— Мам, не надо, — попытался её угомонить. Чего доброго, этот пидор ещё пару висяков на его шею скинет.
— Как это не надо?! Как не надо, сынок?! — вскинулась та. — Хотите невиновного посадить, да? Что вам за это обещали?!
— Мам!
— Слушай сюда, курица, — следак привстал, упёрся кулаками в пыльную столешницу. — Я твоего сопляка посажу и тебя вместе с ним по этапу отправлю, ещё раз чё-то вякнешь мне тут. Короче! Чтобы деньги были через неделю. Поняла? А иначе отправится твой сопляк на малолетку, где его за рожу смазливую каждый мимо проходящий женой своей делать будет! А малолетка — эт тебе похуже будет взрослой. Его там за пару лет так опустят, что не узнаешь. А теперь пошла отсюда, шалава драная! — поток дерьма из его рта прервался, потому что Елисей хорошо поставленным ударом (хоть за что-то спасибо отцу) уложил того навзничь. А потом под крики матери рванул к следаку и, схватив стул за спинку, опустил тот пару раз на голову урода, посмевшего оскорбить женщину.
Потом хлопнула дверь, его скрутили несколько оперов и, как следует отпинав, поволокли в коридор.
— Стоять! — услышал над головой, но поднять её так и не смог — навешали ему знатно. — Кто такой?
— Товарищ генерал, задержанный. Напал на следователя, — тут же доложил ему один из оперов.
— Хм… Интересно как, — отозвался тот ровным, слегка заинтересованным тоном. — Ладно, ведите. Пусть умоется, в себя придёт. А потом ко мне его.
— Так точно, товарищ генерал!
С того дня всё и началось.
Миллион раз Молох будет возвращаться к этому дню и гадать, был ли у него шанс на спасение?
И каждый раз будет убеждаться, что нет. Не было. Ни единой возможности.
Он плохо помнил, как всё происходило тогда. Вроде он валялся в камере, потом ему в рожу плеснули ледяной воды, заставили умыться и швырнули чистую одежду, похожую на зэковскую робу. Потом куда-то вели по коридору. Кажется, открылась дверь в допросную — он плохо видел, потому что глаз всё время заплывал кровью, а протереть возможности не было — руки в наручниках.
Усадили на стул, пристегнули запястья к спинке. А потом единственным видящим глазом он разглядел сидящего напротив мужика. На висках седина серебрится, весь такой представительный, одет по гражданке. А взгляд хитрый, изучающий, в подкорку пробирающийся.
— Ну здравствуй, Елисей. Красивое у тебя имя. Да и сам, судя по фотке, — достаёт его снимок из одиноко лежащей на столе папки. — Ничего парень. Смазливый. Девчонки-то любят, наверное, а? — усмехается, но взгляд всё тот же, жалящий, пронизывающий. Елисей никогда не был трусом, но тут стало не по себе. Этот урод явно не с добрыми намерениями пришёл. Кем бы он ни был. — Да ты не смотри на меня, как на врага. Волчонком прям зыришь. Я друг, Елисей.
— Сомнительно как-то.
— Отчего же? — усмехнулся тот. Елисей благоразумно промолчал. Захочет этот хрен — сам расскажет, зачем он ему сдался. Не зря же его сюда притащили, ещё и приодели, словно тёлку на свиданку. — Я, парень, и правда, пришёл, чтобы тебе помочь. А вот нужна ли тебе эта помощь — решай сам. Вижу, ты мужик серьёзный, — прозвучало, как подъёбка какая-то. — Поэтому не буду ходить вокруг да около, обозначу свою позицию сразу. Мне нужны такие люди, как ты. Видишь ли, есть в мире много дерьма, которое выгрести в состоянии не каждый. А вот ты, — он ткнул пальцем в Елисея. — Ты на эту роль годишься. Я набираю парней, вроде тебя, на обучение. Что-то вроде армии. Как бы там ни было, лучше, чем зона. А через несколько лет ты выйдешь специалистом. И что самое главное, больше не придётся воровать и грабить. Ты сможешь очень хорошо зарабатывать. Так что скажешь, Молохов? Отмазываем тебя от тюрьмы?
Елисей поджал губы, упёрся взглядом в свои ботинки, из которых менты вынули шнурки. Хотел ли он полжизни провести на киче? Да ещё и за то, чего не совершал. Нет, конечно. Но и туманное предложение странного мужика не вызывало доверия.
— Что за специальность? — поднял на него взгляд. А ведь он даже не представился. Но Молохов слышал, как менты его генералом называли.
