- Детка, может, зайдешь в салон? Покрасим тебе волосы, сделаем пару инъекций с гиалуроновой кислотой.
- Мама, оставь меня в покое, меня все устраивает! К тому же у меня нет времени.
- Ну, разумеется. У тебя есть время только на работу и твоих сектантов.
Лисс сложила руки не груди и откинулась на стуле. На самом деле, ей хотелось побиться головой о стол. Несколько лет назад в один из тяжелых периодов жизни, когда родители находились на грани развода, и внутри у девушки расширялась черная дыра, она зашла в первую попавшуюся церковь и рухнула на колени. Лисс тогда впервые за несколько месяцев позволила себе заплакать. Она никогда не отрицала наличие Бога, но и к людям, постоянно посещающим церковь, не относилась. Тогда девушка молилась, как могла, и ситуация постепенно наладилась. Что-то вновь потянуло ее в храм, и Лисс не заметила, как прониклась верой, стала постоянной прихожанкой. Церковь оказалась православным приходом. Надо же, из стольких протестантских и католических ее занесло именно в русскую вотчину. Ей всегда нравилась русская литература, культура, а теперь еще и русская вера. На приходе было много иммигрантов. Все было так солнечно, только вот период неофитства имеет тенденцию заканчиваться. Проходит желание молиться, приходится себя заставлять. Бог словно уже не так быстро отвечает на просьбы, а порой и вовсе игнорирует. К тому же ее сожительство оказалось грехом. Но Лисс об этом узнала уже постфактум. При слове «блуд» ей всегда представлялась частая смена партнеров, а не стабильные хоть и внебрачные отношения. Макс ее веру, итак, не особенно одобрял. Как-то раз девушка попыталась заикнуться о свадьбе, потому что ее мучила совесть, она не хотела жить в грехе, но ее практически высмеяли, и больше она этот вопрос не поднимала. Вера чуть отошла на второй план. Все чаще в голове оседали мысли: а есть ли Бог? Если есть, почему люди такие злые? Почему ее постоянно критикуют и парень, и родители? Почему она несчастлива и неизменно хочет спрятаться от мира, а дыра в груди вновь разрастается? В детстве Лисс мечтала о семье и детях, теперь же она не знала, светит ли ей вообще замужество. Ведь сначала надо встать на ноги. Как долго они будут вставать, Макс никогда не уточнял. Вся жизнь для нее окрасилась в серый цвет безнадежности и скуки. Она даже подумывала выписать себе антидепрессанты, однако отмела эту мысль, испугавшись потенциальных проблем с лицензией.
Макс вернулся и, к удовольствию Лисс, сумел выпроводить ее родителей.
- Слушай, - сказал парень, когда девушка облегченно выдохнула, - они могут пореже приходить?
- Я только за.
- Вечно строят из себя экспертов. Хотя, может, ты прислушаешься к матери? Ну, там волосы покрасишь, имидж сменишь.
- Что не так с моим имиджем? – Нахмурилась Лисс.
Макс пожал плечами.
- Надоело. Хочется чего-то свежего, молодого, а ты… как будто тебе уже сорок.
- Ну, спасибо.
Парень, увидев, как на лице девушки проявилась обида, тут же поспешил отшутиться и ущипнуть ее за щеку. Весь вечер они провели в телефонах, обсуждая с друзьями, как будут праздновать Рождество. Все роли уже давно были распределены. Но куда же без форс-мажора?
- Ана не придет! В последний момент муж решил увезти ее к родственникам в Теннаси.
- Мне сразу не понравился этот тип, такой мрачный, неразговорчивый. Ана была классной девчонкой, пока с ним не связалась. Ты подумай, - Макс даже отвлекся от телефона, - она ведь нас с ним даже не познакомила, скрывала его, будто мы могли его съесть. Увидели этого парня только на свадьбе. И теперь он ее просто в плен взял! Ни к друзьям в гости, никуда не отпускает.
- Да, я полностью согласна. И Тори так думает.
Лисс как раз писала в общий чат, что не нужно обещать, если не можешь исполнить. Она и понятия не имела, как на нее накинутся друзья.
«Оставь Ану в покое, она только вышла замуж! Я прошу тебя не начинай скандал», - написала Тори.
«Я только сказала, что…»
«Ничего не говори лучше».
«Мне обидно, что ее не будет! Я хочу, чтобы она это знала!»
