Тяжело дыша, он перегибается через мою спину и частично опирается на стул. Его зубы впиваются в мою лопатку. Мои связанные запястья зажаты между нами. В своей временной слепоте я прислушиваюсь к собственному дыханию. А потом осознаю наше совместное дыхание, когда его грудь, прижатая к моей спине, поднимается и опускается в успокаивающем ритме.
Он начинает замедляться, но не выскальзывает. Я чувствую себя невероятно близко к нему прямо сейчас. Что-то во мне ломается, но это не то, что я думала; это не структура, которая держит меня, клетка, которая не даёт расправить крылья.
Глава 17
Логан вчера пересёк черту и взял меня с собой. Я потрясена и расколота. Я отдала ему всё. И он забрал это. Я отдалась ему душой и телом. Если я думала, что хочу увидеть звезды, когда это началось, то сейчас я достигаю точки, где меня накрывает туман.
Я изменилась. Логан изменил меня. Как и я изменила его. Миры, в которых мы живём, меняются из-за наших страстных, эротических столкновений. И мы выстраиваем мир между нами. Тайный мир, но тем не менее.
Руби чувствует перемену.
— Это любовь, не так ли?
— Не может быть, — говорю я. В мире, который нами создан, нет места для любви. Или есть? Потому что, если то, что я чувствую, не любовь, то это должно быть что-то за гранью, что-то, что включает в себя любовь, похоть, вдохновение, эволюцию и всё остальное. Я переступаю через какую-то границу внутри себя и знаю, что пути назад нет.
Холст тоже это знает. Кисти и краски чувствуют это меняют направление. Я позволяю себе стать инструментом для звёздного огня, струящегося по моим венам. Что бы там ни было между нами, оно раскалывает на части.
***
В следующее воскресенье Логан присылает мне сообщение, пока я жду его напротив общежития.
Плохая новость. Астон не заводится. Его отбуксируют в мастерскую.
Моё сердце замирает. Выходные без него? Я не могу этого допустить. Он мне нужен. Как пчеле нужен цветок, как растению — дождь. Как наркоману нужна доза. Он — мой любимый наркотик.
Я буду вынуждена снова начать пробираться в его квартиру. Чувствую бабочек в животе, просто думая об этом. И посылаю ему сообщение:
— Иду к тебе.
— Нахально, — пишет он в ответ.
Именно это и происходит. Дважды. К тому времени, когда я возвращаюсь в свою комнату в общежитии в воскресенье вечером, чувствую себя опустошённой сверху донизу и обратно.
Я начинаю думать, что это ещё одна форма искусства — проникать в квартиру Логана и выходить из неё. У меня хорошо получается проскальзывать сквозь тени к двери гаража, на цыпочках подниматься и спускаться по лестнице, а также возвращаться обратно в общежитие в любое время дня и ночи.
К середине семестра моя усталость и стресс значительно возрастают, но также, как и моя терпимость к умопомрачительным удовольствиям. Мои друзья удивляются, почему они стали меньше меня видеть. Я говорю им, что действительно сосредоточена на своих работах и исследованиях, что я и делаю, но Руби и Джонатан знают всю историю моей одержимости. Они гораздо больше озабочены своей собственной драмой, а я оставлена в одиночестве со своими незаконными грехами.
Пролетают недели, и вскоре наступает время моей следующей консультации по проекту с доктором Т. Я беру себе латте и приношу ему мокко, которое, как я знаю, является его любимым напитком. Мы потягиваем кофе и болтаем о деталях открытия арт-шоу, когда он небрежно говорит:
— Кое-кто сказал мне, что видел тебя у факультетских апартаментов. Что ты там делала?
Чувствую, как румянец пробегает по коже и чуть не давлюсь кофе. Я выпаливаю:
— Мадлен. Она пригласила меня как-то на чай. Я согласилась.
— Профессор Хэйр? О. — Похоже, он обдумывает это. — Вы двое близки?
Я пожимаю плечами.
— Она меня поддерживает. Мы хорошо ладим. Иногда ей хочется с кем-нибудь поговорить.
