— Тогда не надо.
Что? Я пристально смотрю на него. Он так легко от меня откажется? Даже не будет спорить? Или бороться за меня?
Озорная улыбка появляется на его милых губах.
— Возвращайся со мной в Нью-Йорк.
— Что? — Я подскакиваю на диване и чуть не проливаю вино.
— Мы прячемся, потому что мы здесь. В этом напряжённом, отсталом кампусе.
— Я знаю, но…
— В Нью-Йорке мы можем быть вместе так, как ты хочешь.
— А как же моя степень... твоя должность?
Он пожимает плечами.
— Я могу жить и без этого. — Он наклоняется и обнимает меня. — Но я не хочу жить без тебя.
Я устраиваюсь в собственническом тепле его руки, пока он продолжает говорить:
— Я думал о том, что ты сказала вчера, Ава. О написании моей следующей книги, о необходимости музы. Не знаю, нужна ли мне муза, пока у меня есть ты. Быть больше, чем музой — другом, любовницей, партнёром, соседкой по комнате, всем и вся, пока это ты.
Вино и его слова ударяют мне прямо в голову. Я чувствую себя ошеломлённой.
Его зелёные глаза изучают мои.
— Это то, чего ты хочешь, не так ли?
Когда не отвечаю сразу — мой ум обдумывает последствия, большинство из которых раздуваются в безумно счастливый пузырь в моём животе — он нервно добавляет:
— Я имею в виду, что знаю, ты хочешь жить и рисовать в Нью-Йорке. Может быть, не обязательно со мной, но…
Я останавливаю его, прежде чем он успевает продолжить эту нелепую мысль.
— Конечно, я хочу поехать в Нью-Йорк! И быть с тобой!
Я позволяю усмешке приподнять уголки моих губ, когда мой разум порхает от образа к образу, представляя как вместе гуляем по улицам, посещаем галереи, ходим на обеды, художественные выставки, литературные чтения и другие образы... уютно устроившись на диване с фильмом, завтракая вместе в постели, занимаясь другими вещами, и не только в постели…
— Тогда давай соберёмся и поедем, — говорит он. — Я могу написать окончание своего романа за собственным столом. У нас действительно есть шанс закончить его.
Теперь он полон энергией. Логан встаёт, оглядывая комнату, словно решает, что взять с собой в первую очередь. Личное содержимое квартиры поместилось бы в спортивную сумку. Его офис потребует немного больше усилий.
— Подожди, — говорю я, реальность просачивается за грани моего романтичного сна. —Ты имеешь в виду прямо сейчас?
— Или завтра, послезавтра.
— Но, Логан, у меня шоу. Мне нужно закончить колледж.
Он хмурится и снова садится.
— Зачем?
— Ты ждёшь, что я уеду сейчас?
Он пожимает плечами.
— Ты всё время говоришь, что тебе надоело делать то, чего все от тебя хотят, надоело следовать правилам. Ты хочешь вырваться на свободу, жить своей жизнью, верно?
— Это правда, но…
— Твоя степень не делает тебя художником, Ава, это ради твоего искусства.
Но почти четыре года упорного труда было нелегко просто выбросить на ветер. Как я могла заставить его понять?
— Что, если этот роман, который ты пишешь... что, если бы ты потерял всё, что уже написал? Ты закончил почти триста страниц и потерял всё?
— Это был бы удар, конечно. Но этот роман во мне. И либо я напишу его снова, либо напишу другой. Работа живёт внутри меня. Так же, как твои картины живут в тебе. Твоя степень не нужна. Оно живёт вне тебя, оно даровано другим. Это совсем не одно и то же.
— Но я не могу просто уйти от всего этого.
— А почему бы и нет?
Я подумала об отце, о Докторе Т., о друзьях — Руби, Джонатане и Ронни Ларкине. Даже о Мадлен.
— Как ты можешь так легко уехать? — говорю я. — А как же твои ученики? Друзья, которых ты здесь завёл? Доктор Тенненбаум, Рич?
— Значит, ты не поедешь со мной? — Он хмурится.