«Не смей. У нее тонкая душевная организация, она расстроится».
«А у меня, значит, не тонкая?»
«Переживешь».
Лисс так вымоталась, что полное пренебрежение друзей к ее мнению сломало ее окончательно.
«Не помню, чтобы вы хоть раз также поддерживали и защищали меня! Лицемеры! Не хватает смелости говорить в лицо то, что обсуждаете за пределами общей беседы?».
Ей хотелось свернуться пополам, забыть обо всем, особенно о несправедливости. Лисс попыталась втянуть Макса, но он тут же заявил, что не собирается высказывать социально не одобряемое мнение. Она его уже высказала, и что? Ничего… Ее просто проигнорировали. Никому не было дела до ее души, ее проблем и ее переживаний. Лишь бы тихоню Ану никто пальцем не трогал, а ее можно было и в грязи извалять, и вперед вытолкнуть с общим мнением, которое было, как правильно выразился Макс «социально не одобряемым».
- Ты мог бы меня поддержать! – Возмущалась Лисс.
- Я тебя поддерживаю, просто не хочу ссориться ни с кем накануне Рождества. И ты не ссорься. Ну кому какая разница, что Ана сейчас похожа на щенка на веревочке?
- Мне есть разница, я столько лет с ней училась вместе в колледже, я не хочу, чтобы она ломала себе жизнь не пойми с кем.
- Это не твое дело. Им плевать, с кем ты спишь, и тебе должно быть все равно.
Лисс ушам своим не верила. Может, она и утрировала ситуацию, но спускать отношения с друзьями на уровень «всем друг на друга должно быть плевать» - низко и отвратительно.
- Меня от тебя тошнит.
Девушка покинула спальню, громко хлопнув за собой дверью. Она устроилась на кухне и злилась на окружающих. Да за что ей это? Как можно быть одновременно плохой дочерью, плохой девушкой и плохим другом? В этот момент Лисс позвонила одна из начальниц и высказалась по поводу неправильно оформленного документа. Почему это нужно было делать именно вечером в субботу, девушка так и не поняла. Замечательно! Она еще и плохой врач! В глазах вновь встали слезы, на этот раз не только обиды, но и злости на ситуацию.
- Что тебе еще от меня нужно? – Не удержалась девушка, глядя в потолок, - я всем мешаю в этой жизни, у меня ничего не получается! Что ты еще от меня хочешь?! Я не могу больше!
В ушах зазвенело от звука собственного голоса, кроме него Лисс больше ничего не слышала. Какого вообще ответа она ждала? Бог, похоже, забыл о ее существовании. Или решил, что грешница его внимания недостойна.
«Что сейчас произошло в общем чате? Ты как?» - Дэйзи… хоть кому-то не все равно. По крайней мере, Лисс очень хотелось в это верить.
«Отвратно».
«Тебе надо отвлечься, пошли завтра на выставку «Физика будущего», я знаю, ты поклонница физики».
«Я в ней ничего не понимаю. И только Митио Каку* хоть как-то вносит в мой мозг научные данные».
«Тогда пойдем ради него, заодно все мне лично расскажешь».
«Они даже ничего не ответили, Дэйз»
«Знаю. Я видела. Давай, спи, завтра все решим».
Лисс рвано выдохнула и устроилась прямо на стульях на кухне. Макс за ней так и не пришел.
Интервью журналу Vogue 1993 г.
- Он рассказывал, что в момент вашего знакомства, вы были очень подавлены.
- Да, действительно. Это был трудный период, я бы даже сказала, черная полоса. И встреча с ним стала невероятным чудом. Я тогда даже не знала, какой он замечательный человек, очень добрый, непомерно добрый для этого мира. Одним своим присутствием он залечивал душевные раны, соответствуя словам собственной песни…
Комментарий к I. Элизабет. Часть 1. На краю
*- популяризатор науки, автор книг «Физика невозможного» и «Физика будущего»
========== Часть 2. Пространство и время ==========
- Ты ненормальная! – уверенно заявила Лисс, хлопая глазами.
Только это ей и оставалось, когда Дэйзи как бы между прочим сообщила ей, что выставка физики будущего, в которой принимал участие ее друг – молодой ученый-экспериментатор, проходила в Нью-Йорке. Подруга откинула за спину темные длинные волосы. Похоже, ее ничего не волновало.
