— Хватить романтизировать то, что не должно быть таковым, — ответил Оскар, его голос был гладким как плавник акулы, разрезающим тихую морскую гладь. Хищник плывет за вами, в этом нет сомнения, но вы не услышите и не почувствуете всплеск, пока не истечете кровью. — И не смей критиковать меня. Виктор сказал — согласно моему требованию — что Бриттани должна была переключить внимание ее отца с Хавок на команду Картера. Как думаешь, что означает слово «переключить», тупица? Стоит мне посмотреть его значение для тебя?
Челюсть Хаэля сжалась, и он сделал шаг вперед, словно на самом деле мог начать ссору с Оскаром. Видели ли остальные парни, как усердно Хаэль старался сдержаться? Они продолжали задевать его, словно тот обладает безграничным терпением. В действительности же он едва сдерживал себя, чтобы не напасть.
— Хватит, Оскар, ты стал постоянным мудаком с момента, как выстрелил спермой и оставил Бернадетт убирать бардак, — Вик указал на него бутылкой вина. — Сбей это дерьмо. У нас слишком много всего, чтобы еще начать ссориться друг с другом.
Хотела бы я описать выражение лица Оскара, не используя слова «смерть», «надгробия», «остроклювые вороны» и «черепа с пустыми глазницами». Но…я не могла.
— Прошу прощения, босс, — сказал Оскар, голос бы похож на темный шоколад на старых костях. Выглядело нормально, но вы бы никогда не съели такое. — Порой низкий интеллект Хаэля приводит меня в ярость, что, конечно, нечестно, так как он таким родился и не может ничего с этим поделать.
Хаэль разбил бутылку об пол, забрызгав белую мебель пятнами красного вина. О, готова поспорить, Ли это понравится.
— Лучше бы ты пытался шутить со мной, потому что, если это не так, я надеру тебе задницу, — Хаэль пнул ботинком стол, и стеклянная лампа разбилась. — Ну? Я жду твоих извинений. Или может мне стоит рассказать Берни, что ты был…
— Завали свое ебало, — прошипел Оскар, поднимаясь с дивана. Оба парня стояли лицом к лицу, грудь к груди, их челюсти были стиснуты, а взгляд тяжелый. — Если не хочешь быть высмеянным за то, что говоришь абсурдные вещи тогда прекрати. Их. Говорить.
— По-моему это все еще не звучит как извинение, — повторил Хаэль, его голос был странно холодным и гладким. Совсем не похож на его обычный самодовольный тон.
Я поставила свое вино и встала между ними, кладя руки на грудь каждого. На секунду показалось, что ни один из них не признает меня.
Рука Оскара появилась из ниоткуда, остро и молниеносно, перехватив мое запястье и заставив меня вскрикнуть, когда он оттащил меня в сторону, а затем схватил другую мою руку той же рукой, скрепив их вместе. Когда он закончил, то отступил назад и потянул меня за собой. Татуированная рука оказалась на моем горле на долю секунды, давление чуть не испугало.
— Не защищай его от меня, — промурлыкал он, рот был слишком близко от моего. Запах корицы окружил меня, и тело среагировало жестоким и тревожным образом. — Сейчас у меня особое настроение, и я не выношу этого.
— Оскар, я, блять, уложу тебя в землю, — прорычал Вик, но Оскар смотрел только на меня.
Большой палец поглаживал точку пульса, когда он наклонился ближе к моему лицу.
— Когда я позволил тебе прижать меня к себе, я был милым. Никогда не забывай об этом, — он отпустил меня, и я начала глотать воздух, прижимая руки к горлу.
На самом деле я не была оторвана от кислорода ни коим образом, но сама мысль этого.
Оскар двигался быстро, куда быстрее, чем я думала.
Он ушел, и Вик бросил в него бутылку вина. Она разбилась об стену рядом с головой Оскара. На мгновение он остановился, чтобы посмотреть на нас.
— Ты пожалеешь о том, что сделал, — предупредил Виктор, но Оскар лишь единожды кивнул, а затем продолжил идти по коридору.
— Что за…хрень? — спросил Хаэль, моргая, словно только что очнулся ото сна. — Какого черта только что случилось?
— Ты в порядке? — уточнил Аарон, но я кивнула.
