеком, - Эдмунд немного помолчал. - У меня был брат. Он был практически так же красив как я. Трэвис… предал всех. Вряд ли его можно назвать человеком, - спокойно закончил Эдмунд.
В глазах Змея мелькнула усмешка, но он промолчал и закрыл глаза. Только сейчас омега заметил, что они… карие. Человеческие.
Мужчина не шевелился. Иногда омеге казалось, будто он умер. Эдмунд старался заполнить жуткую гнетущую тишину. Он разговаривал, что-то рассказывал. Альфа молчал. Омега методично вымачивал бинты и осторожно укладывал их на израненную кожу, пока практически все тело Змея не оказалось покрыто ими. Даже лицо Эдмунд постарался закрыть, оставив прорези для рта, глаз и носа.
- Сейчас дам тебе настойку. Она от боли. Не нервничай.
