— Ты что сегодня собираешься надеть, Руйко?
Голос Ди-Си вернул меня к реальности.
— Сегодня? А что у нас сегодня?…
— Oh, shit! Ты что, забыла? Сегодня же Черный бал!!!
В самом деле. У меня просто из головы вылетело, что сегодня нам предстоит официозная вечеринка под громким названием «Черный бал». Сборище подонков и шлюх, которые будут изображать из себя леди и джентльменов, смаковать изысканные яства и наслаждаться сногсшибательным представлением. Каждый приглашенный должен явиться со своей парой. Вот будет номер, если напротив меня будет сидеть один из моих прежних кавалеров! Такое уже бывало. Помню, мы просидели весь вечер, стараясь сдержать смешки, чтобы никто ничего не заметил. А когда наши ноги соприкасались под столом, я нарочито кашляла, делая вид, что шампанское ударило в нос — только чтобы не захихикать. Просто умора. Я никогда так не веселилась.
У меня и на уме не было, что я могу столкнуться там с Лероем, а потому я даже не парилась на этот счет. Я, вообще-то, была не прочь еще раз закрутить с ним те самые отношения, понятные только нам, но вот пианино… Нет, ни за что на свете я не желала снова услышать его игру! Все два года я так и жила с этим страхом — страхом воспоминаний.
Когда мы предъявили свои пригласительные билеты, расфуфыренные «леди» и «джентльмены» уже выпивали и закусывали.
На мне было красное платье в облипочку, настолько узкое, что Ди-Си не смог бы и пальца просунуть. Для выходов в свет я предпочитала красный цвет, поэтому некоторые мужчины воспринимали меня только в такой цветовой гамме. А уж моим красным туфелькам на шпильках были ведомы такие тайны, что многих бросало в пот при одном взгляде на них. Хотя ноги у меня и впрямь сексуальные.
Мы с Ди-Си наслаждались отменной едой и ароматным бренди. В самом разгаре торжественного обеда я притянула Ди-Си за ухо и прошептала: «Хочу тебя оттрахать!» Парень просто дара речи лишился. На сцене чернокожая певица исполняла недавний хит «Somebody Else's Guy».[10] Мы с Ди-Си пошли танцевать под перекрестными взглядами мужчин. Ди-Си бдительно следил за тем, чтобы какой-нибудь наглец не позволил себе лишнюю вольность. Он, конечно, законченный кретин, но в подобных местах удивительно преображается и ведет себя как настоящий рыцарь.
Сзади танцевал какой-то тип, и его локоть все время утыкался в мою спину, так что я слегка повернула голову — посмотреть, кто это. Краешком глаза разглядела полы смокинга. Довольно высокий мужчина, подумалось мне. Из-под белоснежной накрахмаленной манжеты блеснули золотые часы, и меня разобрало любопытство. Я оглянулась.
Этот тип начал разглядывать меня еще до того, как я оглянулась. Его смазанные гелем волосы лежали ровными волнами, в левом ухе сверкала золотая серьга. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что этот похожий на жиголо франт никто иной, как Лерой. Я просто остолбенела. А он, метнув на меня быстрый взгляд, повел дальше свою партнершу. Подумать только, он танцевал! Когда-то это давалось ему с еще большим трудом, чем попытки завязать светскую беседу. Танцующий Лерой… Это же смехотворно! Невероятно! Однако он двигался ловко и очень уверенно. Он изысканно обвивал руками талию партнерши, будто танцевал уже сто лет.
Мне стало нехорошо, и я потянула Ди-Си за руку, прочь с танцевальной площадки. Но тут Лерой обернулся еще раз и что-то шепнул мне. Он прошептал это так тихо, что могла расслышать только я. От ярости и стыда я покраснела, как рак. Голос у него был липко-таинственный.
— А шпилечки-то поистерлись! — сказал он. Мне показалось, что я вот-вот лишусь чувств и рухну на пол на глазах у всех. Простак Ди-Си, вообразив, что у меня закружилась голова, подхватил меня и отнес на место. В самом деле, меня трясло так, как это бывает при анемии. Ди-Си протянул мне бокал с бренди, и я осушила его одним глотком. По горлу прокатился обжигающий комок — и только тут я пришла в себя и смогла поднять глаза на Лероя.
Он стоял, прислонившись к стене и сложив на груди руки. В пальцах у него был маленький бокал с коктейлем, переливавшийся в лучах света, как драгоценный камень. Я почувствовала прилив раздражения оттого, что с этим прекрасным камнем обращаются с такой возмутительной небрежностью. К Лерою то и дело подбегали женщины, и он обращался к ним с сияющей улыбкой. В его шее теперь не было ничего бычьего, да и весь он как-то подобрался, сбросил жирок. И еще: он не считал нужным нагибаться к своим собеседницам! Это они были вынуждены задирать головы, беседуя с ним.
Одна из девиц поцеловала его в щеку, и он метнул на меня взгляд поверх ее волос. Он картинно раскинул руки, и весь его вид был олицетворением уверенности и счастья. Однако глаза его не смеялись. Лишь уголки губ были приподняты в насмешливой улыбке.
И тут я приняла решение забыть его, навсегда. Я вычеркну из памяти то, что было, и не стану думать о том, что могло бы быть в будущем. Эта мысль слегка остудила меня, но сам факт существования человека, вынудившего меня к такому решению, был мне ненавистен.
— Ты знакома с Лероем Джонсом?
Я вздрогнула и посмотрела на Ди-Си. Нет, он не может знать о наших отношениях с Лероем!
— А ты-то откуда узнал про него?
— Откуда? Ты что, смеешься? Да кто же его не знает? Ах да, ну конечно, ведь ты, Руйко, поклонница старого джаза… А он сейчас самый знаменитый среди молодых джазистов! Интересно, как его сюда занесло… Я слышал, он служил на базе в Токио, так что, может, ностальгия… Слушай, нам здорово повезло! Так ты его знаешь? Познакомь меня с ним!
— Да-а, ты и впрямь счастливчик, ничего не скажешь! — съязвила я.
Ди-Си непонимающе уставился на меня.
— А что он вообще делает в Японии? — поинтересовалась я.
— В «Эбони» была статейка про это. Вроде он взял тайм-аут на пару месяцев и приехал сюда отдохнуть. Он может себе позволить. Ведь музыканты зарабатывают бешеные бабки, если только не садятся на наркотики. Наверное, это классно — добиться такого успеха…
— Успеха? Тоже мне, успех…
Ди-Си снова непонимающе посмотрел на меня.
А мне вдруг вспомнился тот самый трах у пианино. Он тогда уже понимал, подумала я. Понимал, что может заворожить кого угодно, — точно так же, как он проделал это со мной!
Я снова посмотрела на Лероя. Он излучал уверенность в себе. В его глазах не осталось и тени подобострастия, теперь он не отводил взгляда. И тут до меня дошло, что мне уже не удастся раздавить его, как мягкий кусок ветчины.
— Послушай, пойдем съедим что-нибудь из негритянской кухни.
— Ты с ума сошла! Сколько можно есть!
