Мужской шепот стал ощутимо нежнее, словно разбавился улыбкой. А пальцы — в противовес этой нежности, вернулись к груди и принялись натирать поочередно соски, делая их невероятно чувствительными. В то время как внизу меня благодаря непрекращающимся нежным поглаживаниям тихая искра готовилось перейти в настоящее громкое пламя. Требующее большего и заставляющее меня прогибаться глубже и тереться самой. И выдыхать одновременно с тем выдохом, что раздавался у чувствительной мочки уха.
— Чьи-то шаги… — предупреждение Никиты не охладило, а наоборот бросило в еще более сильный жар, как и слова, которые последовали за ним. — Правильный выбор, мы дотанцуем… Просто это будет не такой медленный танец, как мне хотелось тебе подарить…
Я не слышала никаких шагов. У меня в ушах по-прежнему стоял бой сердца Никиты. Но, повинуясь его подсказкам, я стала тереться о его пальцы усердней, да и он усилил свой натиск. В какой-то момент трение стало быстрым, по ощущениям почти невозможным и едва ли переносимым.
Меня шатало, смывая волной эмоций, ноги подкашивались, ресницы практически закрывались, реагируя только на вспышки в небе. Белые искры летели и рассыпались где-то у самой земли. Красные, синие, желтые…
А я в какой-то момент я перестала различать огненные цвета — лишь темноту, что меня охватила. Испуганно дернулась, задрожала, чувствуя, что срываюсь в пропасть, которой даже не вижу, и лечу, куда-то лечу… И вдруг я не увидела, а пропустила через себя яркую вспышку! В которой цвета искр не менялись, а сливались, переливаясь ярким коктейлем и красовались довольством, мол, а ты не хотела видеть нас раньше… Мы такие красивые и горячие… Аты не хотела зря…
Лишь спустя несколько минут я смогла удивленно выдохнуть, осознать, что сижу в кресле на руках у Никиты и что только что благодаря лучшему другу пережила второй, но самый яркий оргазм в своей жизни.
— Ань? — спустя какое-то время Никита прикоснулся костяшками пальцев к моей щеке.
Зная, что он хочет увидеть мои глаза, я посмотрела на него. Вместо солнца в небе висела пузатая Луна, отсверкали последние искры салюта, но темноту охотно разгоняли фонари и отсветы от коттеджа. Этого оказалось вполне достаточно, что я увидела в темных глазах — раскаяние там даже не пробегало. И этого было достаточно для Никиты, что понять — истерики не планируется.
Не только потому, что я терпеть не могу повышать голос или когда кто-то кричит, а просто — смысл?
Честно говоря, сейчас я не видела смысла ни в чем. Ни в том, что случилось сейчас. Ни в том, что этого не случалось раньше.
Никита продолжал водить костяшками пальцев по моим скулам и внимательно всматриваться в мои глаза. И вдруг резко выдохнул, откинулся на спинку кресла, взъерошил пятерней и без того непослушные волосы и снова решительно взглянул на меня. Я видела — он был готов к серьезному разговору, но у меня было только одно желание — спать. Мозг отключился гораздо раньше, тело, получив вспышку адреналина, расслабилось и не желало мне подчиняться. Да еще эти высокие каблуки… хнык…
Нет, к серьезному разговору я категорически не готова! Вот отдохну, подумаю, потом еще раз хорошенько подумаю, а уж потом…
— Ань… — позвал Никита откуда-то издалека.
Встрепенувшись, поняла, что уже не сижу, а практически лежу на нем и нагло впадаю в дрему. Подняла голову вверх и, хотя окон было не видно, прикинула, что на второй этаж в таком состоянии не взберусь. А тут еще кто-то настроен поговорить… на серьезные темы… нет, не хочу, не хочу…
— Анька, — Никита предпринял очередную попытку перейти к разговору.
— Так, — приоткрыв один глаз, решительно объявила я. — В данный конкретный момент я не Аня, а страусеныш. Но только в данный конкретный момент, а так мне прозвище не понравилось. Так вот. Птица я, конечно, крупная, к сожалению, жутко уставшая и растерянная, но, к счастью, наглая и говорливая. И вот о чем хочу тебя по-дружески предупредить: так как взрослым страусом ты мне стать не позволил и продемонстрировал полеты только на короткие расстояния, сама я к своему гнезду не взлечу!
