Однако я не пересплю с Люси. Не хочу слишком сильно давить и заставлять её делать то, о чём она потом пожалеет. Давить и заставлять девушку сделать что-то — определённо не мой стиль, и я не буду начинать с Люси. Хочу быть терпеливым с ней. Быть достойным подаренной мне её девственности…
Останавливаюсь, поднимаю голову и пялюсь в стену. Погодите. Я хочу, чтобы Люси подарила мне свою девственность? Мне, парню, считавшему, что он правильно поступает, держась подальше от неё? Заявившему ей, что я — не подходящий для неё парень?
Я по-прежнему не подходящий для неё парень, но начинаю думать, что это больше неважно. Чёрт, не думаю, что и её это волнует. Притяжение между нами настолько сильное, что даже нелепо. Каждый раз, стоит нам оказаться рядом, такое ощущение, что нас переполняет подавляющая нужда соединить губы и сорвать одежду друг с друга.
Чертовски охренительно. Возможно, сегодня я и не трахну её, но мы вполне можем заняться остальным. И это остальное может быть столь же горячим, как и сам секс.
— Эй. — Люси дотрагивается до моей щеки, и я опускаю взгляд на неё, подмечая раскрасневшиеся щёки и припухшие губы. Я бы многое отдал, чтобы увидеть эти губы, обхватившими головку моего члена… — Ты в порядке?
Делаю глубокий вдох и киваю. Не могу же я признаться ей, о чём думал. Она решит, что я — мудак. Я не могу просить сделать мне минет. Но подрочить было бы неплохо. Чертовски хорошо. Я бы отплатил тем же. Я щедрый парень. Приятнее дарить, чем получать, и прочая фигня.
— Да, всё хорошо, — говорю я и прерываюсь, когда мне кажется, что слышу, как на подъездную дорожку перед домом заезжает машина. Дерьмо.
Люси всё ещё подо мной, и только её грудная клетка вздымается от дыхания. А это значит, что я поглощён тем, как поднимаются и опускаются её груди.
— Ты слышал? — шепчет она.
Я не двигаюсь, мой взгляд сосредоточен на её сиськах, моё тело такое же неподвижное, как и у Люси.
— Слышал что? — шепчу в ответ, прикидываясь дурачком.
Стук машинной дверцы и следом ещё один, я морщусь. Чертовски уверен, это мои родители. Очень вовремя.
— Вот дерьмо, твои родители вернулись! — Она толкает меня в грудь, пытаясь скинуть с себя, но я не двигаюсь с места. — Давай же, Гейб!
— Давай же, Гейб, что? — Наклоняюсь и целую её, проводя языком вдоль верхней губы. Сексуальный звук, который она издает, посылает импульс прямо в мой член. И он был немного громкий. — Ш-ш, малышка. Веди себя тихо. Они даже не догадаются, что ты здесь.
— О боже, — шепчет она напротив моих губ, обдавая своим дыханием моё лицо прямо перед тем, как я снова целую её в губы. Один раз. Два. Затем я спускаюсь, целуя её шею, ключицы, грудь, вершинки грудей.
Она не останавливает меня, не отпихивает, я воспринимаю это как хороший знак и продолжаю. Она поднимает руки и обхватывает мой затылок, притягивая меня к себе. Мой рот путешествует вниз, прослеживая языком кружевную кромку бюстгальтера, твёрдые соски, выпирающие через тонкий материал. Открывается входная дверь, слышу, как пронзительный голос мамы, выкрикивающий имя моей сестры, разносится эхом в фойе, но продолжаю, игнорируя её. Выбрасываю голос из своей головы, чтобы сконцентрироваться на Люси.
Провожу пальцами вниз по её животу, пока не дохожу до пояса шорт. Мигом расправляюсь с пуговицей и молнией, широко распахивая их и прижимая пальцы к переду влажных хлопковых трусиков.
— Гейб, — она стонет моё имя, и хотя мне нравится, как оно звучит, ей следует быть осторожнее. Нельзя позволить, чтобы нас услышали. Посылаю ей взгляд, который, надеюсь, говорит замолчать, и продолжаю ласкать её через трусики, и ртом через бюстгальтер. Стараюсь не заходить слишком далеко, потому что, если она заставит меня остановиться, я очень разозлюсь. Не на неё, а на себя.
Не хочу останавливаться.
Проскальзываю пальцами под резинку её трусиков, и Люси хнычет. Едва касаюсь лобковых волосков, её жар, словно путеводная звезда, которую я отчаянно хочу найти. Я обхватываю её ладонью, используя идеальную силу нажатия так, что она раскрывается передо мной и приподнимает бёдра, будто хочет большего.
