Стас не договаривает, лишь ехидно ухмыляется и возвращается к изучению очередного договора. Я прожигаю его гневным взглядом. А абоненту на том конце провода грубовато кидаю:
— Жди, подъеду. — И отключаю связь.
Флагман фруктовой электронной промышленности со стуком падает на полированную поверхность стола. Вновь на миг прикрываю глаза. Мысленно прикидываю, что еще я успею сделать по рабочим вопросам и во сколько стоит покинуть офис, чтобы, учитывая пятничные пробки, добраться до университета без опоздания.
— Потом мне еще спасибо скажешь, — врывается в мои размышления голос Стаса.
— Да ну? — Я скептически вздергиваю бровь.
— Ну да! — Он беззаботно пожимает плечами, не поднимая головы от изучаемого документа.
— Ладно, знаток, давай еще поработаем. Что там у нас по «СтройДому»?
— Бекетов все еще пыжится, но дни его фирмочки сочтены.
Из кипы листов Стас достает несколько скрепленных вместе, перелистывает их и находит какие-то поправки. Передает документ мне, и мы опять погружаемся в обсуждение и поиски оптимальных и выгодных для нас решений.
Спустя время откладываю дела, прощаюсь с другом и еду в университет. Еще на входе в актовый зал, гудящий, словно пчелиный улей в разгар медоносного сезона, ловлю себя на промелькнувшем видении из прошлого. Сердце пропускает удар, а в паху все каменеет, как и в первую нашу встречу.
Сука, и почему так реагирую только на нее?!
Противоречивые чувства обжигают грудь. Сжимаю руки в кулаки, впиваясь коротко подстриженными ногтями в кожу и оставляя на ней следы. Сканирую помещение внимательным взглядом, слушая лишь гулкий шум в ушах от стремительного потока несущейся по венам крови. Звук, словно удар кузнечного молота по наковальне, оглушает и чуть дезориентирует. На автомате просчитываю время, прошедшее с момента, когда эта девчонка стонала подо мной, распластанная на широкой кровати в гостиничном номере одного из ночных клубов.
Полтора года! Вновь между встречами проходит восемнадцать месяцев, и наши пути опять находят точку соприкосновения. Во что это выльется на это раз?
— Чего застыл? — Тяжелая рука друга опускается на мое плечо. — Пошли.
Даниил подталкивает меня, и мы вместе спускаемся вниз по ступеням. Вдоль рядов, заполненных студентами, идем до сцены, затем поднимаемся на нее и занимаем место около микрофона. Даниил призывает всех рассесться по местам, шутит на тему, что все мы хотим отсюда поскорее смыться, а зал в ответ взрывается всеобщим смехом и искрометными шутками.
— Ну, так что, начнем? — спрашивает он у собравшейся молодежи.
Гул голосов в ответ и очередная добродушная фраза от декана. Да, в мою бытность студентом профессорско-преподавательский состав был иным.
Освещение медленно меняет свою интенсивность, погружая ряды со «зрителями» в легкий полумрак. Сцена же, напротив, озаряется более яркими софитами, немного слепящими глаза. Этот контраст света и тени мешает внимательнее рассмотреть раскинувшийся зал, и я выкидываю из головы видение, приняв его за иллюзорный обман.
Только память, словно злобная старуха, безжалостно выуживает из закоулков воспоминания о малышке.
***
Впервые я столкнулся с ней три года назад, в такой же солнечный майский день, на детском торжестве, устроенном моим другом и отцом именинницы в загородном комплексе.
Она была сотрудницей приглашенной кейтеренговой службы, а попросту — официанткой. Скромной милашкой в зауженных темно-синих брючках и белой блузе простого рубашечного покроя. Каштановые волосы, собранные на макушке в высокий «хвост», так и хотелось распустить и зарыться пальцами в их шелк. Чистое, наивное лицо сердечком с широко распахнутыми глазами цвета небесной синевы, румянец на чуть пухлых щечках и манящие губы, тронутые лишь еле заметным блеском для губ.
Стоило мне заметить ее среди толпы приглашенных гостей и снующих между ними официантов, как желание свалить с опостылевшего мероприятия моментально сменилось охватившей меня жаждой.
