Но на зов обернулась. Мало ли, вдруг здесь какой-нибудь Леший водится. Попрошу у него аспирин. Что-то голова начинает побаливать.
Но все планы мгновенно улетучились. В нескольких шагах от меня стоял Соловей. Естественно, абсолютно голый. И, разумеется, как обычно чем-то недовольный.
— Ты…
— Ах ты попугай плешивый! — пошла я в наступление, не дав ему договорить. — Сам явился? Отлично! Иди сюда, я тебе сейчас все перья поотрываю к чертовой матери! Трус несчастный!
Даже рукава рубахи закатала для удобства и подол подняла, чтобы не помешал в ответственный момент. Пока шла, кричала что-то о безответственности, эгоизме и коварстве конкретно взятого индивида, с которым больше даже на одно поле не сяду! Вот, на это самое, где мы сейчас! И на другие тоже! Короче, развод до брака, блин!
Мужчина стоял спокойно, не шевелясь, снова нацепив на лицо маску, которую имела несчастье лицезреть в первые дни. Непонятно, что у него в башке творится, ни единой эмоции не прочитать. Добравшись до тела и чудом не убившись — ноги совсем не ходят почему-то — посмотрела в чернющие глазюки и влепила пощечину.
— Это тебе за то, что свалил!
Еще удар.
— Это за то, что не вернулся!
Еще удар.
— А это за то, что… — блин, забыла… ааа! — За то, что воспользовался мной, скотина ты пернатая!
Снова выступили слезы. Может, отчасти из-за его реакции. Вернее, ее отсутствия. Ни один мускул не дрогнул, не то, что отшатнуться или увернуться хотя бы. Чувствуя, что вот-вот начнется истерика, мысленно махнула рукой и дала ей волю. Начала бить кулаками в могучую грудь. По-моему, только себе хуже сделала, пальцы заболели. А ему хоть бы что!
Устав, отступила на пару шагов, снова подвернула ногу, выстояла и, тяжело дыша, уставилась на него.
— Успокоилась? — осведомился как ни в чем не бывало.
Будто не его только что колотили!
— Отстань!
— Лиза, послушай…
— Ты вообще что тут делаешь? Вали отсюда!
— Лиза…
— Достал!
— Пойдем, нам нужно поговорить.
— Никуда я с тобой не пойду!
— Лиза…
— Не лизкай!
— Боги, женщина! Ты можешь заткнуться и выслушать?!
— Ой, что-то меня мутит, — я отвернулась и несколько раз глубоко вздохнула.
Внезапно поле потеряло полюс и начало кружиться из стороны в сторону. Как тут равновесие удержать? Трава устремилась к лицу, или наоборот, но в последний момент сильные руки подхватили поперек талии.
— За что мне это? — послышалось возле макушки, пока я пыталась ухватиться за плечи Соловья, несущего меня в неизвестном направлении.
— Потому что ты — козел! — заявила уверенно и вырубилась.
Глава 17. Добро пожаловать в Троедубье
Как болит голова! Пожалуйста, выключите кто-нибудь солнце! Мамочка, я никогда больше не буду пить, обещаю!
Первые мысли, ворвавшиеся в больной мозг, отзывались оглушительным набатом. Я перевернулась на другой бок, спрятавшись от лучей, скользящих по векам.
— Выпей.
К губам поднесли что-то дурно пахнущее. Желудок, и без того измученный вчерашними возлияниями, взбунтовался. Не глядя, отмахнулась, и только тогда проснулась окончательно.
— Пей, говорю.
Сделала несколько глотков, закашлялась, чуть не выплюнула содержимое. Что вчера было? Где я?
Видимо, последние вопросы был задан вслух.
— Ничего не помнишь?
Я резко села и тут же схватилась за виски. Открывать глаза было попросту страшно, но я же девушка смелая. Приоткрыла один. Сижу на кровати, застеленной серым бельем, деревянная комната метра три в длину, широкое окно, в которое и тычется небесное светило. У изголовья — Соловей собственной персоной со своей вечно хмурой физиономией.
— Ты что здесь делаешь? — спросила хрипло, все еще приходя в себя.
— А ты?
Я огляделась. И правда, хоть убей, не помню, как здесь оказалась. Как у Кикиморы пили — помню. Как шли куда-то — тоже, но уже крайне смутно. А вот что было потом?