На секунду он выглядит обеспокоенным, и я боюсь, что он не поверит моей лжи, и чувствую себя ужасно, когда лгу доктору Т., просто ужасно, поэтому решаю, что эта ложь не будет продолжаться долго — я определенно увижусь с Мадлен за чаем, как и обещала — потому что я не лгу, и это большой секрет, который превращает меня в лжеца, и я устала от этого и хочу, чтобы следующие несколько недель закончились, чтобы мы могли оставить этот секрет позади и начать всё сначала.
— Ну, в следующий раз, когда увидишь её, передай ей от меня привет, — с улыбкой говорит доктор Т. — Она ещё не слезла с костылей?
— Эм, думаю... на следующей неделе? — тыкаю наугад, хотя понятия не имею. Может, они всё ещё у неё?
Доктор Т. бросает на меня обеспокоенный взгляд.
— А теперь, Ава, ты разрываешься между двумя делами? Выглядишь довольно напряжённой. Как продвигается картина?
Я вздыхаю с облегчением. Он ничего не подозревает. И снова заботится о моём прогрессе. Если честно, я испытываю стресс, хотя это не только из-за требований к концу года.
— Это просто такая большая работа, —признаюсь я, думая о том, как трудно пытаться получить высшее образование, живя тайной жизнью.
— Ты была очень продуктивна в этом году. Разве у тебя недостаточно холстов для шоу? — Он смотрит в свои бумаги. — В твоём предложении сказано двадцать. Сколько осталось завершить?
— Три нуждаются в дополнительной работе, а у меня появилась одна новая. — Не знаю, что изобразить на последней. Теперь все слишком заняты, чтобы позировать для меня, а мое воображение перегружено.
— Заключи со мной сделку, — говорит доктор Т., — закончи последние три полотна, насколько это в твоих силах, но сделай последнее маленьким. Я не могу отменить его, потому что Дин Аскотт подписал твоё предложение, и уже слишком поздно его менять, но не добавляй больше стресса, взявшись за ещё одну большую картину. Ты можешь это сделать, Ава. Ты почти у финиша.
***
Доктор Т. прав. Я так близка к финишу, что не должна рисковать понапрасну. Жаль, что не могу придерживаться совета. Я уговариваю себя больше не навещать квартиру Логана до того, как эта финишная черта не будет пересечена, и остаётся всего месяц. Я провожу несколько дней, усердно работая над своими картинами и помогая Ронни наверстать упущенное. Он почти на месте, и похоже, что он успеет подготовить свои части для шоу.
После четырёх долгих дней, которые начинаются в студии рано, а затем заполняются классами и учебой, я отчаянно хочу снова быть голой с Логаном. Начинаю думать, что от этого зависит качество моей картины.
Чердак провалился, «Астон» вышел из строя, но Логан выбран доктором Т. в качестве одного из моих наставников, так что для меня вполне разумно торчать в его офисе.
К сожалению, я не единственная. По мере того, как учебный год подходит к своему концу, писатели-студенты Логана продолжают приходить для консультаций и обратной связи. Даже «по-быстрому» в его офисе становится слишком рискованным.
Пытаюсь выяснить у Руби, не ослабнет ли давление на Логана в ближайшее время.
— Мы все немного в панике, — говорит она. —Наверное, Шериан больше всех. В последнюю минуту она переключилась с художественной литературы на длинное эссе для своей дипломной работы, и, конечно же, она выбрала Логана своим наставником, поэтому не удивляйся, если она часто появляется в его офисе.
Я хмурюсь, когда слышу её имя. Всякий раз, когда вижу её с Логаном после занятий или во время их писательских встреч за круглым столом у «Мика», она постоянно флиртует с ним.
Когда снова захожу в кабинет Логана и спрашиваю у него подробности, он смеётся над глупыми шутками Шериан.
— Она напористая и незрелая, и ей ещё предстоит пройти долгий путь, чтобы овладеть своим писательским ремеслом, но что я могу сделать? Меня наняли преподавать. Я не могу вышвырнуть ее.
Я скрещиваю руки на груди и надуваю губы.
Логан бочком подходит ко мне и просовывает палец под рубашку, чтобы дотянуться до моих ребер и пощекотать их.
