Я подпрыгнула, когда голос Броны прервал ход моих мыслей, и надеюсь, чувство вины не отразилось на моем лице.
Я прочистила горло.
— Конечно.
Моя сестра невозмутимо спросила:
— Что я только что сказала?
Дерьмо.
— Эм... ты говорила, что... ты... что ты должна поехать с нами, независимо от того, что об этом думает Райдер и все остальные... так?
Моя сестра подняла брови.
— О, ты слушала. Извини.
Я бы посчитала себя экстрасенсом из-за того, что правильно угадала, если бы так хорошо не знала свою сестру. За последние несколько недель она стала шокирующе предсказуемой. Я знала каждое ее движение еще до того, как она его делала, и это помогало мне оставаться в здравом уме, потому что я понимала, когда она собирается выкинуть что-то безумное.
Как, например, сейчас.
— Так вот, — продолжила Брона. — Я должна поехать. Я буду оставаться в своей комнате с Джорджи, потому что, очевидно, мне придется взять ее. Мы не будем беспокоить вас, но…
— Нет, — прервала я ее.
Она прищурилась, глядя на меня и сказала:
— Назови мне хоть одну вескую причину, почему мы не должны ехать.
Я могла бы перечислить миллион, но остановилась на самой важной.
— Потому что это мой медовый месяц.
— И что? — фыркнула Брона. — Мы можем сделать это семейным отдыхом и...
Я прервала сестру веселым смехом, и это ее разозлило.
— Теперь ты ведешь себя как червяк, — проворчала она. — Я говорю абсолютно серьезно.
Это и делает все таким забавным.
— Би, ты хотела бы, чтобы я поехала с тобой в твой медовый месяц? — спросила я и понимающе ухмыльнулась. — Подумай об этом сейчас очень серьезно. В то время пока вы с Домиником будете любить друг друга так сильно, как только сможете, ты бы хотела, чтобы в соседней комнате я слышала каждый поцелуй, шлепок или толчок?
Лицо Броны скривилось от отвращения.
— Ради Бога! Зачем ты говоришь об этом? — спросила она и вздрогнула, как мне показалось, от отвращения.
Мне нравится, что мы взрослые, но иногда я все еще могу вывести ее из себя, когда речь заходит о сексе. Это напоминает мне о нашей десятилетней разнице в возрасте и о том, что она все еще моя младшая сестра, хотя и не ведет себя так. Она выросла, и теперь у нее ребенок, но она все еще надоедливая девчонка, которая трогала мои вещи, когда росла, и никто не может этого изменить. Даже она.
Я ласково улыбнулась.
— Потому что ты знаешь, чем бы вы с Домиником занимались все это время наедине. И именно этим мы с Райдером будем заниматься.
Она скрестила руки на груди и больше ничего не сказала. Я подождала, пока она обдумает это про себя, и когда она вздохнула, я поняла, что она собирается смягчиться и больше не настаивать на своем.
— Хорошо. — Она драматично вскинула руки вверх. — Я сдаюсь. Иди и две недели занимайся диким обезьяньим сексом со своим мужем, а я буду держать оборону здесь.
Я подняла руку в воздух, она фыркнула, тоже подняла руку и хлопнула своей ладонью по моей.
— Хорошо, сестренка. — Я подмигнула.
— Если бы ты не была беременна, — размышляла она, — ты была бы беременна к тому времени, как вернулась бы домой.
Я ухмыльнулась.
— Знаю; Райдер так взволнован, что нам больше не нужно пользоваться презервативами.
Брона моргнула.
— Ты раньше не принимала противозачаточные средства?
Я покачала головой.
— Таблетки мне не подходят, а чип в руке вызывал постоянные головные боли. Помнишь, до того, как в нашу жизнь вошли парни, я плакала от боли, пока мне его не удалили?
Беспокойство отразилось на лице моей сестры.
— Да, это отстой.
Я кивнула в знак согласия.
— Кому ты об этом рассказываешь.
— Значит, вы с Раем все это время пользовались только презервативами? — спросила она, с любопытством приподняв брови.
— Ага.
— Я бы не доверяла им настолько. После того как мы с Домиником впервые занялись сексом и после всей этой херни с Марко, я сразу же начала принимать таблетки. Я боялась, что забеременею, потому что мы слишком много занимались этим.
