— Да, мама немного мне о них рассказывала, а папа Тэтчер говорит обо всех вас, когда мы с ним видимся. Он даже показывал мне фотографии.
Я киваю, благодарный за это.
— Мы не кровные братья, но они мои братья во всех смыслах этого слова. Мы заботимся друг о друге, любим друг друга как родные. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Думаю, да, — говорит она. — Но мы с тобой... мы ведь кровная семья, да?
— Да.
Она — единственное живое существо на этой земле, в чьей крови мое ДНК. Подарок, которым я буду дорожить вечно.
Она застает меня врасплох, когда приближается и обнимает за шею.
— Я рада, что ты мой папа, — шепчет она полным слез голосом.
У меня такое чувство, будто я только что проглотил тысячу лезвий.
— Я тоже, Ханна. Больше, чем ты можешь себе представить.
Не готовый ее отпустить, поднимаюсь вместе с ней на руках, я никогда не чувствовал ничего более совершенного. Я несу ее ко львам, где мы наблюдаем за ними через ограждение. Животные снова ее завораживают, но пока она не отрывает взгляда от них, я не отрываю взгляда от нее, удивляясь, как мне посчастливилось создать нечто столь совершенное, как она.
Весь остаток дня я не выпускаю ее из объятий, и к тому моменту, как мы обходим зоопарк, уже близится время ужина.
— Не хочешь перед отъездом заглянуть в сувенирную лавку и выбрать что-нибудь? — спрашиваю я.
— Да, пожалуйста! — взволнованно говорит она. — Как думаешь, мы могли бы купить что-нибудь и для мамы, раз уж она с нами не поехала?
Я даже не задумываюсь над этой просьбой.
— Да, мы можем купить что-нибудь и для нее.
Глава 13
Райан
Весь день я пребывала в полной неразберихе. В сердце зияла огромная дыра, которая не закроется, пока Ханна не вернется домой. Я не привыкла находиться вдали от нее. Мы расстаемся только, когда я работаю. У меня нет друзей, нет жизни вне нее, и я очень по ней скучаю. Я знаю, что она и Джастис более чем заслужили это время вместе, но страдания от этого не утихают.
Я ценю несколько фотографий, которые он мне прислал, но удивлена, что он вообще обо мне подумал. Отношения между нами стали еще более напряженными с той ночи, когда я трахала его ногу, как сучка во время течки…
При этом воспоминании унижение сжигает меня изнутри. Я до сих пор не могу поверить, что сделала это, но полагаю, удивляться не стоит, — когда дело касалось этого мужчины, мои гормоны всегда брали верх над здравым смыслом.
Я старалась занять себя уборкой, вычистив дом сверху донизу. Испекла любимое печенье Ханны, а теперь ее любимое блюдо стоит в духовке. В промежутках я последние два часа подбегала к большому окну гостиной, высматривая их появление. Когда я, наконец, замечаю черный грузовик Джастиса, сворачивающий на подъездную дорожку, чуть не спотыкаясь о собственные ноги, бросаюсь обратно на кухню, прежде чем они смогут меня увидеть.
Взяв со стойки нож, начинаю нарезать овощи для салата.
Мгновение спустя дверь открывается, и голос Ханны наполняет воздух.
— Мамочка, мы дома!
— Я на кухне, — кричу, пытаясь усмирить дыхание, чтобы себя не выдать.
— О, а мы видели тебя в окне, поэтому я подумала, что ты в гостиной.
«Дерьмо!»
Щеки вспыхивают от смущения из-за того, что я попалась. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ханна забегает на кухню, а Джастис следует за ней. Бросив нож на стойку, опускаюсь на колени, чтобы ее обнять. Она врезается прямо в меня. Крепко обняв, вдыхаю ее запах, и дыра в сердце вновь затягивается.
— Хорошо провела время? — спрашиваю, хотя ответ очевиден по ее улыбке.
— Лучше всех! Но я очень по тебе скучала.
— Я тоже по тебе скучала, — признаюсь, изо всех сил стараясь сдержать эмоции, когда мне хочется разрыдаться, как ребенку, и никогда больше ее не отпускать.
Наши взгляды с Джастисом встречаются поверх ее головы, между нами возникает непрестанное притяжение. Или, возможно, это опять только я и мои предательские гормоны.
— Знаешь, что? — говорит Ханна, поднимая голову с моего плеча.
