Страж сорвал перчатку с руки — той самой, которой он почти задушил меня, — и бросил ее на песок. Отполированный металл издал протяжный гул, ударившись о землю. Он звучал эхом в ушах, и вот так просто все мои планы пошли прахом. Меня поймали за кражей крошечного обломка искореженного железа с рыночного прилавка. Я взвесила шансы и решила, что риск того стоит, зная, что маленький кусочек принесет мне кругленькую сумму. Но это? Столько драгоценного металла, брошенного на землю, словно он ничего не стоит? Перед этим я не смогла устоять.
Я двигалась со скоростью, которой страж от меня не ожидал. Гибким, стремительным маневром я бросилась вперед и схватила перчатку, нацелившись на больший из двух кусков металла. Перчатка была потрясающей, искусно сделанной настоящим мастером. Крошечные золотые кольца, соединенные вместе, образовывали кольчугу, которую, как известно, нельзя было пробить ни клинком, ни магией. Но вес перчатки, огромное количество золота, из которого состоял доспех, — невозможно было представить, что я когда-нибудь снова буду держать в руках такое количество золота.
— Стой! — Страж бросился ко мне, но слишком поздно. Я уже схватила перчатку. Я уже натянула ее на руку и закрепила на запястье. Я уже мчалась к стене Обители так быстро, как только могли нести меня ноги. — Остановите эту девчонку! — Рев стража разнесся по мощеному двору, его приказ отозвался громким эхом, но никто не подчинился. Толпа, собравшаяся поглазеть на зрелище, как только он схватил меня, разбежалась, как испуганные дети, когда я произнесла слово «третий».
Прежде чем попасть в гвардию королевы Мадры, новобранцы проходили серьезную подготовку. Тех, кого отбирали на изнурительную восемнадцатимесячную программу, неоднократно топили в воде до полусмерти и выбивали из них дух с помощью всех систем боевых искусств, записанных в пыльных библиотеках города. К моменту выпуска они могли терпеть невообразимую боль и овладевали своим оружием настолько, что были непобедимы в бою. Они были машинами. В казарме, на тренировочной площадке, я не продержалась бы и четырех секунд против полностью обученного стража. Гордость королевы Мадры требовала, чтобы ее войско было лучшим из лучших. Но гордость Мадры была весьма ненасытной. Ее люди должны были не только быть лучшими. Они должны были выглядеть лучше всех, а доспехи стража — вещь не из легких. Да, на тренировочной площадке тот засранец, что поймал меня на краже железа, быстро бы меня одолел. Но мы были не на тренировочной площадке. Мы были в Обители, наступал час расплаты, а этот бедный ублюдок был закован во все эти церемониальные доспехи, как праздничная индейка.
Он не мог бежать, обвешанный всем этим металлом.
Даже трусцой.
И уж точно не мог, черт возьми, карабкаться.
Я бросилась к восточной стене, передвигая руками и ногами так быстро, как только позволяло мое избитое тело. Взмыв в воздух, я сильно ударилась о крошащийся песчаник, и от столкновения кислород вырвался из моих легких.
— Ой, ой, ой. — Ощущение было такое, будто Элрой достал из кузницы молоток и с размаху ударил меня им прямо в солнечное сплетение. Я боялась даже подумать о синяках, с которыми проснусь утром — если, конечно, проснусь. Времени не было. Я просунула пальцы в узкую щель между тяжелыми блоками песчаника, оскалила зубы и подтянулась. Ноги метались в поисках опоры. Нашли ее. Но моя правая рука…
Проклятая богами перчатка.
Такая ужасная конструкция.
Золото звякнуло, металл срезонировал песней сирены, когда я ударила им о стену, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы подняться. Моих пальцев — созданных для того, чтобы вскрывать замки, открывать окна, ерошить густые волосы Хейдена — было недостаточно, если я не могла согнуть запястье. А я не могла.
Черт.
Если я хотела жить, то больше ничего не оставалось. Придется бросить перчатку. Но это была абсурдная мысль. Перчатка весила не меньше четырех фунтов. Четыре фунта металла. Я не могла просто отказаться от нее. Эта перчатка была не только куском украденных доспехов. Это было образование моего брата. Еда на три года вперед. Билеты из Зилварена на юг, туда, где ветры расплаты, овевающие сухие холмы, были на двадцать градусов холоднее, чем здесь, в Серебряном городе. У нас останется достаточно денег, чтобы купить небольшой дом, если мы захотим. Ничего особенного. Просто что-то, защищающее от непогоды. Что-то, что я смогу оставить Хейдену, когда, а не если, стражи, наконец, настигнут меня.
