Я громко ахнула, а Доминик сердито посмотрел на меня, потом на Брону.
— Меня разрывает от мужественности, — произнес он, выпячивая грудь. — Не называй меня милым.
— Но ты мой милашка, милый-милый пирожок, — пропела моя сестра.
Я рассмеялась, в то время как Доминик зарычал.
Я посмотрела на свою племянницу, когда она внезапно начала плакать.
— Джорджи, детка, пожалуйста, не делай этого снова. — Вздохнула Брона.
Я нахмурилась.
— В чем дело?
— Последние две недели она то присасывается, то уклоняется от груди и издает звуки, как будто тяжело дышит. В последнее время мне приходится уговаривать ее покушать, но она как будто борется со мной из-за этого. Я не могу вспомнить, когда в последний раз она просто напивалась досыта и не суетилась.
О-о.
— Это меня бесит, — продолжила Брона. — Она пропускает больше одного кормления почти каждый день. Она недолго сосет грудь, и это нарушает прибытие молока. Вчера вечером мне пришлось сцеживаться дольше, но в итоге получилось не много.
Я прикусила губу, и моя сестра заметила это.
— Что? — спросила она.
Я покачала головой в ответ.
— Бранна, — настаивала она.
— Я могу ошибаться, — нерешительно ответила я. — Может она чем-то заболела, или это может быть прорезывание зубов, но, похоже, что это... самоотлучение.
— Нет. — Моя сестра рассмеялась. — Ей всего четыре месяца.
Я наклонила голову.
— И что?
— То, что дети не отлучаются от груди самостоятельно, пока не станут намного старше.
Я нахмурила брови.
— Какой идиот сказал тебе это? Младенцы могут самостоятельно отлучиться от груди в любое время; просто чаще всего это встречается, когда они становятся старше. Все дети разные, и они не следуют расписанию. Кроме того, если у тебя мало молока, это, скорее всего, беспокоит ее, из-за того, что она сосет, но не получает достаточно.
Моя сестра уставилась на меня, а затем ахнула.
— Боже мой. Бранна.
Я положила свои руки на ее, в то же время Доминик положил свои руки ей на плечи.
— Возможно, она не отлучается от груди; возможно, это просто прорезывание зубов выбивает ее из привычного режима, но на всякий случай, если это происходит, сделай глубокий вдох, потому что это совершенно нормально. Это не то, чего ты ожидала, но такое случается со многими мамочками. Если хочешь, можешь попробовать дать ей бутылочку и посмотреть, как она это воспримет?
— У меня нет смеси; я кормила только грудью…
— Я схожу в магазин и куплю, — перебил Доминик Брону. — Я вернусь раньше, чем ты поймешь.
Я сказала Доминику, какую марку купить, и он выбежал из спальни. Почти мгновенно моя сестра разрыдалась, глядя сверху вниз на свою дочь, которая все еще суетилась и отталкивалась от ее груди. В конце концов Джорджи перестала сосать, просто прислонилась к Броне и начала грызть свои пальцы, совершенно не интересуясь грудью Броны.
— Я ужасная мать, — воскликнула Брона, и ее взгляд наполнился отчаянием. — Я даже не могу накормить своего собственного ребенка!
— Эй, эй, — тихо произнесла я и наклонилась, обнимая сестру. — Это не ты. Это все Джорджи. Сейчас она пробует нормальную пищу, это тоже может отбить у нее охоту к молоку. Мы всегда знали, что она будет независимой маленькой мадам, верно?
— Да, но только, когда она станет старше. — Моя сестра шмыгнула носом. — Не сейчас.
Я нахмурилась, когда она продолжила.
— Я знаю, что жалуюсь на уход за ребенком, но я не это имею в виду. Просто иногда я так устаю.
— Брона, — тихо сказала я. — Каждая кормящая мать рано или поздно проходит через это.
— Я знаю, — воскликнула она. — Просто я не хотела, чтобы это случилось сейчас.
Я больше ничего не ответила; просто утешала свою сестру. Ничто из того, что я скажу или сделаю, не заставит ее почувствовать себя лучше. Ей придется смириться с этим самостоятельно, и со временем так и случится. Через час после того, как мы поняли, почему Джорджи капризничает, она выпила половину бутылочки с молочной смесью, которую Доминик купил в супермаркете, и съела больше половины маленькой тарелки морковного пюре. Ей понравилась нормальная пища, и сытый животик поднял ей настроение. Она заговорила на своем детском языке.