Твою мать, она влажная. Начинаю двигать пальцами, поглаживая большим пальцем набухший клитор и нежно исследуя складочки. Не хочу сделать ей больно. Влагалище прекрасно, но оно сверхчувствительно, и стоит вам трахнуть девушку не так — грубо, — и она навсегда возненавидит вас.
Девушкам нужен знак над их кисками, гласящий «обращаться с осторожностью».
Дыхание застревает у меня в горле, пока продолжаю поглаживать её горячую, скользкую кожу. Её бёдра начинают извиваться в такт с моими ласками, и Люси издает лёгкий вздох. Я слышу шаги на лестнице. По мере того как родители поднимаются на второй этаж, тихий шёпот становится громче. Поднимаю глаза и замечаю, что Люси наблюдает за мной, в панике широко распахнув тёмные глаза, я приподнимаюсь и чмокаю её в губы, моя рука всё ещё у нее между ног.
— Приятно? — шепчу ей в щёку, прежде чем поцеловать в неё.
Она порывисто кивает.
— Очень приятно, — выдавливает она.
Я улыбаюсь, довольный тем, что она кажется настолько ошеломлённой, что едва говорит.
— Хорошо, потому что из-за тебя, Люс, я чувствую себя просто охренительно. Ты такая влажная для меня. Ты всё это время была такой влажной? Клянусь Богом, я был твёрдым с тех пор, как взглянул на тебя.
Люси дрожит. Мне нравится, что мои слова в состоянии вызвать ответную реакцию. Ей нравится, когда я говорю с ней так, и я ещё не закончил. И продолжаю исследовать ёе влажность, податливую плоть между бёдер, ласкаю складочки и кончиком указательного пальца проскальзываю в неё. Она чертовски узкая. Невероятно тугая.
Я кончу ещё до того, как войду в неё, не помню, когда в последний раз со мной случалось подобное.
Стоп. Я забегаю вперед. Я не войду в Люси сегодня. Нужно притормозить ход своих мыслей.
— Гейб, — шепчет она, заставляя взглянуть на неё. — Что нам делать?
Хмурюсь.
— Делать с чем?
И в этот самый момент прямо за дверью разносится голос моей матери.
— Скажи ей, что её маленькой подружки здесь нет!
Люси застывает, зажмурив глаза. Мама говорит о ней. И Сидни. Держу пари, Сид проснулась и спросила, где Люси. Что бы они все сделали, если бы узнали, что она со мной? В моей постели? С моей рукой в её трусиках?
— Я должна уйти, — шепчет Люси, упираясь мне в плечи.
Я сопротивляюсь и целую её, снова медленно двигая пальцами и просовывая язык ей в рот, и одновременно поглаживаю клитор. Он набухший. Люси жаждет продолжения. Она, наверное, уже на грани. Ей нужно кончить. И я хочу быть тем, кто поможет ей в этом.
Хочу увидеть её полностью утратившей самообладание.
Голоса в коридоре становятся тише, слышу, как закрывается дверь. Мои родители у себя в комнате, никто не подозревает, что в моей комнате девушка. Я словно озабоченный подросток, скрывающий свою тайную подружку, занимаясь с ней грязными делами, и, клянусь Богом, мой член пульсирует рядом с ширинкой шорт, словно кайфую оттого, что совершаю что-то настолько порочное. Хотя мы даже не собираемся трахаться — я стараюсь уважать желание Люси оставаться девственницей. Она ещё не готова.
Но ради неё я могу быть терпеливым.
Люси начинает отвечать на мои настойчивые касания, бёдра изгибаются вверх, её язык ищет мой. Я твёрд, как камень, и отчаянно хочу, чтобы она дотянулась и схватила мой член, но не могу подталкивать её. Я больше не слышу родителей. Я больше ничего не слышу, кроме учащённого дыхания Люси, шороха одежды и как мои пальцы скользят по горячей, влажной плоти.
Тереблю клитор, сильно надавливаю на набухший комочек плоти, и она выдыхает мне в рот. Перекатываю его между пальцев, Люси разрывает наш поцелуй, дрожащий стон вырывается из неё, а бёдра выгибаются верх.
— О боже, Гейб.
— Ты близко? — интересуюсь, мне нужно, чтобы она была близко. — Хочешь больше? — Я хочу увидеть, как она кончает. Я хочу этого больше своего собственного удовлетворения, что просто неслыханно. Слегка приподнимаясь над ней, поедаю взглядом практически извивающееся тело, благодарный за эротичный вид. Соски выпирают через тонкое кружево и атлас бюстгальтера, кожа раскраснелась, и моя рука в её трусиках.
