Я выдыхаю и высвобождаю постельное белье из своих объятий.
— Ты в порядке? — Винс внимательно наблюдает за мной.
— Хм-хм, — бормочу я и киваю головой, наблюдая за ним в ответ. Он действительно самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела. Протягиваю руку и провожу кончиком пальца по его нижней губе. Не могу поверить, что я делаю это с ним. Это как выиграть в секс-лотерею, думаю я, покачивая бедрами под ним.
— Ты чувствуешься чертовски хорошо, — стонет он и отстраняется, прежде чем снова погрузиться в меня.
— То же самое, — отвечаю я, крепче прижимаясь к нему.
— Руки над головой, — инструктирует он, перекладывая мою ногу к себе на плечо. О, святой Иисус, это немного меняет дело. Я сгибаю другую ногу, чтобы упереться ступней в кровать, потому что думаю, что она мне понадобится. А потом он двигается быстрее, и это грубо, горячо и глубоко, именно так, как я просила. Даже не думаю о том, чтобы убрать руки, потому что они нужны мне там, где они находятся, чтобы сохранять безопасное расстояние между моей головой и спинкой кровати.
Винс щипает меня за сосок, и я так сильно сжимаюсь вокруг него, что мы оба шипим в ответ.
— Черт, ты такая тугая, — шепчет он мне на ухо. — Тугая и влажная. Ты чувствуешься даже лучше, чем я себе представлял.
Знаешь, что меня больше всего возбудило в этом предложении? Мысль о том, что он думал о том, чтобы трахнуть меня. Я издаю глубокий горловой стон и поворачиваю бедра навстречу его толчкам.
— То же самое, — шепчу я в ответ.
— Ты еще более влажная на моем члене, чем была на моем лице.
Если бы я была способна покраснеть, я бы покраснела. Я имею в виду, что так оно и есть. Способна на это. Но я уже достаточно раскраснелась и задыхаюсь, что легкий румянец был бы незаметен прямо сейчас.
Затем он прижимает оба моих колена к груди, мои ступни упираются ему в плечи, и снова погружается в меня.
— О, Боже мой.
— Да, — подбадривает он, — Поговори со мной. Скажи мне, что тебе нравится.
— Ты мне нравишься, — отвечаю, так как это единственный способ выразить свои чувства. Я никогда раньше не была ни с кем подобным ему. Он — это какое-то волшебное сочетание доброты и агрессивности, совершенно в моем вкусе.
Он такой большой, а давление такое сильное. Оно нарастает и нарастает, и я чувствую, что превращаюсь в массу частиц и напряжения, готовых взорваться. Я слышу себя: его имя слетает с моих губ, повторяясь снова и снова. Моя шея выгнулась дугой, мои пальцы впились в его предплечья.
Это так приятно — быть наполненной им вот так. Он настолько глубоко во мне, что это почти болезненно, но я не хочу, чтобы все прекратилось. В этой позе он задевает все нужные места, и я так близко, что укол боли, когда он проникает глубже, только подталкивает меня к тому, чего я хочу достичь.
— Ты совершенство, Пэйтон. — Он тяжело дышит, и уверена, что он близко. Я знаю, что он сдерживается ради меня. — Я не могу дождаться, когда почувствую, как ты кончишь на мой член. Черт, ты такая скользкая и горячая, с тобой так хорошо.
Когда я кончаю, кажется, что это длится вечно. Я даже не уверена, что сегодня все еще воскресенье. Это может произойти где-нибудь на следующей неделе, или, может быть, я на самом деле перенеслась во времени в тысяча девятьсот двадцатый год. Понятия не имею.
— Господи Иисусе. — Винс убирает мои лодыжки со своих плеч, пока мои ноги не оказываются распластанными на кровати, раздвинутыми, чтобы разместить его там, где он все еще похоронен внутри меня.
Скучный миссионерский стиль. И я даже не помогаю, потому что я бескостная, пресыщенная и совсем не контролирующая свои конечности.
Потом он целует меня, и это совсем не скучно. Его предплечья прижаты к моей голове, удерживая часть своего веса на мне. Его руки лежат чашечкой у меня под головой, и он целует меня так, словно это всерьез. Как будто он не просто трахает какую-то случайную жену, которую подцепил прошлой ночью. Он входит в меня еще несколько раз, пока не достигает своего собственного оргазма, и он прекрасен, когда это происходит. Боже, помоги мне, он такой красивый, что я разорена из-за того, что видела, как кончает другой мужчина.
