Он царапает клыками мои половые губки, и я вздрагиваю от того, насколько он опасен.
— Моя малышка, такая милая, такая соблазнительная. — Он трется носом о внутреннюю сторону моего бедра. — Ты знаешь, что здесь проходит артерия? — говорит он и кружит языком по чувствительной коже, а потом покусывает зубами. — Объедение. Настоящий шведский стол, именно здесь.
«Сделай это. Укуси меня». Я хочу умолять, но, видимо, мое лоно выглядит слишком сочным и аппетитным, потому что он поворачивает голову и награждает меня долгим облизыванием. Я исцелилась после электрической игры прошлой ночью, но не могу подавить стон, когда он доводит меня до оргазма своим языком. Люциус раздвигает мои ноги, а я сжимаю в кулаке простыни.
— Умоляй меня, если хочешь кончить, — приказывает он, и я тут же начинаю лепетать.
— Пожалуйста… сэр, Люциус…
— Давай… сейчас… — Он сопровождает свой приказ двумя пальцами, нажимая на мою точку G, и я так сильно кончаю, словно могу расколоться надвое.
Я все еще ахаю, когда он поднимается надо мной, снова схватив мои запястья и наполняя меня. Он растягивал меня пальцами и дилдо, но ничто не подготовило меня к ощущению его члена. Твердого. Доминирующего. Идеального. От красоты момента у меня слезятся глаза.
— Милая, — прохрипел он, мягко покачиваясь, входя в меня, поскольку во мне снова нарастал оргазм.
— Спасибо, — шепчу я.
— Черт, — бормочет он, блуждая взглядом по моему лицу. — Так мило. — Бедрами прижимаясь к моим, он погружает член еще глубже. — Хочешь кончишь со мной?
— Да…
— Да?
— Да, пожалуйста, сэр, могу я кончить?
— Хорошая девочка. — Он ускоряет свои толчки, и мои ноги начинают дрожать. — Давай, красавица. Кончи со мной.
Откинув голову назад, я вскрикиваю, когда член достигает шейки матки. Слишком много, но недостаточно, просто мне так нравится. Он притягивает меня ближе, и я трусь сосками о его твердую грудь. Он покусывает меня за ухо клыками, и я чувствую небольшой дискомфорт. Он кусает сильнее, до крови. — Ммм, — бормочет он, облизывая мочку моего уха. Я кончаю сильнее, зная, что он слизывает мою кровь, пробуя меня на вкус.
Люциус
Моя волчица рыдает подо мной и словно тисками сжимает член. Капля ее крови расцветает на моем языке, пока кончаю в нее. Я протягиваю руку между нами, прикасаясь к ее клитору, покуда она не затрепетала в последнем оргазме. Любуюсь розовым блеском на ее половых губках и облизываю губы. Ее вкус может вызвать привыкание. Я никогда не знал ничего более сладкого.
Я ложусь рядом с ней, провожу пальцами вдоль ее лица, между груди и мог бы лежать так вечно, просто наблюдая за ней.
Но, как всегда, моей малышке нужно немного надавить на меня.
Она обнимает меня за плечи и прижимается губами к моему уху. — Укуси меня, — шепчет она. — Я хочу это почувствовать.
Откинув голову назад, я внимательно изучаю ее лицо. — В первый раз может быть больно.
Она встречается со мной взглядом, бесстрашная, как всегда. — Я могу вытерпеть боль.
— Да, знаю, что можешь. — Я приподнимаюсь над ней, жестом приказывая ей оставаться неподвижной, и устраиваюсь между ее ног. — Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо, — обещаю, спускаясь ниже по ее телу. Вхожу в нее пальцами, медленно доводя ее до кульминации. Она отвечает, как всегда, борется с растущим удовольствием, вынуждая меня заставлять ее кончить. Когда Селена ахает от оргазма, переворачиваю ее и вхожу в ее тугой канал. Ее внутренние мышцы горячие и крепкие, пульсирующие от оргазма, которые сжимают меня, подобно кулаку. Я пронзаю ее членом, подхватываю на руки и откидываю назад. Один оргазм заканчивается и начинается другой, вырывая крик из моей прекрасной любимицы. Обхватываю ее за талию и удерживаю, когда овладеваю ею сзади. Свободной рукой убирая волосы с ее шеи.
