Я знаю, я знаю. Я могла бы… спросить. Могла бы спросить его, о чем он думает. Просто поговорить с ним. Вести себя как взрослый человек, на что указывают мои водительские права. Мне просто нужна секунда, чтобы подумать, а у меня назначена встреча, и… я такая дура.
Дура, у которой есть двенадцать минут, чтобы провалить еще одну сессию лайф-коучинга.
На случай, если вам интересно, я умудряюсь надеть лифчик в машине. Это довольно волшебный трюк, который требует большого умения, экстраординарной растяжки и длинного красного сигнала, но все получается. Я успеваю все сделать так, чтобы у меня оставалось две минуты в запасе, ставлю машину на стоянку и бегу внутрь. В штанах для йоги, футболке, шлепанцах и с моим вчерашним клатчем.
Я такая горячая штучка.
Кэрол, лайф-коуч, уже сидит за столом, перед ней стоит чашка с чем-то. Меган держит в руке стаканчик и как раз собирается сесть.
Ладно, веди себя спокойно. Я подхожу к стойке, как будто никуда не спешу, и заказываю кофе со льдом. Затем я заменяю его на обычную чашку горячего кофе, потому что так быстрее, и я не хочу пропустить первые несколько минут встречи Меган в ожидании бариста. Я останавливаюсь достаточно надолго, чтобы добавить сливки и подсластитель, потому что не могу уговорить себя выпить черный кофе, как бы сильно я ни спешила.
Затем я сажусь за пустой столик рядом с Кэрол и Меган. И тут я понимаю, что забыла свои наушники. Также как забыла захватить стопку салфеток, поэтому не могу притворяться художником, создающим следующий великий американский роман на салфетках в кофейне, потому что я слишком крута или претенциозна, чтобы печатать. У меня все равно нет ручки в этой сумочке, так что я потерпела неудачу по всем пунктам. Что делает меня… странной.
Ты знаешь этих людей? Те, кто сидит в кофейнях и пьет кофе? Одни. Без ноутбука, книги, газеты, записной книжки или наушников? Все знают, что эти люди странные, просто сидят и пьют свой кофе в кофейне. Эй, я тоже ценю иронию, но я не отвечаю за то, что считается странным. Я не полиция странностей. К счастью, у меня с собой телефон, так что я могу притвориться, что переписываюсь. Это все еще странно, но мне придется смириться.
Или.
Или я могла бы уйти. Пойти домой. Предоставить Меган проводить сеанс лайф-коучинга в уединении полупустого кафе. Поговорить с Винсом. Разобраться, как можно аннулировать брак. Это не может быть сложно, верно? Прошлой ночью было не так уж трудно пожениться, поверьте мне. В офисе брачного бюро даже очереди не было. Только мы, которые быстро зашли и вышли. Возможно, это было потому, что они закрывались через пять минут и хотели избавиться от нас, но, тем не менее, это было легко.
Оглядываясь назад, можно было бы подумать, что мы образумились во время поездки на такси за разрешением на брак, но, увы, этого не произошло. В моих воспоминаниях об этой поездке нет ничего, кроме размытого ощущения прикосновения к заднему сиденью, будто со времен средней школы. Я думаю, что большую часть прикосновений дарила я, потому что у меня сохранилось воспоминание о том, как Винс шептал мне на ухо: «Терпение, сладкая».
Он такой чертовски милый.
Если я могу использовать слово «милый» для описания самого сексуального, самого мужественного мужчины, с которым я когда-либо была на заднем сиденье машины.
В любом случае.
Наверное, мне следует пропустить этот лайф-коучинг и пойти найти Винса. Он, наверное, все еще одевается или роется в моих вещах. Я даже не сержусь, если это так, потому что я бы рылась в его вещах, если бы он оставил меня одну в своей квартире.
Интересно, есть ли здесь бюро по аннулированию брака? Может быть, это будет легко? Может быть, мы просто пойдем в бюро расторжения брака и подпишем разрешение, и — вуаля! — все отменено? Тогда он поймет, что я не совсем чокнутая, а по-своему веселая и обаятельная. Он пригласит меня на ужин, и мы будем жить долго и счастливо.
