- Я хотела спросить… - чуть слышно прошептала она. – Ты знаешь, кто такая Иродиада?..
Лицо Светы вытянулось от удивления.
- Иро…диада? – произнесла она так, что Галка сразу поняла – Света никогда не слыхала такого имени. Она лишь недоуменно и чуть виновато покачала головой.
- А Саломея?..- спросила Галина.
- Саломея?..- Света наморщила лоб. – А вот это что-то знакомое… А, помню! Блок!
- Какой еще блок? – опешила Галя.
- Господи… да не блок, а поэт Александр Блок! – воскликнула Света очень воодушевленно. – У него есть стихи про Саломею! Я сейчас…
Девушка выпорхнула из прихожей, а Галка, морщась от боли, принялась надевать еще не просохший плащ. Голова трещала так, что она боялась грохнуться в обморок прямо здесь, в Светкиной прихожей.
« Дрянь… ты еще пожалеешь…» - прошипел голос очень спокойно, но с такой запредельной злобой, что Галке сделалось по-настоящему страшно… Между тем Света вернулась с томиком Блока в руках.
- Галочка… вот послушай! – она стала посреди прихожей и раскрыла книгу на заложенной странице. – Вот что есть у Блока про Саломею…
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь – больной и юный,
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнею чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галереи
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
Все спит – дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг…
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
Закончив читать, Света виновато взглянула на Галку.
- Это стихотворение называется «Венеция». Ты уж извини, но больше я про Саломею ничего не знаю…
Галя посмотрела на нее с грустной задумчивостью.
- Ладно,Светик… Спасибо тебе, - она попыталась улыбнуться, несмотря на боль, разламывающую голову. – Пойду я… А тебе приятного аппетита.
Света смотрела на нее серьезно и настороженно.
- Галь… скажи честно, у тебя ничего не случилось? может, помощь какая нужна?
- Нет, Света, ничего не нужно, - ответила Галка. – Вот скажи только: ты ведь надо мной не смеялась, правда?..
- Я? Над тобой? – Света опешила. – Не упомню, чтобы в тебе я видела что-то смешное… Нет, конечно, Галя… бог с тобой! Я никогда над тобой не смеялась.
- Честное слово?
- Честное слово…
…Потом Света смотрела в окно, как Галкина фигурка пересекает пустынный двор, затянутый серой сеткой нудного осеннего дождя. Смотрела долго, и сердце ее сжималось от смутной давящей тревоги… Что с ней такое творится? Непонятно...
Когда Галка дошла до дому, боль в голове, как ни странно, немного поутихла. Она еще подумала – может, стоит более решительно сопротивляться велениям голоса?..Галя поднялась по лестнице и вошла в квартиру.
- Привет, мам! – крикнула она из прихожей, снимая плащ.
Ответа не последовало, хотя Галка поняла, что мать дома.
- Мама! – повторила она, проходя по коридору на кухню.
Она увидела Антонину, сидевшую в комнате на диване и внимательно разглядывающую Галкину книгу. Само по себе это удивляло, ибо Галка не помнила, чтобы мать что-либо читала: если выдавалось свободное время, она пялилась в телевизор, либо чесала язык с соседками. Возможно, однако, что ее просто привлекли красивые картинки.
- И что это такое? – сурово спросила мать, окидывая взглядом Галку, остановившуюся в коридоре перед входом в комнату.
- Как что?..- растерянно спросила дочь. – Книга…
- Вижу, что книга, не слепая! – резко заметила Антонина. – Разве я разрешала покупать книжки? А тем более такие – вот написано: два рубля десять копеек! Ты что, с ума сошла? дорогущая какая!
- Успокойся, я не покупала ее: книгу мне подарили, - со злостью отвечала Галка.
- Да-а? И кто же делает тебе такие щедрые подарки? Твой Виталик, что ли?..
- В школе мне ее подарили первого сентября, ясно? – выкрикнула Галка, стремительно проходя мимо матери в малую комнату. Антонина проводила ее мрачным взглядом, но снова обратила взгляд в раскрытую книгу. Тон дочери ей не понравился, но ответ ее вполне удовлетворил. Подарок – это можно. И она продолжила листать подаренную дочери книгу. На одной странице задержалась.
- Ишь, жуть какую рисуют! – воскликнула она. – А еще назвали «В мире прекрасного»… Что ж тут прекрасного – кошмар, да и только!
- Ты это о чем, мама? – Галка выглянула из смежной комнаты.
- Да вот! – мать повернула к ней развернутую книгу на странице с картиной Массейса. – Смотри, голову притащили прямо на стол! Да еще на блюде… Ужас!
- Мама, - с обидой заметила Галка, - эту картину написали пятьсот лет назад… Да, сюжет страшный. Но ведь как мастерски нарисовано! Даже на черно-белой репродукции это заметно.А представляешь, как бы это смотрелось в цвете?
- Все равно, когда она написана. Баба эта – идиотка, ясно?
- Это почему? – Галка опешила от такого неожиданного суждения.
- А как же? – напористо сказала Антонина. – Вот, приказала отрубить бедному мужику голову… Отрубили, принесли. Ну, и зачем она ей?
- Историю знать надо, - хмуро заметила Галка. – Тогда все понятно будет.
- А я вот не знаю и знать не хочу твою историю, - заявила Антонина, небрежно бросая книгу на стол. – зато знаю другое: вредные книжки дарят у вас в школе! Что за безобразие? Я вот с Ниной Семеновной поговорю! Куда только она смотрит?
Галка только пожала плечами. Ну, и что ты ей скажешь?
Просто продемонстрируешь свое дремучее невежество учительнице… Выбрось лучше из головы этот вздор. Не ходи, не позорься! И дочку свою не позорь…
Все это Галя хотела высказать матери. Однако не стала. Зачем нарываться на скандал? Все равно никуда она не пойдет, и ни с кем говорить не станет. Так, болтовня одна.
Мать сказала ей, что неважно чувствует себя, а потому посмотрит телевизор немного и ляжет спать. Если дочь хочет есть, пусть идет на кухню и приготовит себе что-нибудь. Галка есть не хотела,ибо головная боль хоть и утихла вроде, но аппетит отшибла напрочь. Но на кухню Галя пошла – для того лишь, чтобы побыть одной и не слышать материных нотаций. Однако насладиться одиночеством ей не удалось…
« Так ты, девонька, похоже, вздумала побороться со мной? – вкрадчиво спросил голос. – Думаешь вот так взять и победить меня?»