Громко.
Брона сказала, что это первый раз за две недели, когда она напилась молока и сверх этого съела пюре, не сопротивляясь и не вырываясь, как при кормлении грудью. Я увидела в глазах сестры тот момент, когда она полностью осознала, что Джорджи, вполне возможно, самостоятельно отлучается от груди, и заметила, что это разбило ее.
— Она вся в тебя, — обратилась я к Броне, чтобы отвлечь ее. — Болтушка.
Доминик усмехнулся, а сестра слегка улыбнулась.
— Кто моя самая любимая девочка во всем мире? — спросила я Джорджи, которая теперь лежала на моей кровати, а я нависала над ней.
— Если ты не скажешь, что это я, — вмешалась моя сестра, — мне будет очень больно.
Джорджи рассмеялась надо мной, хлопнула в ладоши и дрыгнула своими пухлыми ножками, что заставило меня широко улыбнуться. Теперь, когда ее накормили, она была в гораздо лучшем настроении.
— Скажи мамочке, чтобы она уходила, — пропела я.
Брона ворчала себе под нос, и что бы она ни говорила, Доминик смеялся.
— Я знаю, — сказала я своей племяннице, когда она залопотала на своем младенческом языке и начала пускать пузыри из слюны. — Расскажи мне все об этом... Ни в коем случае, она действительно так сказала... Боже мой... и что ты сделала... Нет, ты не могла!
Чем больше я говорила с Джорджи, тем громче и возбужденнее она становилась.
— Что делает моя жена?
Мое тело пришло в состояние повышенной готовности, услышав его голос. Кожа стала сверхчувствительной, у меня перехватило дыхание, соски затвердели, а клитор запульсировал. Моя реакция — это реакция подростка, который впервые обнаружил предназначение своей правой руки. Я могла списать только половину на гормоны беременности, потому что другая половина заключалась исключительно в том, что я полнокровная женщина, возбуждающаяся от всего, что касается Райдера Слэйтера.
Меня нельзя винить за это, потому что мой муж очень горячий.
— Она ведет очень напряженный разговор с Джорджи, — ответил Доминик своему брату. — Знаешь... девчачьи разговоры.
От смешка Райдера у меня по спине пробежали мурашки.
— Не знаком с девчачьими разговорами; стараюсь избегать их любой ценой.
Я фыркнула.
— Да ладно, мы, девочки, все время разговариваем. Ты просто не понимаешь, что это девчачьи разговоры.
Доминик посмеялся над своим братом, но заткнулся, когда Брона сказала:
— Не понимаю, почему ты смеешься. Мы, девчонки, все время разговариваем и вместе смотрим шоу «Молодые мамочки».
Отчасти это вина Алека. Он подсадил на это Кейна и Доминика после того, как обнаружил, что одна из звезд шоу какая-то порнозвезда в прошлом. Конечно же, все они посмотрели это порно до шоу, и теперь обсуждают их родительские навыки на шоу. Только один из них отец, но все они все равно несут чушь.
— Тише, женщина, — проворчал Доминик моей сестре.
Я просунула руки подмышки Джорджи, затем приподняла ее и прижала к своей груди. Мне нравится, что теперь она была намного крепче. Ей больше четырех месяцев, и она действительно вышла из фазы новорожденности. Она бодрствует больше, чем спит, громкая — чертовски громкая — и ей нравится лежать на животике и смотреть мультики по телевизору. Все это происходило только, когда я нянчусь с ней, поэтому я могу только представить, какая она дома со своими родителями. Все что связано с ней, наверняка, усиливается.
— Я буду скучать по тебе, — сказала я и покрыла поцелуями все ее лицо, заставив визжать от смеха, она попыталась «съесть» мое лицо приблизившись ко мне своим ртом.
Я поняла, что Райдер стоит у меня за спиной, еще до того, как обернулась, — я почувствовала, как близко он ко мне.
— Би, быстрее, — начал он, — забери ребенка, пока моя жена не передумала и не сбежала с нашего медового месяца.
