— Я всё продумал, — Джастин воодушевился, — Ты внесешь долю как вклад в уставной капитал моей фирмы Старлегион на определенных условиях. Она спящая, но есть у меня на уме одна схема…
— Я не участвую в схемах, — голос Дэвида взлетел на резкую высоту.
Джастин скривил уголок рта. Он оглядел комнату. Белизну стен и мебели компрометировал желтый свет включенных светильников. Белая канцелярская доска, исписанная фамилиями учредителей, грубо вмешивалась в изящество золотистых рам, украшающих стены. Вдох. Выдох. Ум проясняется.
— Хорошо Дэвид. Извини. Но что же мне делать?
Мистер Дуглас открыл пальцем коробку из толстого дерева и достал аккуратную сигару. Лицо Джастина хранило мимику сожаления, но глаза с любопытством следили за собеседником. Дэвид не курил. Мистер Дуглас понюхал сигару, поворачивал ее и так и этак, словно проводил тщательный контроль качества табака. Положил сигару на место и громко хлопнул крышкой коробочки.
— Я поговорю с миссис Андервуд. А ты найди нужную сумму и пообщайся с Малиновски. После того как продлят твой контракт, ты приложишь все усилия, чтобы расположить к себе мистера Рерайта. Если всё получится, то у тебя будет 40 % доли участия. И я надеюсь, что к ним приложится бонусом благоразумие и осознание, что ты не умнее всех.
— Точно не умнее тебя, Дэвид — Джастин поднял чашку, словно хотел чокнуться с собеседником воображаемым бокалом шампанского.
28. Просьба Джереми
Катя волновалась. После истории со спасением брата обида на Джастина затерлась. Придавленные чувства высвободились, расправились и заполнили сердце. Она была бы счастлива получить возможность стереть прошлое и любить: просто, по-женски. Без страха и опаски. Она была из того разряда женщин, которые хоть и способны успешно взбираться по ложной для них тропинке построения карьеры, но вянут без обычного женского счастья. Катя тянулась к Джастину, а он холодно отстранялся, словно обида-перебежчица переселилась к нему. Приходил как обычно поздно, тарелку с едой ставил возле ноутбука и продолжал работать. В воскресенье не вставал весь день с постели. К ней не прикасался, на вопросы отвечал односложно, беседу не поддерживал.
Сегодня под утро, когда утренний свет робко просачивался в слепую ночь, Катя упала с кровати. Джастин всю ночь теснил ее, то боком наваливался, то колено выставлял. Катя отодвигалась спросонья, пока не оказалась на самом краю постели. Джастин резко потянул к себе ее подушку и после секундного полета боль падения разбудил девушку. Сосед по кровати продолжал спать, уютно обняв руками подушки.
Катя волновалась. Джастин стоял посреди спальни и застегивал пуговицы на рукавах белой рубашки. Она подошла вплотную к своему мужчине. Она застегивала пуговицы на его рубашке, а он стоял, опустив руки, и смотрел на нее сверху вниз.
— Мои родители приглашают нас на ужин.
— Когда?
— Скажи когда тебе удобно, они подстроятся. Может на выходных?
Джастин отстранил ее руки и подошел к портфелю, чтобы достать из него ежедневник. Он перебирал страницы, листал вперед-назад неделю.
— Сегодня в восемь. Заберу тебя из дома, — он заправил рубашку в штаны.
Катя волновалась. Они поднимались на третий этаж. Комнаты-коробки в родительской квартире были не уютнее номеров дешевого хостела на шестнадцать жильцов, серые пятна разливались в бесформенное на голых стенах, в затертых узорах лысых ковров порой маскировался таракан. Как отреагирует Джастин, когда увидит ее родной дом? Их отношения отделяла от идеальности целая пропасть, но ей казалось, что еще есть куда падать.
Катя забыла о своих тревогах, обнимая мать, а затем и отца. Какие же они мягкие, родные. Дома — просто. Можно быть собой, не задумываясь о том, чтобы что-то из себя представлять, не боясь терять. Она скосила глаза на Джастина. Тот улыбался родителям, пожимал отцу руку, по сторонам не глядел.
Сели за стол. Нехитрый ужин: картошка, салат из овощей, куриные крылышки в кисло-сладком соусе.
