Никакого Алекса!
Тишина между нами тремя действительно напрягает. Я поглаживаю живот и, забирая конверт, из рук Эштона, поднимаюсь наверх. Елена поняла моё состояние, она кричит, стоя внизу:
- Детка, может быть, тебе одолжить вибратор?
Она смеётся. Вот сучка.
Закрываю за собой дверь и аккуратно сажусь на кровать. Спина ужасно ноет. Ноги болят. Они опухли. Я чувствую себя бегемотом. На самом деле, я лежала в гинекологии на восьмом месяце, а позже устроила скандал, чтобы меня выписали. Мама очень переживала, пререкалась со мной, но в итоге я выиграла.
Это нескончаемо скучно торчать в больнице всё время. Тебя навещают почти каждый день, но всё кажется таким пресным. Тем более что я сняла себе отдельную квартиру и устроилась на работу. Меня взяли в местную небольшую газету. Я работаю редактором. Сейчас – из-за предстоящих родов и ухода за ребёнком – на полставки. Но после того как я рожу малыша, выйду на работу. Не сразу, через два месяца.
Мой непосредственный начальник – женщина. Её зовут Глория Прайс. Ей пятьдесят шесть лет, она высокая, стройная и ни черта не выглядит на свои годы. Особенно, после того, как на прошлой неделе перекрасилась в блондинку. И самое главное, Глория понимает меня. Полностью.
Я хотела жить отдельно от родителей, и у меня получилось. Сейчас вновь пришлось переехать. Но это лишь потому, что мама беспокоится за меня. Она уже успела за четыре месяца сказать мне, какая я (это, впрочем, не самые лестные отзывы), но она не прекращает обо мне заботиться. У моего малыша будет не очень плохая бабушка.
Мама очень довольна тем, что я встречаюсь с парнем... Нет… Это не то, что вы подумали. Мы не спим вместе. И целовались только в щёчку. Лаадно…Хорошо…Один раз в губы. Но это всё. Его зовут Говард. Говард Хьюстон. Он работает в нашей редакции уже пять лет. Ему двадцать восемь, он – брюнет (волосы действительно чёрные и кудрявые). Глаза голубые. Да, он симпатичный. Очень даже. Да, высокий. Да, голос приятный. Нет, не неряха. Кстати, от него всегда хорошо пахнет свежестью. Я думаю, всему виной лосьон после бритья.
Он начал проявлять внимание ко мне практически сразу, как я устроилась на работу. Сейчас мы хорошие друзья…наверное…Конечно, он надеется на большее. И я ни в чём не уверена, но мне с ним спокойно. Честно. Я ощущаю себя с Говардом…Господи! Ладно! Не смотрите на меня так! У меня нет с ним страсти, я не хочу его, я даже ни разу не подумала, какого размера его мужское достоинство. Но он очень любезный, добрый, милый. Он наизусть помнит всё, что я люблю. Начиная с фильмов и книг, заканчивая едой. Говард любит готовить…А ещё он очень милый…Я это уже говорила, да?
В общем, я знаю, что он хочет большего. И я не откажу ему, если он сделает шаг вперёд. Что? Нет, конечно! Он не будет отцом для моего ребёнка! У малыша есть папа. И Эштон, приехавший лишь два дня назад из Сан-Франциско, не принёс мне от него никаких вестей. Алекс и Эш не общаются. Больше нет. Это убивает меня изнутри. Я скажу Алексу о ребёнке, только чуть позже. Ну, честно скажу! Наверное... Сейчас не могу. Уже девятый месяц. Мне нужно думать об удачных родах. И о том, кто у меня родится…Я всё ещё не решаюсь узнать пол. Мама говорит, это плохая примета. Папа над ней смеётся. Папа ни разу меня не осудил за то, что живёт на данный момент у меня под сердцем. Я безумно ему благодарна за это.
А, если серьёзно, у меня в душе становится теплее, когда я думаю, что я ношу в себе. Я имею в виду, чьего ребёнка именно. Да, конечно! Пошёл к чёрту Алекс Хилл! Но от мысли, что внутри меня есть частичка его, я готова плакать…
Ну вот, опять…
***
Алекс
Сан-Франциско, Калифорния
- Пожалуйста,- хнычет Барбара, ногтями впиваясь мне в спину, пока я вхожу в неё всё глубже и глубже.- Пожалуйста! Ещё!
Она двигается бёдрами в такт мне, пытаясь сблизить нас ещё больше, хотя мне не кажется это возможным.
Я называю её Барби. Правда, она не блондинка. Её волосы цвета каштана – длинные и слега вьющиеся. Глаза голубые. Барби – одна из новеньких моделей для рекламы «Nissan». Я заметил её сразу. Она вышла из салона и помахала коллеге. Её ноги казались мне бесконечными. И поэтому, сегодня Барби здесь.
- Алекс,- она, как будто, задыхается.
Царапает мне спину, выгнув свою. Ноги сильнее обхватывают мои бёдра, когда девушка с протяжным стоном кончает. А вслед за ней я. Презерватив наполняется спермой. Пролежав на Барби несколько мгновений, я ловко переворачиваюсь на спину и выбрасываю его.
Она ложится на бок и подпирает голову рукой. Водит пальцами по моей груди, животу. Я хочу сказать ей, чтобы она прекратила, но погружаюсь в воспоминания, когда так касалась меня Адель.
____________________________
- Как тебе? – голубые глаза Ади устремлены на меня, пока он водит указательным пальцем по моему торсу.
Я улыбаюсь.
- Хорошо.
- Насколько хорошо?
Перекатываюсь на бок.
- Мне всегда хорошо с тобой.
Белая простыня больше не прикрывает её грудь. Я трогаю соски. Адель закрывает глаза от наслаждения.
Я шепчу:
- Я уже говорил, что люблю тебя?
_______________________________
Барбара улыбается так, как будто, мне нравится то, что она делает. Я откидываю её руку, поднимаюсь. И прохожу обнажённый в ванную комнату. Бросаю ей через плечо:
- Тебе вызвать такси, или ты сама? На тумбочке у входа лежат деньги.
Через несколько минут дверь громко захлопывается, Барбара кричит:
- Козёл!
Я выхожу лениво в холл, вытирая лицо полотенцем. А деньги она всё-таки взяла…
Бойсе, штат Айдахо. Лето, 2007 год
Адель
Мой велосипед действительно уже старый. Я уговаривала маму купить мне новый, но она не хочет. Они с папой твердят мне в голос, что на это пока нет средств. Ладно, я эгоистка. Но вы только посмотрите, на каком велосипеде ездит Никки. Он розовый, красивый и он…новый. Мой же – просто старая груда металла. Никки бросает на меня брезгливые взгляды, пока я катаюсь по двору. Я хочу показать ей средний палец, но сдерживаюсь. Мать, наверное, наблюдает за мной из окна.
Падаю. Чёрт. Я хотела быть красивой сегодня. Миссис Грон, наша соседка-парикмахерша, подстригла меня этим утром. Я изменилась. А теперь… с порванными джинсами и растрёпанной причёской Эштон точно посмеётся надо мной.
