Мы отрываемся по полной, если можно так сказать, учитывая мое положение мамы с малышом и беременность подруги. Ночные бары, дискотеки, казино скучают без нас, в то время как мы расслабляемся на всевозможных СПА-процедурах, развлекаем Максика в детских игровых центрах и наслаждаемся неспешными прогулками, вдыхая соленый воздух новой жизни.
— Надо будет повторить, — расслабленно вздыхает Мила, когда мы грузим чемоданы в ожидающий нам автомобиль.
— Через годик! — поддерживаю ее, усаживая сонного сынишку в автокресло, — боюсь, раньше не получится, — намекаю на ее положение и скорые роды.
А через час я, уставшая, но безумно довольная, переступаю порог родительского дома и довольно громко оповещаю семью о своем прибытии.
— Ты решила подставить отца? — Сложив руки на груди, в прихожей появляется Риша.
Она младше меня, но возвышается сейчас грозовою тучей и мечет в меня молнии необъяснимой ненависти. Холодок поганого предчувствия пробегает по позвоночнику, вмиг перекрашивая мое настроение в монохром.
— Что происходит? — сиплю я пересохшим горлом.
— Это ты мне скажи, с каких это пор ты у нас сотрудник «СтройИндастрис»?
Я ровным счетом ничего не понимаю. В недоумении взираю на сестру, ожидая более четких объяснений происходящего. Но та лишь сверлит меня гневным взглядом, выжигая на лбу клеймо «предатель». Воздух в небольшой прихожей чуть потрескивает от нарастающего между нами напряжения.
— Так, дорогая, — пресекаю ее немой бойкот, — сбавь обороты и, будь добра, расскажи, что за хрень ты мне предъявляешь.
Входная дверь за моей спиной с грохотом закрывается, и мы невольно вздрагиваем, не прекращая при этом игру в «гляделки». Максик на моих руках взволнованно ерзает, и я перехватываю его поудобнее. Глажу раскрытой ладонью по спине, тихо бормоча что-то успокаивающее, и прижимаю маленькую вихрастую головушку к своей груди.
— Ну! — нетерпеливо подгоняю сестру, делая шаг в ее сторону, и теперь мы стоим, как два боксёра на ринге.
Риша недовольно сопит. Я, поджав губы, жду объяснения. Давлю в себе нарастающую панику, громко дыша и мысленно молясь, чтобы все это было глупым недоразумением.
— Пошли, — сдается сестра, резко разворачивается и идет в сторону гостиной.
— А где мама? — следуя за ней, уточняю я, только сейчас отметив, что та отчего-то не вышла нас встречать, а это очень подозрительно.
— С утра уехала с отцом в город. Он в кои-то веки решил устроить себе выходной. — Сарказм в голосе Риши настораживает.
Я присаживаюсь на диван, отпуская Максика на пол. Малыш, оглядевшись по сторонам, радостно взвизгивает и, словно прицельно запущенная торпеда, быстро перебирая ручками и ножками, ползет, не обращая внимания на препятствия в виде журнального столика и нескольких подушек, к заветной цели — большой коробке с игрушками. Несколько минут я просто наблюдаю за ним, а затем возвращаю свое внимание к разместившейся в соседнем кресле сестре.
— Держи. — Она протягивает мне конверт, брезгливо морща нос, и стоит мне только коснуться его, как сестра одергивает руку, будто в данной папке запечатано биологическое оружие.
— Что там?
— Открой, — пожимает она плечами, включая на полную мощность язвительность и презрение.
— Ты же знаешь, что в нем. — Она продолжает молчать, но дернувшийся уголок ее плотно сжатых губ выдает с потрохами эту «провалившуюся шпионку». — И дело не только в том, что здесь лежит. — Меня озаряет меня догадка: что-то еще произошло, пока меня не было. — Что? Рассказывай! — требовательно заявляю, шлепая конвертом по столу.
— Просто ответь: когда? Когда ты успела переметнуться и когда собиралась об этом рассказать отцу?
Ее голос срывается на истеричное обвинение — беспочвенное для меня и требующее немедленного линчевания предателя для нее. Нервы сдают и у меня. Хватаю злополучное почтовое послание, резко надрываю, так, что страдает и содержимое конверта. Пофиг!