Мои губы изогнулись.
— Ты можешь рассказывать о сексе с Домиником, но я не могу говорить о сексе с Райдером?
— Можешь, но иногда это выводит меня из себя.
Я усмехнулась.
— Я просто издеваюсь, но да, для нас презервативы сработали. Пару раз они рвались, но Райдер сразу замечал и менял их или кончал не в меня.
— Смени тему, — взвизгнула Брона. — Серьезно.
Я рассмеялась, но быстро закрыла рот, когда внизу раздался пронзительный крик. Моя сестра вздохнула и, прижав руки к груди, сказала:
— Джорджи проголодалась.
Мы прислушались и улыбнулись, когда услышали, что крики становятся громче по мере того, как тяжелые шаги поднимаются по лестнице, и все это сопровождается звуками воркования и поцелуев. Доминик нес свою дочь к Броне, и делал это в типичной для папочки манере. Когда он вошел в мою комнату, он встретился взглядом с Броной, и на секунду его зрачки расширились. Мне нравилось, когда я мельком замечала ту секунду, когда он останавливал свой взгляд на ней. Как будто он мгновенно реагировал на нее, просто увидев, и снова понимал, что она принадлежит ему. Я заметила то, как он смотрит на нее еще тогда, когда они были детьми, но его реакция нисколько не изменилась за эти годы.
— Мини-красотка проголодалась, — сказал он, не сводя глаз с Броны, покачивая Джорджи из стороны в сторону.
Моя сестра со вздохом протянула руки.
— Она всегда голодна.
— В этом нет ничего плохого, — сказал Доминик, пересекая комнату и опуская Джорджи на руки матери.
Моя племянница, которая все еще суетилась, успокоилась, когда Брона расстегнула небольшую молнию на футболке под левой грудью, обнажив сосок для дочери. Джорджи мгновенно присосалась и начала есть, продолжая суетиться.
Мне нравилась одежда для кормления грудью, которую Доминик подарил Броне. Она любила кормить грудью, но чувствовала себя некомфортно, делая это на публике. Раньше она уходила куда-нибудь в уединенное место, чтобы покормить дочь, но теперь могла накормить ее где угодно. Вещи были стильными, модными и выглядели совершенно нормально, но под каждой грудью была небольшая молния, которую можно расстегнуть, чтобы обнажить сосок. Ребенка можно покормить, а мама ничего не обнажает. Это великолепно, и я еще больше полюбила Доминика за то, что он нашел информацию в интернете, когда Брона высказалась, насколько некомфортно себя чувствует, когда кормит на публике.
Джорджи ненавидит находиться под пеленкой, а Брона ненавидит, что не может ей воспользоваться, но теперь все решилось.
Мне не терпелось приобрести что-нибудь из этой одежды для своего собственного гардероба.
— Ай! — внезапно зашипела Брона, привлекая наше с Домиником внимание.
Я поморщилась.
— Она тебя укусила?
Брона кивнула, поправляя свой сосок во рту Джорджи.
— Один крошечный зубик прорезался на верхней десне, и он царапает меня почти при каждом кормлении.
— Она научится не кусаться, когда ее зубы полностью прорежутся. Сейчас, скорее всего, ее тоже раздражает это.
Брона кивнула, переводя взгляд с Джорджи на меня.
— Прошлой ночью она не давала нам спать, проплакав несколько часов. У нее покраснели щеки, и она грызла все подряд. Я положила несколько колец для прорезывания зубов в морозилку, и когда дала ей одно из них вместе с гелем для зубов, чтобы обезболить десны, это расслабило ее. Прохлада и то, что можно пожевать, успокоили ее, и в конце концов она уснула.
Я нахмурилась.
— Прорезывание зубов — отстой.
— Ненавижу, что ей больно, и мы ничего не можем с этим поделать, — сказал Доминик и наклонился, чтобы поцеловать Джорджи в макушку.
Брона улыбнулась ему, потом мне и сказала:
— Ты бы видела его. Он прыгал вокруг нее и каждый раз притворялся, что пугается, когда она визжала, заставляя ее смеяться. Он даже пел, пытаясь отвлечь ее от боли. Это было так мило.
