Я снова посмотрела на Лероя. Он излучал уверенность в себе. В его глазах не осталось и тени подобострастия, теперь он не отводил взгляда. И тут до меня дошло, что мне уже не удастся раздавить его, как мягкий кусок ветчины.
— Послушай, пойдем съедим что-нибудь из негритянской кухни.
— Ты с ума сошла! Сколько можно есть!
С недовольным брюзжанием Ди-Си все-таки поплелся за мной. Еще бы, чернокожие просто жить не могут без своей негритянской кухни.
Мы ели молча. Вдыхая пронзительный аромат пряных блюд, я думала о том, что тело Лероя некогда пахло именно так. Но теперь оно утратило этот изумительный запах, наверняка.
Несколько дней я безвылазно торчала дома и только и делала, что трахалась. Мне постоянно хотелось, Ди-Си просто надивиться на меня не мог. С какого-то момента его член стал входить в меня с чавкающим звуком — как авторучка, в которую набирают чернила. Тело мое действительно изнывало от вожделения, а вот душа оставалась совершенно бесстрастной. «Какой толк от такого траха?» — заявила я. Ди-Си промолчал с уязвленной гримасой. Наконец ему удалось вытащить меня из дома. Я не красилась несколько дней, и у меня стянуло кожу. Но неоновые всполохи рекламы и несколько глотков крепкого алкоголя вернули краску моим щекам. Мы направились в тот самый клуб, где обычно зависала наша компашка. Собутыльники приветствовали меня радостными воплями. Затем пошли циничные замечания и двусмысленные шуточки. В такие моменты начинаешь понимать, как это классно — прожигать жизнь. Как это здорово — просто трахаться, пить вино и болтать! Внезапно я прямо кожей почувствовала, как изменилась атмосфера в зале. Все взгляды устремились к входной двери. Я поняла, что произошло. И решила: ни за что не обернусь!
Лерой явился в сопровождении какой-то девицы. Он притащил ей стул. Та взирала на него с нескрываемым обожанием. Подобные девицы — своеобразная достопримечательность таких злачных мест. За душой у них ничего, кроме смазливой внешности и умения изображать невинных овечек, — чем они с успехом и пользуются.
Лерой не мог не помнить нашу «банду». Однако сделал вид, что не узнал. Он и сегодня был в смокинге, на голове — лихо заломленная черная шляпа, но при этом на ногах — белые кроссовки. Словом, полный улет. Это было наше любимое словечко, но применялось оно лишь к тем, кто умел быть шикарным в любой одежде. В общем, высший пилотаж. Каждый из нас подумал именно так, но все дружно промолчали, потому что никто не хотел хвалить Лероя.
— Кто бы мог представить, что этот олух вернется таким крутым парнем? — процедил Раско, разглядывая Лероя, изо всех сил любезничавшего со своей девицей.
— В самом деле… Когда его подобрала Руйко, он был похож на сборщика хлопка! — поддакнул кто-то.
От изумления Ди-Си даже глаза выпучил. Я сидела и бесилась, слушая эту болтливую парочку.
— Иди ты… Так ты что, Руйко, была девушкой Лероя?! Ну, отпа-ад!.. — искренне восхитился Ди-Си.
Раско постучал Ди-Си по голове.
— Наоборот. Это Лерой был парнем Руйко. Два года назад он был как из глухой деревни, никто и знаться с ним не желал. Вот только Руйко и подцепила его из любопытства.
Ди-Си посмотрел на меня с нескрываемым уважением. Он никогда не ревновал в подобных случаях, у него на это просто мозгов не хватало. Для него Лерой был воплощением успеха, героем, сделавшим головокружительную карьеру, уволившись из армии.
— А кто-нибудь знал, что он играет на пианино?
Все промычали что-то маловразумительное.
«Я! Я знала! Знала!» — кричало мое сердце, но я промолчала. Мне хотелось убедить всех, что Лерой был всего лишь случайным эпизодом в моей жизни. Поэтому я заткнула фонтан. Поняв, что из меня слова не вытянуть, все дружно начали измываться над смазливым, но дубинноголовым Ди-Си.
Я видела, что Лерой украдкой поглядывает на меня. Я прямо кожей ощущала его интерес. Моя спина концентрировала его пронзительные взгляды. Точка фокуса разогревалась все жарче и жарче, словно в нее бил сквозь увеличительное стекло луч света. Когда жар сделался просто непереносимым, я поднялась, препоручила Ди-Си заботам дружков и вышла на улицу.
Я брела по Акасаке совершенно бесцельно, куда несли ноги. Почему-то из глаз хлынули слезы, я просто заливалась слезами. Я была как ребенок, который хочет пожаловаться маме, что его обидели в школе.
Рядом со мной притормозила машина. Решив, что это такси, я оглянулась. Но, разглядев лицо за ветровым стеклом, рванулась прочь.
— У тебя вид, как у шлюхи, — сердито прокричал Лерой, высунув голову в окно.
Я вытерла слезы и обернулась. Он медленно подъехал ко мне и отворил дверцу. Я продолжала стоять, засунув руки в карманы. Тогда он затащил меня в машину прежде, чем я успела сбежать. Машина сорвалась с места. Я даже не вскрикнула.
Дорога была влажной от моросившего дождя. У меня уже не было сил сопротивляться. Я лишь рассеянно подумала, что, похоже, начался сезон дождей. Каждый раз, тормозя, Лерой бросал на меня взгляд. Приходилось смотреть на него. Когда же он отводил глаза, чтобы нажать на педаль газа, я знала, куда мне смотреть — я изучала его пальцы, лежавшие на руле. Они стали еще массивней, чем два года назад. Вот это и есть настоящие «руки пианиста», подумалось мне. Мы ехали довольно долго. Дождь уже не моросил, а хлестал по ветровому стеклу. Я перестала терзаться вопросами — куда мы едем, и что он себе думает. Я сознавала только одно — я сижу в машине, а возле меня сидит Лерой. Он вел машину на большой скорости, однако сидел очень прямо и совершенно раскованно. Время от времени короткая золотая цепочка, свисавшая из его уха, слегка позвякивала. Кто этот человек в смокинге? По идее, это Лерой, однако у меня было такое чувство, что рядом совершенно чужой человек. В моей голове блуждала смутная мысль: как это возможно, чтобы человек смог так преобразиться? Нет, я не была настолько самонадеянной, чтобы считать, будто он переделал себя для того, чтобы сплясать на моих костях. Вообще-то, самомнения мне не занимать, однако мы пробыли вместе слишком мало, да и вел он себя совершенно естественно. Даже если допустить, что я сильно повлияла на него… Но сейчас он был совершенно невозмутим — так, просто решил подбросить случайную встречную. Его спокойствие оскорбило меня до глубины души. Выкажи он хоть малейший признак ненависти, мне стало бы легче. Это было бы очень обидно, но я бы зауважала себя. Да, я угадала в нем талант, но развила его совершенно другая женщина, это не вызывало сомнений.
Притворившись, что хочет переключить скорость, он взял меня за руку, будто бы по ошибке. Но продолжал смотреть вперед, на дорогу, всем своим видом давая понять, что ему нет нужды смотреть на меня. Мне показалось, что комок льда, застрявший в моих глазах, растаял, и вот-вот накопившаяся влага хлынет наружу. Мелькавший за окном пейзаж казался туманным, только вряд ли из-за дождя… Все окна в машине были плотно закрыты.