Мои пальцы все еще касались горла, но не потому, что мне это не понравилось. А потому, что какой-то отбитой части меня понравилось. Если честно, когда я фантазировала об Оскаре, то всегда представляла руки одного из нас на горле другого.
Я стиснула зубы.
— В порядке, — обернулась и обнаружила Каллума за диваном, все еще сидевшего на корточках, но каким-то образом переместившегося со столешницы на новую точку. Его лицо говорило: «если бы Оскар зашел дальше, я был бы здесь». Я задрожала и вернулась к своей бутылке вина, поднимая ее в знак тоста. Виктор кипел от злости, Аарон был раздражен, Хаэля лихорадило, Каллум…думаю, сейчас он просто наблюдает. — За нашу свадьбу.
— За нашу свадьбу, — сказал Аарон, и никто не упустил то, как он подчеркнул слово «наша» в этом предложении.
Опустошила бутылку, как профессионал и снова вытерла губы рукавом толстовки, и взяла из протянутой руки Кэла биту. Что ж, черт, она на самом деле подписана Бабе Рутом. Прости, приятель. Я накинула капюшон толстовки Аарона, залезла на столешницу, и схватила биту обеими руками.
— Иди на хрен, Корали Винсент! — прокричала я, ударив ею по стеклянной баночке для печенья в форме русалочки.
Фарфоровые осколки разлетелись во все стороны, рикошетом отскакивая от задней стенки, от моих ног, от стенки холодильника.
— Иди на хрен, — согласился Хаэль, откупоривая еще одну бутылку вина.
Он отпил из нее сколько мог, вино стекало по краям рта, а потом резко выдохнул. — К черту Оскара. Хвала отцу отпрыска Бриттани — то есть хвала тому факту, что это не я, — Хаэль снова бросил бутылку на пол, позволяя ей разбиться и впитаться в дорогой на вид ковер.
Я перепрыгнула с кухонного островка на другую столешницу, размахивая битой, разбив фото Ли и ее мужа в рамке, на ней они обнимались в казино и держали в руках веер зеленых купюр. Как только стекло разбилось, я содрала фото со стены и выбросила ее.
Каллум лишь смеялся, когда Аарон зажег сигарету и прижал ее к модному льняному дивану. Он снова зажег ее, сделал затяжку, и снова прижал к этому месту. Когда он закончил, то зажал сигарету между губами и достал из заднего кармана нож, который ранее приставил к шее Офелии.
Когда он порезал диван и пух вылез наружу, я тоже начала смеяться.
Виктор просто смотрел на нас темным взглядом, попивая вино и наслаждаясь погромом.
— Да брось, босс, — подначивал Кэл, хватая торшер и снимая с него абажур.
Он поднимает металлический стержень и передает Вику как оружие. Кэл перешел к маленькой статуе черепахи, чтобы поднять и бросить в кухонный островок. Фигура ударилась об каменную столешницу, раскалывая ее и отбивая значительный кусок.
Вик замахнулся стержнем словно это была бейсбольная бита, но замер, когда Оскар вернулся обратно в комнату, выглядя слегка успокоившимся. Его глаза метнулись к моим, когда я бросила на пол керамического крокодила, наполненного кухонными лопатками, и сломала его.
— Мой ярый гнев настигнет тебя смертью, — сказал Оскар, снова процитировав Шекспира, прежде чем взять лампу со стола и швырнуть ее об стену. Мы все были аккуратны, чтобы не разбить окна. То есть, мы не могли на самом деле зависать здесь все оставшееся время, если бы разгромили каждый метр в этом доме, так ведь?
Мы разнесли доступное пространство на кусочки, а затем притащили Винсентов вниз, чтобы они посмотрели на все это.
— Видите, что мы сделали? — прошипел Оскар, сильно хватая пальцами подбородок Корали и заставляя ее смотреть на разрушение. Правдивые слезы скатились по ее лицу, и я почти ожидала, что Оскар слижет одну. Вместо этого он отбросил ее лицо в сторону и встал на ноги. — Где вино? — спросил он, и Хаэль подпрыгнул, чтобы выполнить просьбу, и протянул бутылку из наполненной корзины для белья.
— Как насчет этой? — спросил он, переворачивая бутылку, чтобы посмотреть этикетку. — Оно называется «Screaming Eagle». Я поискал в Google, и там сказано, что оно стоит около двух тысяч восьмисот баксов.
