— Смутят только после того, как вы выполните второе задание, — с улыбкой произношу я. — В этот раз три тысячи. Готова отдать вам весь выигрыш, только согласитесь.
— Что на этот раз, Женя? — и все же, представлялась я ему или нет?
— Вы должны меня поцеловать. Но не бойтесь, я все продумала. Вы как бы ко мне наклонитесь, закроете этим действием лицо и типа поцелуете в губы. А на самом деле максимум — клюнете в щеку.
— Клюет, разве что, петух и, насколько мне известно, в задницу.
— Ну вы поняли.
— Знаешь, что будет третьим заданием? — молчу, не зная, что ответить, ибо не задумывалась об этом. Я вообще собираюсь в этот раз уйти, как только выиграю. — Секс. И типа в доказательство тебе надо будет прихватить мои трусы. Или фото на память.
— В принципе, если сумма будет большой, то можем тоже договориться, я просто…
Договорить я не успела, просто потому что мужчина внезапно чуть подался ко мне и, зарывшись рукой в мои волосы, притянул мое лицо к себе. Невольно закрыла глаза. Чувствую, как его дыхание щекочет кожу на щеке.
— Я со шлюхами не целуюсь, — отчетливо прошептал мне на ухо. — Обычно даже не разговариваю, но для тебя сделал исключение.
Как только до меня доходит смысл его слов, я резко одергиваю его руку, которой он удерживал меня за волосы. Чувство такое, словно на меня вылили банку с серной кислотой. Кожа горит и лицо моментально покрывается краской. Потому что обидно слышать это вновь пусть и от постороннего человека. Сама не поняла, как схватила стоящий рядом с ним бокал с янтарной жидкостью и плеснула на мужика. Резко вскочила с сиденья.
— Да с таким уродливым мудаком как ты, даже шлюха не ляжет за деньги, — сказала так, словно ядом плюнула.
Я всякое могла ожидать, например, как получу в ответ и далеко не вылитым в меня напитком, но точно не то, что этот урод начнет смеяться. Быстро развернулась и пошла к своему столу. На ходу достаю выигранную ранее тысячу и деньги за бокал шампанского и как только дохожу до девочек, кидаю деньги на стол.
— Жень, ты чего? Он же поцеловал тебя. Ты — выиграла, — протягивает мне три тысячи. — А то, чем закончилось — это уже неважно.
— Важно. Это ваши деньги. А это за мое шампанское. До встречи в универе, — быстро произношу я и иду к выходу. Забираю плащ и выхожу на улицу.
В лицо ту же ударяет ледяной ветер, пробирающий до костей. А нечего было надевать плащ в минус два. Дура!
Не помню, как добралась домой, кажется, на автомате села в автобус и доехала до дома.
Забегаю в квартиру, бегло здороваюсь с соседкой и, не обращая ни на что внимания, захожу в свою комнату. Сдираю с себя ненавистное платье, жутко неудобный лифчик, капроновые колготки, и с остервенением принимаюсь смывать водой с мылом косметику с лица. Надеваю привычные для себя водолазку со штанами и ложусь в кровать, предварительно наведя будильник на работу.
***
Несмотря на то, что на отделении терапии я работаю только три месяца, для меня это работа сродни отдушины. Да, зарплата медсестры значительно уступает тому, что я получала в аптеке, да и устаю не по-детски, но здесь моя скромная персона ощущается своего рода богиней, просто потому что в этом месте я чувствую свою значимость. Пробить на кассе лекарства — это отточенный механизм, а здесь никогда не знаешь, что тебя ждет. Своего рода драйв, пусть и частенько страшно что-то сделать не так или чего-то не уметь. Но это все наживное, лучше сейчас опозориться перед более опытными коллегами, зато через полтора года, когда поступлю в ординатуру, я буду чувствовать себя уверенно. Опыт и знания, полученные сейчас, мне уж точно пригодятся в будущем.
Правда, в дежурствах по выходным есть один существенный недостаток. Сегодня — не исключение, почти всегда они проходят под лозунгом — «найти дежурного врача». Сегодня вообще особый день, ибо его не только не найти, но он еще и крайне некомпетентный, с вечно жутким перегаром. Соколова я на дух не переношу, почему его до сих пор не уволили — остается загадкой.