— Спокойнее, — говорю я, прижимая ее сильным толчком. Схватив за шею, заставляю наклонить голову. — Будет немного больно. — Прислоняюсь к шее и клыками вонзаюсь в ее нежную кожу. Укус — обещанный болезненный момент. Мышцы влагалища сжимаются. Я делаю сильный рывок, удовольствие расцветает в моем сознание, когда сладкий прилив крови попадает на язык. Селена стонет, когда с моих клыков в ее тело проникает сыворотка наслаждения.
Она кончает, выкрикивая мое имя, а я снова и снова пронзаю ее клыками и членом.
После этого я обтираю ее мокрой тряпкой. Заставляю выпить стакан воды и подаю ей еще таблетку адвила. Мне не хочется, чтобы она испытывала хоть малейший намек на дискомфорт. Если только не я ее мучаю.
Кровать прогибается под моим весом, и Селена скатывается прямо на меня. Я целую ее потный висок. — Как ты себя чувствуешь?
Она открывает глаза. — Живой.
Я поглаживаю ее шею. — Уверена? — Я поворачиваю ее лицо то в одну, то в другую сторону, изучая следы укусов, которые оставил на ее шее.
— Оборотни отмечают друг друга, когда спариваются, — бормочет она.
— Ты хочешь, чтобы это были метки спаривания?
— Нет. — Она напрягается всем телом.
— Уверена? Оборотни спариваются на всю жизнь.
Она отворачивается. — Мне не нужна пара. Совсем.
Я беру ее за подбородок, притягивая к себе. — Ты еще такая молоденькая, малышка. Ты не знаешь, чего хочешь.
— Мне не нужна пара. Я не хочу рисковать…
— Чтоб не потерять его?
Она молчит.
— Мы все умрем, — напоминаю я ей.
— Кроме тебя, — мрачно бормочет она.
— Кроме меня. Но даже я предпочел бы встретить рассвет.
Она удивилась — А ты бы хотел когда-нибудь?
— Если я когда-нибудь полюбил бы кого-то по-настоящему и она была бы смертной, то несмотря на мой здравый смысл, тогда да. Когда она умрет, я встречу рассвет.
Она нахмурила брови, и я стараясь разгладить морщинку.
— Так что, можно сказать, мы с тобой одинаковые. Мы оба отказываемся отдаваться любви. И знаешь почему?
— Потому что мы не способны быть с кем-то?
— Нет, — говорю я ей то, что она уже знает. — Потому что мы любим слишком глубоко и слишком сильно.
Она прижимается ко мне. — Вот почему мне все нравится.
— Ну, милочка, я польщен. Я тебе нравлюсь?
— Нет, не ты. Это… — Она прижимается ко мне. — Уютно устроиться рядом с королем вампиров.
— Я никогда не отпущу тебя. Моя репутация не переживет такого.
— Ты же хотел убить меня, помнишь? — зевает она. — Или я убью тебя.
— Ты так легко говоришь о жизни и смерти, милочка.
— Я готова.
— Ты молода, — напоминаю я ей. — Ты не должна растрачивать свою жизнь.
— Ты читаешь мне нотации? — у нее округляются глаза.
— Да. Ты растрачиваешь себя на глупое дело.
— Это не глупое дело.
— Убить меня? Безрассудно и нереально.
— Ну, можно и так сказать, — ворчит она. — Ты же не хочешь, чтобы тебя убили.
— Дело не только в этом, — говорю я и с удивлением обнаруживаю, что это правда. — Не думаю, что такой молодой и красивой девушке нужно тратить свою жизнь на одержимость мной.
Она бросает на меня взгляд. — Одержима, да?
Я давлю на мышцы ее рук и предплечий. — Ты уже сражалась раньше. Ты представляла себе, как сразишься со мной?
— Да, — напряженно отвечает она.
— Не переживай, малыш. Я больше не буду тебя расспрашивать.
— Ты не хочешь знать причину?
— Я прожил долгую жизнь и совершил множество гадостей. — Я поворачиваю ее на бок, чтобы обнять. — У тебя очень гуманный взгляд на правосудие. Сожалеет ли лев о том, что убил газель? Это закон природы. Выживание.
— А если лев убивает бессмысленно, без нужды, должен ли он умереть?
— Если он сильнее своей жертвы, то нет. Он имеет право убивать.
— Ты так думаешь? Ты имеешь право убивать? Где твоя человечность?
— Она истекла кровью вместе с моей жизнью, когда вирус вампира одержал верх.
Она замирает. — Значит, у тебя нет моральных принципов.
— Так и есть, малыш. Я был очень благородным человеком, особенно по сравнению с моими единомышленниками.
— Джорджиана могла бы назвать тебя благородным?
