Только в тот памятный вечер Эвелин сидела за туалетным столиком своего незамысловатого будуара и готовилась ко сну. Почти не глядя в зеркальное отражение, машинально расчёсывала длинные, пепельно-русые волосы, перед тем как заплести их в косу, и как обычно ни о чём таком особенном не размышляла. Может быть обдумывала сюжет последних глав последней прочитанной ею книги? Впрочем, как и всегда. Мысли ни о чём, как и все её последние годы на попечении семейства Клеменс.
Прятаться было негде, тем более от нежданного вторжения хозяйки дома, которая могла войти в любую комнату без предупредительного стука и полученного на него разрешения. Тётя Джулия не побрезговала своим правом и в тот вечер, даже не обозначив заранее своего появления в отрывшихся дверях предварительными шагами за оными со стороны коридора. Ходить бесшумно она и любила, и с такой же нескрываемой страстью постоянно практиковала.
А улыбка на её тёмных губах, хоть и являла экспрессию радушного участия и едва не материнской нежности, каждый раз и при любых обстоятельствах вызывала у Эвы приступ обморожения позвоночного столба со страстным желанием спрятаться по-настоящему.
«Подумать только, а ведь ещё совсем недавно была таким очаровательным ребёнком с невинным взглядом больших чистых глаз.» - неважно, что она при этом делала и как себя вела. Да, могла присесть на удлинённую банкетку-пуф у изножья кровати прямо за спиной племянницы, заботливо провести пальцами по шёлковым прядям необычного оттенка, якобы помогая справиться с их непослушностью и заодно полюбоваться игрой тусклого света газовых ламп в тончайших нитях густых волос, скользящего по ним чарующими переливами золотисто-красной меди. Но вот что при этом срывалось с её губ…
Эвелин всегда испытывала двоякие чувства от слов тётушки, которые явно несли какой-то иной смысловой контекст от изначального, тщательно завуалированный под приятные комплименты.
«Теперь такая большая, настоящая леди, разве что незамужняя. А восемнадцать лет – для свободной девушки, сама знаешь, слишком много. Очень плохо, что твои родители заранее об этом не позаботились, а я чуть было не упустила этот момент.» - любование отражением Эвы в мутноватом зеркале туалетного столика, казалось, должно было усыпить бдительность оцепеневшей девушки. Только всё было с точностью наоборот. При виде мягкой улыбки тётушки, дополняющей её нежный голос земной сирены искренностью честных намерений, по спине почему-то расползались невидимые языки ледяного пламени, тут же проникая под кожу обжигающим до костей ознобом. И никакого подобия умиротворения и внутреннего тепла. Наоборот. Тело вопило врождёнными рефлексами о скрытой опасности, даже если таковой не существовало и в помине.
«Упустили… О чём вы?» - каким-то чудом ей удалось побороть зашкаливающее волнение, будто собственный инстинкт самосохранения вложил недостающую смелость в её уста и чуть приглушил паническое оцепенение лёгкой вспышкой сопротивления. Да, той самой, которую тётка Джулия привыкла именовать дурной наследственностью, если таковая время от времени вырывалась на свободу в момент превышенного прессинга со стороны.
«О том, что ты у нас почти единственная, кто оказался не пристроенным в плане чьей-то законной невесты. Хотя и не удивительно, твоя бабушка оттягивала этот момент сознательно и довольно долго.»
«Но ведь… Софии тоже скоро восемнадцать, и она тоже ещё не замужем.» - защитные слова сорвались с губ раньше, чем Эвелин успела прочувствовать весь спектр эмоций, спровоцированный смыслом фраз Джулии Клеменс и ударивший наотмашь по сознанию, а после – по всем уязвимым точкам тела. «Дурная» наследственность брала своё ответным отпором до того, как разум осознавал, что же выдавал язык.
«Софи помолвлена с четырнадцати лет, так что её будущее давно определено, в отличие от твоего.» - и конечно, для тётушки Джулии это был даже не бой на равных позициях, а, так, лёгкая разминка разомлевшего перед сном ума. Улыбка на её губах не потеряла прежней мягкости и не стала натянутой, ну, может лишь капельку снисходительной. – «Если будем и дальше тянуть с поиском достойных женихов для тебя, боюсь, ты закончишь так же, как и твоя тётка Конни. А ты ведь не хочешь провести остаток своей жизни бездетной старой девой, в компании таких же скучнейших особ, как она? Или, не дай бог, попасть в пансионат для одиноких стариков с невоспитанным персоналом и скудным меню?»