Мысленно я снова взвешиваю это предложение. Это не просто ответственность, которую я чувствую за получение степени, или за то, что не хочу разочаровывать других. Как бы я ни была взволнована из-за этого романтичного побега в закат Нью-Йорка, я знаю, что это фантазия. Реальность была бы гораздо более суровой. Не то, чтобы я не верю, что мы могли бы быть счастливы вместе, но с этими конкретными обстоятельствами я бы просто следовала за Логаном, избегая больших реалий моей жизни и позволяя другому человеку, даже если это и не мой отец, решать мою судьбу?
— Я думаю, мы оба должны остаться, Логан. Чтобы закончить то, что начали. Осталось чуть больше месяца.
Он хмурится.
— Ещё один месяц скрываться?
— После этого мы вместе поедем в Нью-Йорк, — с надеждой говорю я.
Он тяжело вздыхает и проводит пальцами по волосам.
— Мне бы сейчас не помешала сигарета.
Я знаю, он не согласится на идею поехать в Нью-Йорк после всего. Стараюсь не обращать на это внимания и кладу руку на его дрожащее колено. Он замирает от моего прикосновения.
— Заканчивай свой роман, Логан. Возвращайся в Нью-Йорк с полной рукописью, как и хотел. Ты так близок к завершению. И я так близка к выпуску. Забудь про мои слова. Я справлюсь с прятками.
Он отводит взгляд и говорит:
— Или нет.
Я в замешательстве.
— Нет?
— Или не надо больше прятаться.
— Но мы только что говорили о рисках. Если люди узнают, мы оба…
— ...то, что я имею в виду, Ава... больше не будем прятаться. Не надо. Ты работаешь над своим шоу, портфолио и всё такое, а я работаю над преподаванием и завершением своего романа.
Что-то большое и холодное поселяется у меня в животе. В мозгу раздаётся странный гул, когда тело понимает его смысл, но мой разум отказывается догонять.
— Конечно... именно этим мы сейчас и занимаемся. То, что делали всё это время.
— За исключением того, что мы упускаем одну часть.
Рыдание или крик поднимаются из глубины моих лёгких, но мой разум всё ещё не хочет понимать.
— Что ты имеешь в виду? — Мой голос срывается. А разум и тело находятся на грани слияния понимания.
— Мы перестаем спать друг с другом. — Его челюсть тверда, зелёные глаза холодны.
Начинаю трясти головой, моё тело немедленно отрицает это, и я говорю:
— Почему? Зачем ты это делаешь? Злишься, что я не поеду с тобой в Нью-Йорк из прихоти? Хочешь наказать меня, потому что не буду делать то, что ты говоришь? Потому что у меня есть свои собственные представления о жизни и выборе?
Моё недоверие и шок превращаются в гнев. Я скрещиваю руки на груди, когда волна боли прокатывается по сердцу, а вместе с ней и отчаянное, однако тщетное желание бороться.
Он качает головой и смотрит куда угодно, только не мне в глаза.
— Ты права, нам обоим надо работать. Мы зашли так далеко и не были пойманы, так что давай перестанем искушать судьбу. Риски нашего продолжающегося романа слишком высоки.
— Но не стоит сдаваться полностью!
Моя страсть растёт, но он становится таким холодным и отстраненным.
— Искусство требует жертв, — говорит он.
Я с силой опускаю руки по бокам. Мои кулаки сжаты. Я не могу поверить, что он обращает мои слова против меня. — Ты такой эгоист. Самый эгоистичный человек в мире. Не могу поверить!
Он пожимает плечами. Этот маленький неосторожный жест заставляет побелеть от гнева.
— Приходит время, когда работа музы заканчивается, — деловито говорит он. — Когда творец берёт бразды правления в свои руки и меняет курс в одиночку.
Внезапно становясь холодным и отчуждённым, он откидывается на спинку дивана, отказываясь смотреть мне в глаза. Моя страсть угасает. Борьба выходит из меня. Я чувствую, как меня пронзают ножом в сердце. Недоверчиво качаю головой, и тихие слёзы катятся по щекам. Я безжалостно отталкиваю их.
Мне приходит в голову стоящая мысль.
— Работа музы никогда не заканчивается, — говорю я.
Но опускаю мантию музы, встаю и иду к двери. Я ухожу от Логана.
С высоко поднятой головой и затуманенными слезами глазами я выхожу из его квартиры. Мне все равно, кто меня видит. Я только знаю, что не могу смотреть назад.
