- Нам не о чем разговаривать, - бросил Чезаре и вышел из столовой, хлопнув дверью.
В раз ушло все хорошее настроение. Чезаре хотел ломать, крушить все на своем пути. Разнести весь дом, потому
что внутри уже начала разливаться знакомая боль вперемешку с яростью и горечь. Ужасный коктейль эмоций, который заставлял умолкнуть разум. Чезаре вновь уперся в стену, которую не мог сдвинуть. Он не мог сказать. Иначе все будет кончено раз и навсегда. Даже Эдмунд не сможет его понять. Даже он не сможет его простить. Чезаре сам не мог этого сделать.
Эдмунд видел, как муж вскакивает на коня и исчезает за холмом. Омега был ужасно разочарован. Он хотел разговорить мужа, но только разозлил его до предела, раз он уехал. А теперь неизвестно, как общаться дальше. Чезаре будет ждать подвоха, Эдмунд тоже не сможет расслабиться. Это просто невозможно. Им обоим надо успокоиться. И в конце концов, если муж действительно хочет, чтоб омега остался с ним… придется все же рассказать. Эдмунд понимал, что жить среди недомолвок и напряжения он не сможет. Все просто пойдет прахом, если он и Чезаре не смогут доверять друг другу. Альфе придется научиться этому тонкому искусству. Верить.
*
Чезаре вернулся почти к ночи. Он немного успокоился, хотя в крови все еще бурлило раздражение. Но альфа хотя бы мог не опасаться, что выкинет что-то, о чем будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Вряд ли синеглазка станет пытаться что-то выведать в ближайшее время.
Но проблема от этого никуда не исчезла. Эдмунд упрям. Он будет спрашивать снова и снова, и деться будет некуда. В один прекрасный день синеглазка просто устанет от этого. Не сможет биться головой в непроходимую стену каждый день. Он создан любить, и чтоб любили его. И когда он поймет, что Чезаре просто не способен довериться ему полностью… и тогда омега соберет вещи и уйдет. Не выдержит.
А если выложить ему все… Чезаре понимал, что не переживет ужаса и отвращения в голубых глазах. А Эдмунд уйдет еще раньше.
Это ужасно… но Чезаре понял, что не вынесет этого. Он умрет тут же. Все человеческое, те крупицы света, которые все еще были живы в нем, угаснут навсегда. Альфа станет чудовищем.
Чезаре вошел в дом, тихо скинул плащ и пошел наверх. Эдмунд, возможно, уже спит. Или читает книгу, сидя в библиотеке у зажженного камина. Не смотря на то, что уже стало тепло, синеглазка продолжал зажигать его по вечерам. Альфа переоделся в спальне и отправился вниз. Он не обнаружил Эдмунда ни в библиотеке, ни в столовой. Чувствуя неладное, мужчина без стука вошел в мастерскую. Но там была только темнота.
Альфа почувствовал, как подскочил пульс. Он стал набатом отдаваться в висках. Чезаре несколько раз прошел по дому, затем случайно поймал в коридоре Дейзи.
- Где Эдмунд? - напряженно спросил Чезаре.
Девушка замялась, попыталась отстраниться от альфы.
- Я не знаю, господин, - пробормотала она, отходя в сторону.
- Не заставляй меня повторять дважды простой вопрос, - голос мужчины не предвещал ничего хорошего. Он ухватил Дейзи за локоть, и девушка поморщилась.
- Вы делаете мне больно, - тихо сказал она, осторожно пытаясь высвободить руку из железной хватки.
- Где Эдмунд?! - рявкнул Чезаре.
- Он… уехал, господин, - прошептала девушка, боясь даже взглянуть на мужчину. Ей было безумно страшно. - Вы поссорились, то есть поговорили и… Господин сказал сложить все необходимое для путешествия и…
- Уехал, - негромко и на удивление спокойно закончил за девушка мужчина. Он отпустил ее руку и посторонился. - Ма Шер с ним?
- Да, - едва слышно ответила Дейзи.
- Ты свободна. Спасибо.
В голосе Чезаре не просквозило ни одной эмоции. Альфа отрешенно смотрел, как девушка скрылась за углом<=, затем пошел к себе в спальню. Чезаре закрыл за собой дверь и сел на кровать.
Внутри будто что-то оборвалось. Дикая, невиданная доселе боль и горечь, казалось, стала течь по венам вместо крови. Чезаре не знал, что может быть так… так… Когда хочется закрыть глаза и просто умереть. Потому что нет больше ничего. И никогда уже не будет. Кажется, последней умирает надежда. Или надежда на надежду? Кажется так выразился муж? Что бы это ни было, оно угасло.