Беглым взглядом прохожусь по расплывающимся строчкам. Сердце учащённо бьётся где-то в горле, и руки дрожат, словно у старушки с болезнью Паркинсона. На мгновение прикрываю глаза. Пара глубоких вдохов-выдохов, и я снова пытаюсь прочесть заколдованный текст. Вижу классический шрифт, знакомые с детства буквы, вот только сознание отчего-то отказывается воспринимать напечатанную информацию.
— Они уже вторую неделю пытаются уничтожить папину фирму, — сквозь гул от пульсирующей в висках крови доносится до меня немного надломленный Ришин голос. — Отец и так практически поселился на работе, а тут… — Она спотыкается на полуслове, вздыхает, теряя первоначальную озлобленность и превращаясь в знакомую мне младшую сестричку. — Ксю, скажи, что это все неправда, — просит меня, шмыгая носом.
— Бред, — тихо возмущаюсь я, с неимоверным усилием уловив идиотский смысл послания. — Кто еще видел эту депешу?
— Никто, — качает головой Риша. — Ее вчера курьером доставили, мама была занята, и получала я. Правда, требовали лично тебя, ну, я соврала, — грустно улыбается она, — а он поверил и документов не попросил. А когда я увидела, от кого оно… — продолжает она, кивая на конверт, отложенный мной на журнальный столик. — В общем, маме я сказала, что ошиблись адресом.
— Хорошо, — киваю я, комкая в руке уведомление о принятии на работу. — Я разберусь! Завтра же!
Глава 3
*Глеб*
Дверь резко распахивается, а затем так же резко закрывается, оглашая пространство металлическим щелчком замка и громогласным соприкосновением деревянных поверхностей. Я даже головы не поднимаю и взгляда не отрываю от документов, над которыми работаю. По тяжелым шагам и возмущенному сопению, а еще вот по такому наглому вторжению в мой кабинет, с закрытыми глазами и со стопроцентной точностью могу сказать, кто явился ко мне.
— С добрым утром, Станислав Семенович! — приветствую вошедшего почти официальным тоном, так и не взглянув на него.
Ведь это он — мой друг, опытный юрист и глава юротдела принадлежащей мне строительной фирмы «СтройИндастрис»! Он, ну а кто еще может так громко отодвигать кресло для посетителей, нарочно двигая с силой его ножками по дорогому паркету и оставляя на полированной поверхности грубые царапины? Только Стас.
Он зол, и я даже знаю, по какой причине; более того, я практически являюсь виновником его «радужного» настроения. Но ни капли об этом не жалею.
Заношу очередную пометку на поля рабочего документа. Сохраняю внесенные изменения в файле на компьютере и выжидаю время, слушаю потрескивающий шаровыми молниями в воздухе вокруг нас праведный гнев и недовольство друга. Жду, когда он молча спустит часть пара, а затем…
— Я не подпишу с ней контракт! — почти безразлично заявляет Стас, расслабленно откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.
А в голосе его даже слышно еле уловимое превосходство.
— А тебе и не надо. — Отзеркалив его позу, я скрещиваю руки на груди и наконец-то удостаиваю друга своим вниманием.
— Поясни. — Склонив голову набок, Разумовский смотрит на меня с нескрываемым любопытством, а вот недовольство испарилось, словно капли первого дождя с раскаленного полуденным солнцем асфальта. — Ты в мой отдел, хочу заметить, полностью укомплектованный, и укомплектованный мною лично, — продолжает он, многозначительно вознеся указательный палец вверх и укоризненно глядя на меня, — ни с того ни с сего принимаешь нового сотрудника, а я…
— Стас… — Прервав его монолог, провожу ладонью по лицу и, вздохнув, подаюсь вперед и наваливаюсь грудью на стол, положив руки на столешницу. — Она будет моей! Личной. Помощницей, — произношу почти по слогам, чеканя каждое слово, очерчивая круг своих интересов и сразу давая понять, что вопрос решен и он не обсуждается.
— Даже так? — Стас удивленно вскидывает брови, но ехидная ухмылочка кривит его рот. — И где ты ее взял?
— Не важно, — почти с безразличием отмахиваюсь я, а в памяти всплывает наша встреча на вручении дипломов.