В тот раз Эва удержалась. Напоминать родной тёте, что Эвелин являлась такой же прямой наследницей состояния Вудвилл, как и та, включая оставленный покойным отцом на её имя трастовый фонд, было бы несколько неуместно, как и открывать собственные мечты о своём будущем, где она в коем-то веке станет полноправной хозяйкой своей жизни. Жаль только, что мечты, как правило, остаются всего лишь мечтами, особенно при наличии большого количества заинтересованных в твоей судьбе лиц.
«Но я ведь уже не первый год хожу с вашими дочерями на балы и светские рауты. Я же не знаю, сколько было возможных кандидатов на мою руку, да и просил ли кто её вообще. Ни вы, ни бабушка Виктория никогда не посвящали меня в данные подробности.»
Честно говоря, она уже и сама порядком подзабыла за два прошедших года, кто её просил добавить в бальную книгу и с кем она успела перетанцевать на своеобразных ярмарках невест Леонбурга, где и без неё хватало непристроенных юных дев более, чем предостаточно. Как правило, во время танцев смотреть в лицо партнёра (и тем более в глаза!) считалось непристойным и непозволительным, а разговаривать было ещё неудобнее.
Запомнить хотя бы нескольких из тех счастливчиков, которые углядели в толпе пёстрых красоток скромный лик Эвелин Лейн, оказалось столь же непосильной задачей, как и определить хотя бы в одном из них того, кто сумел бы заинтересовать девушку своими внешними данными. В памяти всплывали по большей мере бледные, чаще вытянутые лица, непримечательные черты с такими же полупустыми глазами, или закрученные вощёные усы молодых офицеров, от которых Эву почему-то всегда бросало в холодный озноб лёгкой неприязни.
Поэтому она никогда не понимала своих кузин, которые перед каждым бальным сезоном повторяли или заучивали наизусть, как отче наш, систему «тайных» знаков с помощью веера. Уж её точно никогда не тянуло с кем-то общаться на расстоянии подобными уловками. Похоже, молодые люди интересовали её ещё меньше, чем гипотетическое замужество на ком-то из них определённом. Так что узнавать о том факте, что о твоём будущем не только задумались твои законные опекуны, но и собирались что-то предпринять на этот счёт, - не самое из приятнейших событий, которое может произойти с тобой прямо перед сном.
«Если какие-то предложения от каких-то вероятных кандидатов и поступали на твоё имя, то они, как и положено, попадали в руки моему мужу. А он, как глава нашего семейства, принимал верное, по его мнению, решение касательно ценности подобных прошений. Если никто из данных просителей не оказывался достойным твоей руки, сообщать тебе об этом было бы неуместно. А то мало ли, ещё расстроишься…»
Ну конечно, последние слова обязательно надо было подчеркнуть более успокаивающей улыбкой и чарующим движением пальцев, заскользивших по атласу волос обомлевшей девушки любующимся жестом.
Эва и в этот раз вовремя прикусила язык, поскольку спрашивать о возможных случаях, связанных с её несостоявшимися женихами, – так же нелепо, как и пытаться вспомнить их лица и имена. Ей просто всё это было неинтересно! Разве что кроме того момента, что за прошедшие годы, потраченные на поиски будущего мужа, её каким-то чудом миновала чаща с обязательным замужеством. И к тому же, ей что-то мало верилось на счёт принятых дядюшкой Джеромом решениях о достоинстве гипотетических кандидатов на её руку. Чтобы тётя Джулия не брала в них личного участия?..
«Думаю, твоя бабушка тоже получала схожие предложения, и вполне вероятно, что она так же сочла их недостойными своего внимания, как и лица, от которых они исходили. Поэтому ничего не могу сказать по поводу всех тех молодых людей, которым ты приглянулась на тех же балах, и которые, по мнению твоего дяди и бабушки, выявились не вполне подходящими претендентами на твою руку. Я пребываю на этот счёт в таком же неведенье, как и ты. Но это не означает, что мы опустили руки и подумываем вовсе прекратить поиски на данном этапе. Плохо, что бальный сезон уже давно закончился, а остальные частные приёмы собирают слишком малое количество именитых гостей. Поэтому, мы решили отправить тебя в этом году вместе с девочками в Гранд-Льюис. Там, по крайней мере, вам не придётся скучать всё лето, а ты заодно побываешь на званых балах и раутах местной аристократии.»