Синеглазка не выдержал стены. Он ушел тихо, не сказав не слова. Разумеется, ведь Чезаре сам сказал ему, что им не о чем говорить. Вот он и не сказал ничего. Он ушел навсегда, взяв единственное, что ему здесь дорого - его кота. Что ж… Он прав. Чезаре требовал от него доверия, честности, хотя сам так не мог.
Это… правильно. Это должно было случиться. Ибо с чудовищем нельзя жить.
Чезаре разделся, потушил свечи и забрался в кровать. Он долго балансировал на грани сна и яви, забывшись, запутавшись в путанных снах. Это длилось не долго. Перед рассветом привиделся удушающий кошмар. Чезаре проснулся в холодном поту, с пульсирующими венами и оглушительно стучащим сердцем.
Все вернулось. Последней умирает надежда на надежду. Его надежда ушла, не сказав ни слова.
*
- Ты точно уверен, что хочешь вернуться? - с сомнением протянул Ник, сделав глоток ароматного отвара. Эдмунд сидел напротив него и гладил Ма Шера за ухом.
- Я не ушел от него. Я дал время, Ник. Не путай эти два разных понятия, - негромко произнес омега.
- Их трудно не путать, когда речь идет о твоем… муже, - пробормотал Николас. - Из-за чего вы поругались?
- Это неважно. Просто сейчас нужно немного передохнуть. А потом начать сначала.
Ник помолчал. Эдмунд говорил спокойно и очень уверенно.
- Ты уверен… что он стоит этого? Что он стоит тебя, твоей доброты, понимания и… любви?
- А кто из нас этого стоит, Ник? - тихо спросил омега, подняв глаза на кузена. - Так уж вышло, что я не ищу легких путей. Как и ты. Подумай, легко ли Ричарду было с тобой в самом начале? А легко ли Кайлу было с Эриком? Нет. Но должно ли быть легко? Я живу с Чезаре под одной крышей уже много дней. И я увидел, что… он стоит этого. А я стою его.
- Насчет последнего не уверен. Ты гораздо лучше, чем он.
- Я не уверен. Чезаре очень сложный… но он не подлец. Не трус. Не лжец. Он… лучше Трэвиса. Лучше моего отца.
- Ты сравниваешь не с теми людьми, - глухо произнес Ник. - Я надеялся, что ты найдешь себе кого-то, кто будет любить тебя, оберегать. Холить и лелеять всю жизнь, чтоб ты не знал бед и горя.
- Так не бывает, Ник. Не познав горя, не оценишь счастья.
- Ты испил чашу горечи сполна.
- Мне не убедить тебя, - усмехнулся Эдмунд. - Но я и не пытаюсь. Я просто знаю, что Чезаре гораздо лучше, чем кажется. Возможно, он лучше, чем думает о себе сам. Я не знаю, что у него в голове.
- А если узнаешь? Выдержишь ли?
- Выдержу. Он выдержал меня, он ждал меня. Теперь и я могу дать ему время. Его у нас предостаточно.
Тут в комнату без стука вошел Ричард, держа в руках конверт. Он молча вручил его Эдмунду. Омега принял его, не понимая, откуда такое напряжение во всей позе альфы. Но едва Эдмунд увидел печать… пальцы перестали его слушаться. Печать королевской полиции. Личная печать капитана Аялы.
Эдмунд быстро вскрыл конверт и принялся читать. Краски сошли с его лица, пульс участился и стало трудно дышать. Ник с ужасом смотрел на все это.
- Его схватили, - хрипло проговорил омега, отложив письмо. У него тряслись руки. - Меня вызывают в суд.
Комментарий к Глава 50
Прошу прощения за такую задержку. Но в поисках инета я забралась аж в Швейцарию. Шутка. Я действительно в Швейцарии, но на стажировке. Постараюсь написать продолжение поскорее.
========== Глава 51 ==========
Чезаре не знал, сколько он здесь просидел. Он даже не знал точно, где же было это “здесь”. Тут пахло сыростью и было довольно прохладно. Над головой альфы красовалось маленькое узкое окошко с железными прутьями, которое пропускало совсем немного солнечного света. На стенах были кольца для цепей, но самого Чезаре приковывать не стали.
Периодически в камеру входил высокий беловолосый человек с льдистыми голубыми глазами. Он представился неким капитаном Аялой. Аяла с завидным постоянством задавал одни и те же вопросы, казалось, его совершенно не раздражало молчание Чезаре или его односложные ответы. Видимо, терпение у капитана было более чем огромным. Но Чезаре не было дела до его терпения или до его полного отсутствия. Даже пригрози ему этот капитан пытками, мужчина не стал бы менять своего отношения к происходящему. Ему было глубоко наплевать. В конце концов, его уже давно не радовала жизнь как таковая. С уходом Эдмунда исчезла и без того призрачная надежда.