Нет, отказ от перчатки стоил бы мне чего-то гораздо более ценного, чем моя жизнь, он стоил бы мне надежды, а я не была готова от нее отказаться. Сначала я бы сама оторвала себе руку.
Поэтому я двинулась вперед.
— Не будь смешной, девочка! — кричал страж. — Ты упадешь, не доберешься и до середины!
Если страж вернется в казарму без перчатки, это повлечет за собой последствия. Я понятия не имела, что именно произойдет, но это точно не будет приятным. Они могут отрубить этому засранцу руки и закопать его по шею в песок, чтобы он сгорел под жаром расплаты, но меня это не волновало. Мне нужно было домой.
Боль пронзила кончики пальцев, поднялась вверх по руке, словно по бикфордову шнуру, и запылала в плече, когда я подтянулась, отталкиваясь ногами, и прыгнула на стену. Я нацелилась на участок стены, который выглядел старым, но прочным. Или настолько прочным, насколько я могла надеяться. Если предоставить достаточно времени, ветер сожрет все в этом городе, а он точил свои зубы о Зилварен уже тысячи лет. Песчаник был обманчив. Городские постройки и стены выглядели прочными, но это было далеко не так. Как известно, в прошлом один сильный удар мог обрушить целое здание. Не то чтобы я была слишком тяжелой, но это не имело значения. Я рисковала жизнью и конечностями, врезаясь в каменную кладку.
Мой желудок опустился, пока я летела по воздуху… а затем сжался, когда я ударилась о стену. Адреналин хлынул в мою кровь, и одновременно произошли три чуда.
Первое — стена выдержала.
Второе — я ухватилась левой рукой за выступ.
Третье — мое плечо не вылетело из сустава.
Опора. Ноги. Ноги…
ЧЕРТ!
Сердце подскочило к горлу, когда подошва моего левого ботинка скользнула по стене, заставив все тело покачнуться.
Тишину внизу разорвал женский вздох. Похоже, у меня все-таки были зрители.
Я не стала смотреть вниз.
Потребовалось мгновение, чтобы успокоиться, и несколько сдавленных ругательств, прежде чем я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы снова вздохнуть.
— Девочка! Ты разобьешься! — крикнул страж.
— Возможно. Но что, если нет? — крикнула я в ответ.
— Тогда ты все равно зря потратишь время! Во всем городе не найдется ни одного скупщика, который был бы настолько глуп, чтобы купить украденный кусок доспехов.
— Да ладно. Думаю, я знаю парочку!
Я не знала. Как бы туго ни обстояли дела, сколько бы семей ни голодало и ни умирало, ни один житель Зилварена не осмелился бы торговать чем-то настолько опасным, как перчатка, которую я надела на руку. Но это не имело значения. Я не собиралась продавать ее.
— Я не буду преследовать тебя. Даю слово. Брось перчатку, и разойдемся!
Из меня вырвался взрыв смеха. А еще говорят, что у стражей нет чувства юмора. Этот парень был гребаным комиком.
Еще один прыжок. Еще один ошеломляющий взрыв боли. Я рассчитывала траекторию насколько возможно, каждый раз стараясь попасть в наименее поврежденный участок стены. Наконец, оказавшись достаточно высоко над улицами Обители, я позволила себе роскошь на мгновение собраться с мыслями. Если я переодену перчатку на другую руку, не уроню ли я ее? И что еще важнее, смогу ли я удержаться на слабой руке, пока буду делать это? Было слишком много переменных, которые нужно было рассчитать, и недостаточно времени, чтобы это сделать.
— Как, по-твоему, ты переберешься на другую сторону, малышка?
Малышка? Ха! Наглый ублюдок. Его крики стали тише. Я была на высоте пятидесяти футов — достаточно близко, чтобы видеть верхний край стены. И достаточно далеко от улицы, чтобы на моей шее выступили капельки холодного пота, когда я посмотрела вниз.