— В твоем мире все женщины любят хмель?
— У нас настойка была, — непонятно, зачем уточнила.
— Ясно. Выпей, легче станет.
В руках оказалась чашка с мутной жидкостью. Что на запах, что на вкус — гадость! Ну, надеюсь, поможет.
Проследив, чтобы ни капли на дне не осталось, мужчина забрал посудину и присел на кровать.
— Что смотришь? — осведомилась я, натягивая покрывало почти до подбородка.
— А что, нельзя?
— Нет.
— Жаль.
Взгляд, однако, не отвел. В голове мелькнули образы, как некая особа лупасит его по лицу от всей души и что-то кричит. Злобная такая, наверняка лохматая и сильно нетрезвая. Захотелось спрятаться под ткань с головой. Стыдно!
— Мне нужно отлучиться, — произнес между тем мужчина, которого я, кажется, знатно побила накануне. — Если ты не против, могу взять с собой.
Я даже болеть перестала. О чем он? Говорит по-человечески, даже выбор дает. Не иначе, вчера не туда стукнула и что-то в голове повредила.
— А куда? — спросила не ради интереса — ради реакции. Насколько далеко он позволит зайти.
— Какая разница, — понятно, не слишком далеко. — Если нет, оставайся здесь. На улицу не суйся! Поняла меня?
— А чего это ты раскомандовался опять? — упирать руки в боки и придерживать покрывало оказалось не так просто, но я справилась. — У меня, между прочим, тоже дела имеются.
— Интересно, какие.
— Какая разница, — получай той же монетой!
— Хорошо. Вернусь, и поговорим, — он поднялся, все еще не сводя с меня глаз.
— Эээ, нет! Стой! Я передумала, — вскочила, запуталась в подоле и почти упала прямо ему в руки. — Я с тобой.
В голове еще шумело, но, по-моему, уже по другому поводу. Почувствовав, как вокруг талии сжимается кольцо рук, подняла голову, встретившись с настоящим омутом ночи. Снова пляшущие огоньки. Смотрела бы на них вечно…
— Лиза… — шепот почти в губы, которые все ближе, его дыхание смешивается с моим, еще немного, и назад пути не будет.
А нужен ли этот путь?
— Соловей Одихмантьевич, — со стороны двери раздалось деликатное покашливание. — Пора.
— Сейчас, — бросил, не глядя.
Дверь с громким стуком захлопнулась.
— Так ты со мной? — он чуть отстранился, всматриваясь в мое лицо.
Черт, наверняка, выгляжу как пропитый дворник баба Зина! И амбре после вчерашнего сто процентов не мятное…
— Ты со мной? — произнес снова, не собираясь ждать ответ слишком долго.
Показалось, что спрашивал о чем-то другом, а не о планах на ближайшее время. Так смотрят, когда задают жизненно важные вопросы, принимают непростые решения, требуют определиться с чем-то… Хотя, возможно, у меня просто разыгралась фантазия. А думать в принципе не хочется. Больно сегодня.
В любом случае, выдержав взгляд, ответила совершенно искренне:
— С тобой.
Он чуть улыбнулся и, медленно, словно нехотя, убрав руки с моей талии, направился к выходу. Уже приоткрыв створку, обернулся.
— Я думал, у тебя будет время для омовения. Сходишь в баню дома.
Он сказал: дома?
— В баню? — уточнила совсем не то, что собиралась.
— Ну да. В твоем мире есть бани?
— Конечно! Я представляю, как сейчас выгляжу, — не сдержавшись, расплылась в ответ, уж больно его улыбка была похожа на простую, искреннюю, человеческую. — Чучело огородное?
Не знаю, ожидала ли я комплимент или, на худой конец, согласия, но мужчина просто вышел, плотно затворив двери.
В углу комнатки я нашла кувшин с водой, что-то наподобие полотенца и с удовольствием умылась. Хотя бы так. А раз обещали баньку, как поняла, в ближайшем будущем, можно и потерпеть.
На сарафан, точнее, то, что от него осталось, старалась не смотреть. Надеюсь, Яга вручила мне его не с оглядкой на возврат, иначе буду должна комплект одежды. Кроссовки стояли в углу. Вымытые! Вот это чудеса! Не знаю, кто этот добрый человек, вряд ли сам разбойник оттирал болотную жижу с моей обуви, но пусть вселенная пошлет ему всех благ!