Хотя в бюро по аннулированию брака, вероятно, есть очередь. Длинная раздражающая реплика, которая даст ему слишком много времени подумать о том факте, что он знает меня всего день, а я не причинила ему ничего, кроме хаоса. Хаос и оргазмы. Хотя, я именно та, у которой было большее количество оргазмов, так что не уверена, что это справедливо, если только он не склонен отдавать больше, чем получает. Однако я должна попытаться немного поухаживать за ним, прежде чем мы расторгнем этот брак, иначе он может подумать, что аннулирование брака — это тяжелый разрыв, когда на самом деле мы только начинаем, потому что у нас так много общего потенциала.
Верно?
Иначе какой был смысл во всем этом? Это не случайно. Не может быть случайным, что я увидела его и мгновенно почувствовала, а потом бац, захожу в «Двойной Бриллиант» с Лидией, и вот он там. Вся эта энергия и притяжение между нами не могут быть случайной анатомией. Это судьба. Или вселенная признает две души, предназначенные быть вместе навсегда, бла-бла-бла.
Кроме того, мы все знаем, что «случайно» — это очередное скучное слово для обозначения «судьбы». По крайней мере, тут серия случайных событий, которые определят курс всей моей дальнейшей жизни. И Винса тоже. И наших будущих детей. Извините, что забегаю вперед, но невозможно не смотреть на него и не задуматься о возможностях взаимодействия наших ДНК.
Кстати, перспективы просто прекрасны. Я надеюсь, что у всех у них будут темные волосы и темные глаза, как у Винса. Может быть, одна из них будет похожа на меня: крошечную светловолосую малышку с волнистыми волосами и большими голубыми глазами, которые она использует против нас, чтобы получить все, что захочет.
Нас. «Нас нет», — напоминаю я себе. Сейчас нет, но, может быть, могли бы быть? Винс смотрит на меня так, будто понимает меня. Как будто он видит меня. Ты знаешь, какая это редкость? Чтобы кто-нибудь действительно взглянул на тебя и понял с первого взгляда? Смотрит на тебя так, словно видят тебя настоящую? Как будто он хочет знать больше, чем то, что ты говоришь, и даже то, о чем ты думаешь?
Это феноменально. Как будто этого никогда не случалось со мной до Винса. Не так, как сейчас. Большинство людей, когда вы скажете им, что в детстве пели песню о тако, потому что верили, что тако появились именно оттуда — из песни, — рассмеются. Они бы не попросили тебя спеть им. Они определенно не запомнили бы все слова на следующий день и не принесли бы вам тако.
Я хлопаю себя пальцами по лбу. Я не могу поверить, что спела ему о тако. Прошлой ночью я многое ему рассказала.
Именно тогда я настраиваюсь на то, что Кэрол спрашивает Меган, какой она видит себя через пять лет. Я всегда думала, что задавать этот вопрос — тупое клише. Никто же на самом деле не расхаживает вокруг и не спрашивает людей о чем-то настолько неприятном, верно?
И все же Кэрол спрашивает. Она действительно задает неприятные вопросы в кафе «Grind Me» воскресным днем.
Ты знаешь, где я буду через пять лет? Разведенной. Аннулированной, неважно. Мне будет двадцать семь, и я разведусь. Черт, кто знает, может быть, к тому времени я уже разведусь два или три раза.
Ты знаешь, где я буду через двадцать пять лет? Рассылая приглашения на свадьбу моим детям. Совсем как мои родители.
Я должна позвонить своей маме и спросить ее, был ли ее первый брак с совершенно незнакомым человеком, к которому она испытывала сильные сексуальные чувства. Мужчина, который заставил ее хотеть совершать безумные поступки, например, верить в любовь с первого взгляда и жить долго и счастливо. Мужчина, который заставил ее сердце учащенно биться, а живот наполниться лебедями. Я знаю, что бабочки — то слово, которое все используют для обозначения этого чувства, но лебеди спариваются один раз на всю жизнь, так что разве живот, полный лебедей, не имел бы больше смысла? Кроме того, знаете ли вы, что самки бабочек спариваются только один раз, а затем умирают, как только откладывают яйца, в то время как самцы бабочек порхают вокруг, спариваясь со столькими самками, сколько смогут найти, пока у них не закончится сперма?