Не в Суворовское же он тут будущих зэков набирает.
— Ммм… — мужик опять усмехнулся. Мудак тот ещё. — Скажем так, ты станешь специалистом узкого профиля. Что-то вроде уборщика, только оплачивается гораздо лучше.
Нет, ну точно подстава какая-то.
— А поподробнее?
— А поподробнее, сынок, это если согласишься. Ты пока мне ничего не ответил. Ну вот скажи, тебе хочется в тюрьму? А мать не жалко? С отцом-то твоим и так уже всё понятно, а она могла бы ещё жить.
Елисей резко выровнялся, будто ему в позвоночник кол воткнули. Скрипнул зубами.
— Вы мать не трогайте! Я за мать любого порву!
— Тихо-тихо, парень. Ты что, думаешь, я женщине угрожаю? Мне оно надо? Ты и сам на всё согласишься, лишь бы двадцатку не схлопотать. А про мать я напомнил, чтобы ты не ерепенился особо. Ну сам подумай, сколько ещё она так протянет? С селёдкой на рынке, а? А тут ещё единственного помощника заберут. — Молохова передёрнуло и теперь уже действительно стреманулся. Откуда этот мудак про мать знает? Про то, где она работает? — Да ты не пучь глазёнки-то, Елисей. Думаешь, я с такими предложениями ко всем, по кому зона плачет, подхожу? Неет, парень. Тут дело серьёзное, не шуточное. Если впряжёшься, то это навсегда. А ты паренёк способный, я вижу таких за километр. Считай, тебе удача улыбнулась. Ну так что, Елисей? Отмазываем, нет?
— Как я могу соглашаться, не зная на что? Хоть намекните! — пульс зашкаливал, глаза щипало от пота. И грудная клетка так болела, будто разваливалась. Кажется, менты пару рёбер сломали.
— Хорошо. Намекну. Тебя научат выживать. В любой ситуации. А потом, если всё пойдёт нормально, тебя ждёт работа наёмника. Так понятнее? Меня, кстати, Александром Павловичем зовут. Приятно познакомиться, Елисей Молохов.
— Наёмник? Это типа на войну, да?
Александр Павлович промолчал, продолжая ухмыляться. А Молохов согласился.
ГЛАВА 27
ГЛАВА 27
2021 год
Меня затолкали в какую-то клетку, заперли решётчатую дверь и оставили одну в сыром подвале. Здесь темно, воняет мочой и плесенью, а в углу, кажется, копошится крыса. Особо не вникаю, потому что мне сейчас вообще не до живности. Да и не боюсь я их. Были времена, когда с крысами засыпала и просыпалась.
Орать смысла нет, я уже поняла, что меня сюда не погостить привезли. Сбежать возможности тоже не имеется. Да и сил, собственно, ни на что из вышеперечисленного нет. Я не отрубилась, но дрянь, которую мне ширнули, явно не из разряда тонизирующих. Оставалось только ждать, пока отпустит. И когда они объявят мне о своих намерениях. Почему-то я была уверена, что убивать меня никто не станет. Не затем сюда тащили. А может, это наркотик действует, потому что страх заметно притупился, как, в общем-то, и остальные реакции.
Наверху слышу цокот каблуков, музыку, смех и чьи-то крики. Интересно, что это за место? И зачем здесь эта клетка. Как тот урод её назвал? Карцер? Для чего… Или для кого? Мысли путаются, хаотично пляшут в голове, и мне не удаётся их остановить. Время будто останавливается, зависает, и мне трудно понять, сколько уже прошло часов, когда является Иван. Ну, или как там его?
Опирается руками на решётку, проходится по мне оценивающим взглядом. Я у противоположной стены. Не то чтобы готова к схватке, но на ноги встать смогла. Только всё херня безнадёжная. Мы оба понимаем, что этот здоровый мужик скрутит меня одной левой. А то и вовсе позовёт узколобых обезьян, а уж те меня в бараний рог свернут.
— А ты ничего баба. Красивая. И фигура что надо, — мазнул масляным взглядом по моим бёдрам. — Но вот хоть убей не понимаю, ради чего такой прожжённый мужик, как Молох, подставил свою шею под удар. — Таких же можно пачками покупать. Я таких продаю, — кивнул куда-то в потолок. Так здесь бордель, что ли?
— А ты сам у Молоха спроси. Может, ответит, — промямлила, чувствуя, как меня пробирает озноб. Похоже, отпускает. — Зачем я здесь? Кто тебе сказал похитить меня?