И вот сейчас я нахожусь в ступоре. Ни одного врача даже на другом посту. Двух интернов и одного ординатора — вообще в расчет брать глупо, ибо те как будто вышли из ясельной группы. Ни бэ, ни мэ. Остаются такие же, как и я — «зеленые» медсестры-студентки.
— Чего ты паришься, Жень? Он же не помирашка, вон руками двигает, — указывает взглядом в сторону больного очередная «зелень» как я. — Глюкоза не такая уж и большая. Сейчас бухарик прибежит, осмотрит и сделаешь ему нужные капельницы. А вот то, что ты ему поставила их на свое усмотрение, знаешь, как минимум, неправильно.
— Когда Соколов прибежит, может быть уже поздно. И да, возможно, неправильно, что я самодельничаю, но ничего такого я ему не поставила, чтобы навредить.
— Тогда чего трясешься?
— Потому что боюсь, что он умрет раньше, чем его осмотрит дежурный терапевт. Реанимация послала меня без осмотра врача в далекие анальные глубины.
— Они и после осмотров туда шлют, — усмехается. Вот, как у людей может быть такое спокойствие и пофигизм? Еще немного и я буду завидовать. — Ну, если трусишь, иди к временно исполняющему обязанности заведующего. Я видела, что мужик какой-то входил в кабинет. А, может, это вообще уже новый заведующий.
— Чего ты, блин, молчала, если знала?
— Так сказала только что.
— Ой, все, — бурчу себе под нос и иду к своему посту.
Беру историю болезни новенького и направляюсь к кабинету заведующего. Стучу пару раз и захожу в кабинет. Бегло осматриваю помещение на наличие живой души, но, так никого и не найдя, выхожу из кабинета. И застываю. Намертво, когда понимаю, что в двадцати метрах от меня стоят главврач вместе со вчерашним мудаком из бара и о чем-то усиленно спорят.
К счастью, через несколько секунд я отмерла, вот только единственное, что смогла придумать в этой ситуации — сигануть обратно в кабинет, а для большей уверенности — спрятаться в туалете.
Предчувствие меня не обмануло, через несколько мгновений дверь в кабинет заведующего распахнулась, а я со страха залезла в душевую кабину. Вряд ли кто-то будет сейчас мыться. А висящий на душевой халат — определенно меня скроет, если уж кого-то из них припрет облегчиться.
— Надеюсь, ты не сбежишь через несколько дней.
— Не в моих правилах, Григорий Викторович. Но о разговоре нашем помните, пожалуйста, — этот голос я точно помню, точнее произнесенную этим голосом «шлюху». Да ладно, неужели он имеет отношение к медицине?!
— Помню, Алексей. Меняй, исправляй. Мальков не щади, врачей тоже. Даю тебе полную волю, в пределах законных рамок, разумеется.
— Я сам достану. Это не первая необходимость. Без обид, но если подкинете лично мне студентов — буду жестить. С интернами и ординаторами аналогично. Видел я уже сегодня трех куриц, ни бэ, ни мэ, ни кукареку, — еще и копирует мои мысли, козел! — Они даже не знают, где процедурный кабинет. Думаю, там полная профнепригодность. Завтра посмотрю лично.
— Ты не спеши с разоблачением. Их хоть как-то можно использовать себе во благо. Санитаров у нас, как ты сам видел, тоже не хватает. Так хоть помогут.
— Принеси — подай, это работа не интернов и ординаторов. Так что, нет, я с вами не согласен, Григорий Викторович, — не согласен он, ты кто такой, блин, вообще?!
— Пока вмешиваться не буду. Ладно, Леш, желаю тебе удачно занять пост заведующего, — что он сейчас сказал?! Заведующего?! — Завтра меня не будет, у нас конференция, но во вторник я здесь с восьми утра. Если что, звони в любое время.
— Договорились.
Что происходит дальше — мне сложно сказать точно, однако, то, что дверь открылась и главврач все-таки ушел — это факт. Что касается Лешки-блошки, тут вопрос остается открытым. Но, кажется, за дверью туалета — тишина. Однако, я ошиблась.
По какому-то удачному стечению обстоятельств, мне удалось поставить обратно ногу в душевую, когда открылась дверь в туалет. Ну вот обязательно сейчас надо справлять свои нужды?!