Откровенно зевнув, я снова прислонилась к груди Никиты и закрыла глаз.
Сквозь мгновенно подступившую дремоту я наконец-то услышала чьи-то шаги.
— А вы видели!.. — воскликнул приятный женский голос и тут же притих, прошептав едва слышно: — Пусть на новом месте приснится жених невесте. Пусть на новом месте приснится жених невесте. Пусть на новом месте приснится жених нашей невесте…
— Видели, — раздался другой женский голос, с какими-то смешинками, которые насторожили и заставили поморщиться.
А потом были другие шаги.
Голоса остались где-то вдали и исчезли. А шепот, который меня одурманил чуть раньше, вернулся. И что-то снова шептал… непонятное… Но, наверное, очень приятное, потому что даже сквозь дымку сна я осознала, что улыбаюсь. Там было что-то насчет полетов, на счет расстояний и нескончаемых горизонтов, которые мы рассмотрим… И, пусть это было невозможным, я знала, чувствовала, что кто-то тоже мне улыбается.
И выдыхает.
Нервно, но облегченно.
И снова что-то мне шепчет, но я уже ничего не могу разобрать, потому что плыву во сне.
Плыву и понимаю, что сейчас я увижу… сейчас я увижу лицо своего жениха… И все у нас будет по правде…
Глава 15
Деревья, нависая надо мной, удивленно шелестели листвой. Тропинки в шоке разбегались в разные стороны. Шишки предусмотрительно предпочитали падать подальше, в траву и хвойные иголки. Птицы пораженно отмалчивались. Ну или, в отличие от меня, еще не проснулись.
Я бы с удовольствием разделила их интересы, если бы меня не уговорили разделить другие.
Впрочем, проснись я хотя бы на минуту раньше, чем вышла из дома, мне бы не пришлось встречать утро так!
В лесу, утопающем кронами в сизом тумане. В длинной футболке защитного цвета, хорошо маскирующей, что ниже талии у меня имеются не только ноги, но и шорты. В чужих мокасинах ядреной желтой расцветки. И самое удручающее — активно бегущей с высунутым языком на плече.
Да, я могла бы остановиться. И даже вернуться обратно. Но видя, как бодро бежит впереди меня Инга Викторовна, не позволила себе такой слабости. Несмотря на то, что пробежка мало походила на обещанную прогулку для удовольствия, о поднятии настроения и речи не шло, а второе дыхание, несмотря на более чем получасовую активность, открываться упорно не торопилось.
— Составишь мне компанию на прогулке? — именно эти слова я услышала, когда активный стук в дверь вынудил меня встать с кровати.
Я несколько раз удивленно моргнула, пытаясь навести в сонных глазах резкость и понять, не привиделось ли мне это приглашение. А Инга Викторовна, уже облаченная в бриджи, майку и кроссовки, увидев мою реакцию, с готовностью приняла ее за согласие.
— Аня, ты не пожалеешь! — она, как девчонка, радостно всплеснула руками. — Мы получим от этого удовольствие! Настроение вырастет до небес! И заряд… Какой будет заряд бодрости! Жду тебя внизу!
— Эм… — она уже была у лестницы, когда я немного пришла в себя и вспомнила, что спортивную форму не посчитала вещами первой необходимости и на увеселительный уик-энд не брала.
— Как же так? — удивилась Инга Викторовна. — Я знаю, что ты активно занимаешься фитнесом!
— В общем, да, — подтвердила я, немного пораженная осведомленностью женщины.
— Но Никита сказал, что мы на два дня. И цель нашего визита… немного другая.
— Мужчины! — фыркнула Инга Викторовна, но было видно, какой гордостью наполнился ее взгляд. — Ничего. Не страшно. Зато ты захватила с собой больше прекрасных нарядов. А этот вопрос я решу! Жду внизу!
На этот раз Инга Викторовна упорхнула быстрее, и я не успела сказать, что наряд захватила только один, и она сама может составить мнение: прекрасен он или нет, потому что вчера уже его видела.
Это платье.
То самое платье, в котором я…