— Как себя чувствует малыш? — Джастин принял из рук миссис Вуд тарелку, наполненную едой.
— О, поправляется. Сегодня просился домой, — мама застыла, прижимая руку с ложкой к улыбающемуся лицу.
— Что говорят врачи, когда домой?
— Неделю еще точно будет в больнице. А там посмотрим. Конечно, хочется его забрать домой, нашего маленького птенчика. И больница, верно, не дешевая. О, мой господь, как же дорого болеть. Нашей семье не по карману.
— Мы хотим отблагодарить вас, — вмешался мистер Вуд, — Не знаю, говорила ли вам моя дочь, я работаю в столярной мастерской. Мы делаем неплохую мебель, разные изделия из дерева. Я лично сделаю для вас тумбочку или шкаф, что хотите. Заказывайте.
Кате хотелось зарыться лицом в картошку в своей тарелке.
— Обязательно, — серьезно ответил Джастин, — Мне никто раньше не предлагал ничего деревянного, поэтому я не готов вот так сразу воспользоваться вашим предложением. Я подумаю, хорошо?
— Отлично, — папа откинулся на спинку стула с довольным видом, — Давайте вам пиво налью. У нас под домом открылась отличная пивная, рекомендую.
Джастин протянул бокал, Катя мотнула головой.
— Вы так неожиданно для нас появились в жизни дочери. Мы ничего о вас не знаем. Расскажите о себе, пожалуйста, какой вы? — миссис Вуд сидела прямо, зажав рукой чистую вилку, которой она так и не коснулась еды.
Джастин долго пережевывал, рассматривая пиво в бокале. Наконец заговорил.
— Когда я был маленький, но старше чем Зак, я учился хорошо и хорошо себя вел. Но потом наступил переходной возраст, и с тех пор я перехожу и перехожу, из одной личности в другую. Поэтому я не могу ответить на ваш вопрос. Я скажу что-то про себя, сегодняшнего, а завтра стану другим.
— Звучит ненадежно, — мистер Вуд отвел бокал, не сделав глоток, и поставил его на стол.
— Джастин шутит, — подала голос Катя, — Тяжело ответить на вопрос: какой ты.
— Ну ладно, ладно, — папа снова поднял бокал, — Расскажите, кем вы работаете, чем занимаетесь. Только без этих ваших шуточек. Мне, как отцу, знаете ли, важно знать с кем связалась моя дочь.
Этот вечер Джастин видимо обеспокоился полезностью тщательного пережевывания пищи. Прошло минут пять, прежде чем он ответил.
— Работаю в рекламной компании, менеджером. Но тут тоже нет стабильности. Через неделю заканчивается контракт. Учредители будут решать, что со мной делать.
— Есть вероятность, что не продлят контракт? — быстро спросила Катя.
— Ну, я много усилий приложил. Думаю, продлят.
— А если всё-таки нет? — Катя получила уникальную возможность задавать вопросы и получать на них ответы. Они выйдут из родительской квартиры и портал такой возможности закроется.
— Тогда всё. — Джастин надолго задержал взгляд на девушке.
Катя сжалась, словно инстинкт заставил ее удержать теплоту тела, в то время как извне подступил злой мороз. Так напрягают люди мышцы, выходя из теплого уюта дома в холодную неизбежность зимней улицы. И хотя лето вот только вчера сдалось осени, зима уже нависает как черные горы Аляски. Ей показалось, что она забыла некую правду, или сознательно скрывала ее от себя, отворачивалась от неизбежного, смотрела себе под ноги. Перед глазами появилась сухая фигура старика на фоне задрапированного входа в театральный зал. Он смотрел на нее холодно и говорил: “тебе уже ничего не поможет”.
— Я уверен, вы не пропадете. Такие как вы не пропадаете, — мистер Вуд подмигнул, — Но если захотите настоящей работы, могу вас взять к себе мастерскую учеником. Нам руки всегда нужны.
— Спасииибо, — Джастин рассматривал свои ладони. Зазвонил телефон и он, извинившись, встал из-за стола и вышел в коридор.
— Он неплохой парень, — папа раскраснелся, подобрел от выпитого.
— Ты не выглядишь счастливой, дочка, — мама поставила на стол пирог, — Может, вернешься домой? Дома оно не так уж и плохо.
— Спасибо, мама, — тихо сказала Катя остывающей картошке.