— Хорошенькая, — подметил оказавшийся рядом Стас, также обративший внимание на официанточку. — Возьмём на ночь?
— Я еще не решил, — отчего-то соврал другу, делая очередной глоток забористого виски из почти опустевшего стакана.
— Ну-ну… — Ехидно поддев меня, Стас продолжил разглядывать ее. — Слюни тогда утри, а то костюм заляпаешь.
Как прошел остаток вечера, помню с трудом, но вот когда все разошлись, а она оказалась в наших со Стасом руках, я еле сдерживал желание распластать ее прямо там, на поляне, среди декораций детского торжества, содрать с нее все эти тряпочки и отыметь во всех мыслимых и не очень позах. Сил хватило на то, чтобы увести Ксению (так она представилась) в гостиничный номер, а там…
— Диплом с отличием вручается Бекетовой Ксении Андреевне! — Знакомое имя напалмом проходится по сознанию, выдергивая меня из марева воспоминаний.
Глава 2
*Ксения*
— Ксюнь… — Ласковый голос мамы отвлекает меня от созерцания собственного отражения в большом зеркале. — Хватит прихорашиваться, ты и так красотка.
Родительница стоит на пороге моей комнаты и, прислонившись плечом к дверному косяку, смотрит на меня с добродушной улыбкой.
— Спешу не согласиться. — Я недовольно морщу нос, собираю волосы в высокий «хвост» на макушке и, поправив блузу, все же отхожу от источника непоколебимой правды о моей внешности. — Ты, мамуль, необъективна, — улыбаюсь ей в ответ и, подойдя, привстаю на носочки, чтобы оставить теплый поцелуй на ее щеке. — Пойдем завтракать, у нас вылет через четыре часа.
На большой и светлой кухне родительского коттеджа за семейной утренней трапезой не хватает только отца. Он уже несколько недель подряд очень рано уезжает в офис своей строительной фирмы, а возвращается домой часто после полуночи. Уставший и осунувшийся, молчаливый, сосредоточенный на каких-то своих мыслях, он механически съедает подогретый в микроволновке ужин и уходит в свой рабочий кабинет. Спать ложится под утро, а когда часовая стрелка только-только перевалит за шесть часов утра, уже допивает утренний кофе и вновь уезжает.
Данный сценарий не меняется даже в выходные дни, и моя младшая сестра Аришка, месяц назад отметившая свое четырнадцатилетние, с сарказмом замечает, что скоро забудет, как отец выглядит.
— Дочь, — слегка назидательно хмурит брови мама, — ты же знаешь, что летний сезон в строительном бизнесе всегда самый «горячий».
— Угу, — откусывая круассан, кивает Риша и что-то еле слышно бубнит.
— Правда, мам, что-то в прошлые годы он так себя не загонял, — поддерживаю сестру, присаживаясь на стул и придвигая к себе чашку с молочной кашей. — Может, мне, все же не лететь никуда, а помочь ему на фирме?
— Вот еще удумала! — отклоняет мое предложение родительница. — Успеешь наработаться. Два месяца, пока ты к защите готовилась, они без тебя справлялись, вот и пару недель еще продержатся. А ты с Максиком отдохнешь на море.
— А ты здесь без нас отдохнешь, — добродушно иронизирую, надевая передник на сынишку, сидящего в высоком детском стульчике.
Но, как говорится, в каждой шутке от нее лишь маленькая часть. Маме тоже нужен отдых. Она у нас активная домохозяйка и рьяная бабушка. С самого рождения Максимки мама во всем мне помогает, поддерживает и души во внуке не чает. Вот и сейчас я после возвращения с отдыха выйду на работу, а сынуля будет с бабушкой.
— Нечего диплому на полке пылиться!
— А я что, не тетя, что ли? — добавляет аргумент в поддержку маминого заявления Риша, смеша племянника и млея от его «зубастой» улыбки.
Максик уплетает кашу, стараясь отобрать у меня ложечку и самостоятельно «художественно» размазать еду не только по лицу. Я играючи сопротивляюсь, успевая в очередной раз сунуть порцию каши в приоткрытый ротик. Одновременно с этим отточенным движением подхватываю свою кружку с кофе и делаю жадный глоток бодрящего напитка с густой молочной пенкой.