— Что?
— Мы купили тебе подарок.
— Правда? — спрашиваю я, удивленная его жестом.
— Ага, держи. — Она протягивает мне пластиковый пакет с логотипом зоопарка.
На сердце теплеет, когда я беру его у нее. Засунув руку, достаю браслет с единственной подвеской. Ее камнем по гороскопу.
— Папочка мне тоже купил, у нас они одинаковые.
— Они прекрасны. — Я смотрю на Джастиса, тронутая его поступком.
Это дает мне небольшую надежду, что, возможно, он не будет ненавидеть меня вечно.
— Спасибо, — шепчу я.
— Не за что.
Я надеваю браслет на запястье, влюбленная в то, что он представляет.
— А папочка может остаться на ужин? Я еще не готова с ним попрощаться.
Мои глаза снова встречаются с глазами Джастиса, и я жду какой-то реакции на эту просьбу, но он ничего не показывает.
— Он может остаться, если захочет, но, возможно, у него уже есть планы.
— Я останусь, — перебивает он, снова удивляя меня.
— Ура! — веселость Ханны витает в воздухе, ее счастье наполняет мое сердце.
— А теперь иди и умойся к ужину, — говорю я, хлопая ее по попке. — Я готовлю твое любимое блюдо.
— Лазанью?
— Угадала.
— Да! — ее кулак взмывает в воздух. — Сейчас вернусь. Не уходи, — приказывает она, грозя Джастису пальцем, прежде чем выбежать из кухни.
Как только мы остаемся одни, напряжение заполняет комнату. Прочистив горло, я поднимаюсь и возвращаюсь к резке овощей.
— Похоже, вы хорошо провели день.
— Так и есть.
Я киваю, и, когда он больше ничего не говорит, продолжаю резать огурец, стук ножа по разделочной доске заполняет неловкую тишину.
— Спасибо за фотографии.
Когда он не отвечает, я оглядываюсь через плечо и вижу, что он наблюдает за мной, его напряженные глаза обжигают каждый дюйм моей кожи. В памяти всплывает поцелуй из той ночи, мои губы покалывает от воспоминаний. Судя по его горящему взгляду, я не сомневаюсь, что он тоже об этом думает.
— Я верну-ула-а-ась, — нараспев произносит Ханна, разрывая наш зрительный контакт, и вприпрыжку бежит на кухню. — Я принесла книгу, о которой тебе рассказывала, мама читает мне ее на ночь. Хочешь посмотреть?
— Конечно, — отвечает он.
Она хватает его за руку и ведет к столу. Когда он садится, она запрыгивает к нему на колени, смотрясь так уютно, словно полностью принадлежит ему. От их вида в груди разливается тепло. Очевидно, сегодня они преодолели еще больше барьеров, и я не могу быть за них более счастлива.
Я возвращаюсь к делу, и, слушая их разговор, меня охватывает удовлетворение.
— Может, сегодня вечером ты сможешь меня уложить, — говорит она.
— А ты хочешь?
— Очень.
— Тогда я так и сделаю.
Я улыбаюсь тому, как она крутит им как хочет. Если у кого-то и есть способность приструнить Джастиса Крида, то определенно у Ханны. В ней есть нечто такое; доброта и невинность, из-за которых очень трудно не отдать ей весь мир.
— Может, однажды ты даже сможешь остаться на ночь.
Как только предложение слетает с ее губ, я промахиваюсь ножом мимо овоща и режу себе палец.
— Черт! — бросив нож, тянусь за кухонным полотенцем, оборачивая им рану, причиняющую жгучую боль.
— Мамочка, с тобой все в порядке?
— Все нормально, — вру я, стиснув зубы.
Джастис в одно мгновение оказывается рядом со мной.
— Дай посмотреть, — говорит он, хватая меня за запястье.
— Я в порядке.
— Дай посмотреть, Райан, — его властный тон не терпит возражений.
Я протягиваю ему руку. Он ведет меня к раковине и разматывает полотенце. Воздух еще сильнее обжигает открытую рану, и от вида крови у меня сводит живот.
Джастис включает холодную воду и встает позади меня, подставляя мой окровавленный палец под кран. Вдавливающаяся в меня эрекция неоспорима, отчего я вся вспыхиваю. Боль исчезает, и я не чувствую ничего, кроме жара его тела и сдерживаемого желания, которое все еще питаю к этому мужчине.