После того, как Винс вышел из меня и встал с кровати, чтобы избавиться от презерватива, он возвращается. Он возвращается и притягивает меня к себе так, что моя голова оказывается у него на груди, его пальцы наматывают прядь моих волос.
— Мне нравятся волнистые волосы, — говорит он, проводя пальцами по спутанным прядям.
Если бы он уже не разбил меня двумя самыми совершенными оргазмами в моей жизни, этот момент сделал бы свое дело сам по себе. Этот простой момент близости: ощущение его обнаженной груди под моей щекой, биение его сердца у моего уха, нежная ласка его пальцев.
Секс — это странно. Почему я решила, что это хорошая идея? Убило бы меня, если бы я хоть раз обдумала что-то до конца? Прежде чем нырнуть с головой и сделать еще хуже?
Лучше ли трахнуться и проиграть, чем вообще никогда не трахаться?
Не трахаться — вот правильный ответ.
Не трахаться, потому что мне было бы лучше не знать, как нам было хорошо вместе. Это значительно упростило бы то, что будет дальше.
Как по команде, он все портит. Именно так, как я и предполагала.
— Нам нужно поговорить о прошлой ночи.
Глава 15
Иногда судьба благоволит ко мне. Например, прямо сейчас, потому что мой телефон выбрал именно этот момент, чтобы подать сигнал тревоги. Понятия не имею, почему я завела будильник на воскресный день, но мой телефон раздражающе звонит с кухни.
Видишь? Судьба.
Я выскальзываю из объятий Винса со словами: «Подожди», затем натягиваю футболку через голову и бросаюсь в другую комнату, чтобы схватить его, потому что нет ничего более противного, чем сигнал будильника. Тогда я вспоминаю, из-за чего была поднята тревога.
Лайф-коучинг. Через пятнадцать минут у меня назначена встреча с лайф-коучем. Конечно, это тренинг Меган по лайф-коучингу, если вам так важны детали, но я думаю, мы можем согласиться, что мне действительно нужны некоторые рекомендации. Честно говоря, в большом мегаполисе Лас-Вегаса, наверное, нет человека, которому это нужно больше, чем мне.
С какой стати я завела будильник, который предупредил меня только за пятнадцать минут? Очевидно, я предполагала, что буду одета в час сорок пять пополудни, иначе завела бы будильник раньше. Черт, у меня не так много времени. И если я пропущу эту встречу, я не буду знать, когда назначена следующая, поэтому не могу перенести ее. Это решающий момент, мне действительно нужно идти.
— У меня есть кое-какие дела! — кричу я, убегая обратно в свою спальню. — Назначена встреча. Извини, мне нужно бежать. Я дико опаздываю! — Я поспешно натягиваю трусы, совершая наименее сексуальный побег в истории бегства от разговора, который когда-либо имел место. За этим следует классический хоп-хоп-хоп, чтобы натянуть штаны для йоги на задницу.
Такая сексуальная.
Я уверена, что уже разрушила все фантазии Винса о женитьбе на сексуальной мегере, когда сказала ему, что пила «Гаторейд» в душе, так что сейчас все равно нет смысла зацикливаться на этом.
Винс с раздраженным вздохом заставляет себя сесть на кровати и теперь потирает виски пальцами. Гребаная драматическая лама. Я поднимаю с пола лифчик, но решаю, что у меня нет времени разбираться с ним, поэтому просто перекидываю его через руку, а затем убираю все вещи, разбросанные по комоду, обратно в свой крошечный клатч. Без презервативов и смазки, потому что я усвоила урок своей крошечной сумочки, и они мне больше не понадобятся.
Я засовываю ноги в первую попавшуюся пару шлепанцев, затем поворачиваюсь обратно к Винсу, лифчик в одной руке, клатч в другой.
— Мы поговорим. — Я указываю на него рукой с лифчиком, прежде чем понимаю, что это рука с лифчиком. — Позже, — добавляю, прижимая руку с лифчиком к груди.
Винс прислоняется спиной к спинке кровати, наблюдая за мной. Он не пытается прервать мою болтовню, просто спокойно наблюдает, как я вихрем проношусь по комнате, направляясь к двери. Я не уверена, о чем он думает, потому что он ничего не говорит, и у него прекрасное, спокойное, ничего не выражающие лицо. Спокойное нейтральное выражение лица — это когда вы не в состоянии угадать, о чем думает этот человек, потому что он не подает вам никаких очевидных сигналов, а вы не умеете читать мысли.
